Ущемленная гордость - Айра Уайз Страница 4

Переговорное устройство издало тихий мелодичный звон, и Николо нажал на клавишу.

– Да?

– Она спускается вниз, – сообщил Томазо. – Он играет по-крупному.

– Хорошо, – коротко сказал Николо и отключил связь.

Он быстро убрал бумаги в папку, снова положил ее в ящик и запер его на ключ. Встав из-за стола, Николо ловким движением поправил манжеты белоснежной сорочки так, чтобы они чуть выступали из-под рукавов светло-кремового пиджака, и пружинящей походкой покинул комнату.

Через минуту он присоединился к Томазо, который стоял у тонированного окна обзорной комнаты. Охранник кивком указал Николо на интересующий его объект. Высокий, худой, хорошо выглядевший для своего возраста и, как всегда, безупречно одетый, Пол Макдауэл играл большими фишками. Он был крайне возбужден, на его щеках горел лихорадочный румянец.

Николо хорошо знал это состояние, оно свидетельствовало о том, что человек теряет последние капли здравого смысла. Макдауэл плотно висел на крючке и был готов продать душу дьяволу.

Созрел, как выразился Томазо.

Николо, безошибочно чувствовавший время, перевел взгляд с обезумевшего аристократа на вход в казино как раз в тот момент, когда в дверях игрового зала появилась Дайана.

Он не видел ее семь долгих лет, но она практически не изменилась. Те же роскошные волосы, синие озера глаз, безупречная кожа, божественные губы – такие же сладкие на вкус, как и на вид. Даже ее высокая стройная фигура, облаченная в черное платье изысканного фасона, не потеряла девичьей упругости. Николо почувствовал, как его словно обдало жаром. Дайана была единственной женщиной, которая могла зажечь огонь в его крови.

У любого человека есть свои слабости, у Николо такой «слабостью» была Дайана. Рожденный вне брака, пария, он страстно желал завладеть этой женщиной, принадлежащей к высшему обществу и являвшейся образцом воспитания. Даже ее имя было особенным – божественная, божественно-прекрасная, богиня. Генеалогическое древо семьи Дайаны читалось как учебник истории, образование она получала исключительно в элитных заведениях, а величественный замок, с незапамятных времен принадлежащий семье Дайаны, был достоин особ королевской крови.

Словом, Макдауэлы имели все основания считать себя высшей кастой, и следовало представить веские аргументы, чтобы быть принятым в их круг. Даже сейчас, когда они, образно выражаясь, стояли на коленях, основным мерилом человека для них наверняка оставалось его происхождение и воспитание.

Николо отметил бледность Дайаны, от него не ускользнуло, с какой тревогой и волнением она осматривала игровой зал в поисках своего непутевого отца. Напряженная поза выдавала, что Дайана чувствует себя очень неудобно в этой обстановке. Николо помнил, что она не жаловала злачные заведения.

Но вот Дайана увидела за одним из столов знакомую фигуру отца, и ее прекрасное лицо исказила болезненная гримаса. Закусив нижнюю губу, она заставила себя двинуться в сторону стола. Николо, напряженно следивший за этой сценой со своего наблюдательного пункта, почувствовал, как его зубы тоже невольно сжались за плотно сомкнутыми губами. Дайана остановилась в двух шагах позади отца и сцепила руки на животе, как бы раздумывая, что ей делать дальше.

На самом деле ей хотелось схватить отца за шиворот и вытащить из этого проклятого зала. Николо знал, что пойти на этот шаг ей не позволяет воспитание. В высшем обществе не устраивают публичных сцен, даже если это диктуется острой необходимостью. Даже если вы знаете, что ваши финансы находятся в более чем плачевном состоянии и то, что делает ваш отец, можно смело назвать преступлением.

Выпало черное. Макдауэл проиграл. Это он делал с завидным постоянством с прошлого вечера. Когда он в отчаянии всплеснул руками, Дайана побледнела еще сильнее.

– Папа…

Николо физически ощутил ее неуверенность, когда она положила ладонь на рукав смокинга, пытаясь заставить отца прислушаться к голосу разума.

Бесполезно, как и предвидел Николо. Макдауэл, охваченный игровой лихорадкой, оставался глухим к внешнему миру. Быстродействующего лекарства от этой заразы не существует. Макдауэл был не в состоянии бросить игру сейчас, он продолжал бы играть, даже если бы ему пришлось снять с себя последнюю рубашку, и даже больше.

Вот этого «больше» и ждал Николо.

Дайана позволила себе подергать отца за рукав. Бросив взгляд через плечо, Макдауэл увидел дочь и удивился, но почти сразу же на его лице отразилось недовольство. Он произнес какую-то короткую фразу и сбросил руку Дайаны со своего рукава, чтобы она не мешала ему поставить на кон очередную стопку фишек. Несчастной оставалось только стоять и смотреть, как балансируют пять тысяч фунтов между красным и черным. Черное. Макдауэл снова проиграл. Дайана сделала еще одну попытку остановить отца, но тот раздраженно отмахнулся. Николо заметил блеснувшие ее на глазах слезы, и его руки сами собой сжались в кулаки. Дайана обвела повлажневшими глазами переполненный зал, как бы ища поддержки у находившихся там людей, но это было бесполезно – в подобных местах не реагируют на мольбы о помощи.

Вдруг она подняла глаза – ее взгляд был направлен точно на стоящего у окна Николо. Он даже задержал дыхание от неожиданности.

– Господи Иисусе, – оторопело прошептал Томазо.

Ни один мускул не дрогнул на лице Николо. Он знал, что Дайана не может видеть его. И тем не менее…

Он ощутил покалывание на коже, которое быстро перешло в приятную дрожь, прокатившуюся по всему телу. Это было ответной реакцией на секундную потерю самообладания в тот момент, когда он заглянул в прекрасные, затуманенные слезами глаза Дайаны. Горло Николо сдавил спазм, сердцу стало тесно в неожиданно сжавшейся груди. Увидев, как нежные губы Дайаны задрожали от полного отчаяния, он поморщился словно от боли.

О, эти пухлые, щедрые и чувственные губы…

– Он выиграл, – тихо сообщил Томазо за его спиной.

Боковым зрением Николо заметил, как Макдауэл в порыве безумного торжества выбросил в воздух сжатый кулак. Но все его внимание было направлено на Дайану. Отрешенное выражение ее лица говорило о том, что выигрыш для нее ничем не отличается от проигрыша. И то и другое одинаково плохо.

Николо резко отвернулся от окна.

– Я иду вниз, – бросил он Томазо. – Проследи, чтобы все было готово к нашему отъезду.

Ни голосом, ни единым жестом не выдал он той бури эмоций, которая бушевала в нем всего минуту назад.

– Да! – воскликнул Пол Макдауэл. В порыве ликования он обернулся и сгреб в объятия свою дочь. – Подряд два выигрыша! Фортуна повернулась к нам лицом, моя дорогая! Еще пара таких заходов, и мы будем на коне!

Он уже чувствовал себя на седьмом небе. Дикий огонь, плясавший в его глазах, испугал Дайану.

– Папа, пожалуйста, – взмолилась она, – остановись, пока ты в выигрыше. Это…

Безумие – хотела она сказать, но отец резко оборвал ее: