Любовь в кредит - Джеки Д'Алессандро Страница 4

– Большие карие глаза, длинные вьющиеся волосы и ямочки на щеках. А у вас?

– Мне всегда нравились голубые глаза, темные волосы и любители пончиков.

– Это делает меня самым счастливым человеком на свете.

Женщина посмотрела на его губы, и Джексон почувствовал этот взгляд почти физически, как пылкую ласку. Снова заглянув ему в глаза, она сказала:

– Итак... вы бы поделились своим пирожком со мной?

– Вне всяких сомнений. Но только из-за ваших ямочек, – прибавил он с серьезным видом.

– Понимаю. Стало быть, нет ямочек – нет пончиков?

Окинув взглядом ее милое, разрумянившееся лицо, Джексон ответил:

– Вообще-то, с вами я поделился бы, даже если бы ямочек не было.

– Вот как? И почему же?

– Из-за вьющихся волос, больших карих глаз и прекрасной улыбки.

Женщина рассмеялась, окончательно покорив его сердце.

– Для страстного приверженца пончиков, каким вы себя объявляете, что-то подозрительно легко оказалось уговорить вас поделиться.

– На самом деле любой из моих родственников подтвердит, что я могу опуститься до самого низкого предательства, чтобы заполучить остатки бостонского пирога.

– Ах вот как! Вы склонны к предательству?

– Нет. Просто когда чего-то очень хочу, то действую решительно.

Джексон надеялся, что женщина спросит, чего ж он хочет. Его ответ уместился бы в одно слово: «тебя». Но она не спросила. Она молча, не отрываясь смотрела ему в глаза, медленно поглаживая его средний палец. Она просто гипнотизировала Джексона.

– Ну, когда дело касается бостонского пирога, обвинять вас в предательстве я не решусь, – проговорила она. – Я и сама прибегала к разным уловкам, когда для угощения выставлялись домашний тройной фадж и шоколадные пирожные.

– Рецептом не поделитесь?

– Поделюсь, – улыбнулась она. – Но потом я должна буду убить вас.

– Вы обрекаете меня на безрадостное существование, заполненное купленными в магазине шоколадными пирожными.

– А вы умеете печь?

– Нет. Могу зажарить в тостере рогалик до черноты. Но моя сестра умеет, и, может, если я паду перед ней ниц, пообещаю мыть ее машину в течение года или двух, она испечет мне шоколадные пирожные.

– Ни жены, ни подруги, которые любили бы печь, у вас нет?

Райли хотела узнать, свободен ли он, и полученный ответ ее очень ободрил:

– Женат не был, подруги в настоящий момент тоже нет. А вы?

– Ни жены, ни подруги, – в тон ему шутливо ответила она. – Мужа или друга тоже не имеется.

Джексон, невольно сдерживавший дыхание, наконец-то выдохнул. Если такая женщина свободна, то вывод напрашивается только один: мужскому населению Атланты срочно требуются сильные очки.

Прежде чем он смог что-то ответить, женщина снова обратилась к его руке.

– А теперь вот это, – сказала она, пройдясь кончиком пальца по линии на его ладони. – Это линия сердца. Расположение и длина этой линии вместе с выступающим холмом Венеры говорят о вашей страстной и чувственной натуре. – Женщина снова подняла глаза, и их взгляды снова встретились. – Вы благородный, внимательный и нежный любовник.

– Весьма провокационное заявление, – пробормотал он и сам, завладев ее рукой, провел пальцами по ее ладони. – Мне кажется, ваш холм Венеры тоже очень выпуклый, – тихо проговорил он, мягко массируя ее нежную ладонь. – А ваша линия сердца совпадает с моей. – Джексон посмотрел женщине в глаза. – Интересно, что получится, если две столь чувственные и страстные натуры сойдутся вместе.

Глаза женщины потемнели.

– Действительно интересно, – согласилась она и, коварно улыбаясь, мягко высвободила свою руку. – Но мы сейчас говорим о вашей судьбе.

Джексон наклонился вперед и положил перед ней свою ладонь.

– Тогда, пожалуйста, мадам Всевидящая, расскажите мне еще что-нибудь. Я весь ваш.

Опустив глаза, женщина снова углубилась в изучение его ладони.

– О! Очень интересно…

– Что? Выиграю в лотерею?

– Насчет лотереи не знаю, но, кажется, в скором времени вас ждет удача.

– Какая удача?

– Я вижу вас с женщиной. Вас очень влечет к ней.

– Тут вы совершенно правы, – улыбнулся Джексон.

– Вы ей тоже очень нравитесь.

– Все лучше и лучше.

– На ней красное платье. Вы вместе, сидите в каком-то укромном уголке, в интимной обстановке, и пьете вино.

– Красное или белое?

– Она предпочитает белое. Она говорит вам, что хочет воплотить в реальность все ваши чувственные фантазии. А вы отвечаете, что в долгу не останетесь.

Джексон наклонился к женщине так близко, что их разделяло не более шести дюймов.

– Разговор многообещающий. Именно это я от нее и хотел бы услышать. И именно это я бы ей и ответил. А может, это тихое укромное местечко – бар в гостинице «Мариотт», где я остановился?

– Ну разумеется. Я думаю, это он и есть.

– А эта богиня в красном скажет мне все это сегодня около полуночи?

От того, как чувственно блеснули ее глаза, температура у Джексона подскочила градусов на десять.

– Определенно.

Тут в шатер вошел собиравший деньги молодой человек и объявил:

– Время вышло.

Женщина откинулась на спинку стула и медленно выпустила его ладонь из своей.

– Ваше время истекло.

Вот черт! Он мог бы просидеть здесь сколько угодно.

– А может, я заплачу еще пять долларов? Или десять? Или двадцать?

Женщина улыбнулась и погрозила ему пальчиком.

– Порядок есть порядок. Там ждут и другие клиенты.

– Сегодня в полночь, в баре гостиницы «Мариотт» я буду ждать мою женщину в красном. И она может не сомневаться: все ее чувственные фантазии будут исполнены.

Женщина молча наклонила голову в знак согласия.

Джексон сидел за угловым столиком в слабо освещенном баре, держа в руке стакан с пивом, и, наверное, уже в сотый раз за последние тридцать минут смотрел на свои часы. Десять минут первого. И ни намека на женщину в красном.

Бар в гостинице был набит битком. Джексон устроился так, чтобы можно было видеть зал, и молил Бога, чтобы в полночь она появилась. Он очень надеялся, что правильно понял ее намеки и что именно прекрасная цыганка окажется обещанной ему женщиной в красном платье.

Джексон снова украдкой взглянул на часы. Тринадцать минут первого. Почему, черт возьми, он не узнал ее имени? Не попросил телефон? Как только Джексон увидел ее, он тут же лишился способности мыслить здраво. Никогда он не был так очарован женщиной, никогда не переживал таких сильных эмоций. И что же – он упустил ее?