Любовь на Утином острове - Марианна Лесли Страница 4

Избегая смотреть в глаза дочери Джейка, чтобы не увидеть таящуюся там боль, Алан устремил свой взгляд на озеро. Он не собирался слишком сильно во всем этом увязать. Он хотел просто выполнить поручение Джейка, а потом спокойно уйти.

Но он уже понял, что не сумеет вот так легко и просто оставить ее. По крайней мере, не сразу. И только не под взглядом этих удивительных глаз, которые безмолвно вопрошали его о смысле так глупо растраченной жизни Джейка.

– Он часто говорит о вас, Дженни.

Боль в ее глазах сменилась гневом.

– Неужели? В таком случае, может, он заодно поведал и о том, как спихнул меня на тетку, сказав ей, что скоро заберет меня? А я ей на фиг не нужна была. Не рассказывал ли он случайно и про то, как растратил все имевшиеся средства, довел до упадка этот пансион, позволив ему превратиться в кучу развалин? И единственное, что мне о нем постоянно напоминает, так это нескончаемая череда кредиторов. – Дженни неожиданно замолчала, очевидно сообразив, что сказала слишком много. Зажмурив глаза, чтобы сдержать предательские слезы, она стиснула зубы и чертыхнулась про себя. Потом взяла себя в руки и проговорила, стараясь не смотреть на него: – Не стоило ему присылать вас сюда.

Если бы она действительно вычеркнула отца из своей жизни, подумал Алан, вряд ли сейчас так сильно разволновалась бы. Поняв это, он решил не останавливаться.

– Джейк не посылал меня сюда. Я сам напросился. Думал, может, вы захотите поехать и встретиться с ним.

Однако упрямство, написанное на ее лице, ясно говорило, что даже если она и хочет увидеться с отцом, то ни за что не признается в этом. Надев на себя равнодушно-презрительную маску, она пожала плечами, всем своим видом давая понять, что это было его ошибкой.

Да, ну и болван же он, если думал, что из этой затеи что-нибудь выйдет. Впрочем, винить некого, кроме самого себя. Злясь на себя за глупую идею приехать сюда, в этот медвежий угол, разыскать ее, и все только для того, чтобы услышать ее решительное «нет», Алан сделал последнюю попытку:

– Для вас не имеет значения, что это ваш отец, что, возможно, он нуждается в вас?

Боль, которую причинила ей эта фраза, была почти осязаемой. Он не собирался так глубоко задеть ее чувства, просто хотел привлечь ее внимание, как-то расшевелить. Кажется, ему это удалось.

Наступило долгое и напряженное молчание. Когда она заговорила, голос ее срывался, потому что она всеми силами пыталась скрыть переполнявшие ее эмоции.

– А разве для него имело значение, что в нем нуждается пятнадцатилетняя дочь, еще совсем ребенок? Впрочем, не важно. Как я уже сказала, мистер Маклей, для меня мой отец умер.

Если бы он заметил хоть какую-то слабинку в ее обороне, он бы продолжил наступление. Ее упрямство и гордость злили его, но он принял ее решение, лишь пожав плечами.

– Очень жаль, что тебя, малышка, никто не научил прощать, – сказал он.

Дженни побледнела, потом прикрыла глаза. Она обхватила себя руками, отвернулась и устремила взгляд на позолоченную лучами заходящего солнца озерную гладь.

– До свидания, мистер Маклей. Всего хорошего.

Он некоторое время смотрел на ее напряженную спину, затем проговорил:

– Что ж, будь по-твоему.

Раз такое дело, он умывает руки, с некоторым облегчением подумал Алан. На прощание он погладил Снупи по голове, потом взял куртку и свой рюкзак и захромал по подъездной дорожке, проклиная ее упрямство и гордость, свою глупость и больную ногу. Пройдя уже почти половину подъездного пути, он вдруг услышал, как она окликнула его:

– Мистер Маклей.

Он остановился и оглянулся. По ее напряженному лицу нельзя было ничего прочесть, да и расстояние не позволяло.

– Вы приехали на своей машине? – спросила она со скрытой надеждой, хотя уже знала ответ и он ей не нравился.

– Нет, на попутке.

Дженни тихо, но вполне отчетливо выругалась, затем невесело улыбнулась.

– Значит, сегодня вы никуда не едете.

– Это почему? – нахмурился он.

Она тяжело вздохнула, давая понять, что ей это нравится не больше, чем ему, но иного выхода нет.

– Потому что, во-первых, уже довольно поздно и в это время суток здесь транспорт почти не ходит. А во-вторых, здесь после наступления темноты по дорогам лучше вообще не шататься.

Алан непонимающе уставился на нее, и она объяснила:

– Медведи. Здесь они хозяева леса. Не пройдет и получаса после захода солнца, как они начнут бродить по окрестностям. Вы же не хотите украсить их однообразное меню? – Она угрюмо сжала губы, повернулась, чтобы закрыть и запереть лодочный сарай. – Хижина номер один в приличном состоянии. – Дженни указала в сторону домика на самом берегу озера. – Можете в ней заночевать. Сейчас я приберусь там и приготовлю ужин. – Видя, что он продолжает стоять, не двигаясь с места, она уперла руки в бедра и заметила с изрядной долей язвительности: – Поверьте, мне это нравится ничуть не больше, чем вам. Но я не желаю стать невольной виновницей вашей смерти и до конца жизни мучиться угрызениями совести. Только не думайте, что это гостеприимство.

– Гостеприимство? – пробормотал он себе под нос, глядя ей вслед, когда она, не дожидаясь его, повернулась и направилась к домику. – Да мне такое и в голову не приходило, чернявая.

Однако, когда его взгляд заскользил по очертаниям ее хрупкой фигурки, ему в голову пришла другая, совсем уж глупая мысль. Ему нравилось, что появилась возможность здесь задержаться. Значит, на самом деле не так уж он и хотел уезжать. Значит, эта строптивая смугляночка заинтриговала его куда больше, чем он хотел в этом признаться.

Поздно вечером Алан сидел на пороге хижины, вытянув перед собой здоровую ногу и закинув руки за голову. Взгляд его был устремлен на озеро, простиравшее перед ним свои бескрайние темные воды. Вокруг стояла удивительная, почти оглушающая тишина, нарушаемая лишь усыпляющим плеском волн о металлические опоры причала и скалистые выступы.

Ночь была звездной, но безлунной, поэтому темной. Алан сидел, впитывая окружающие его цвета и звуки, и думал о Дженни Моррис. Дженифер. Девушке с лицом и телом подростка, выдержкой мужчины и упрямством осла.

Еда, которую она приготовила, была горячей и вкусной, общество ее вполне сносным, хотя, нельзя сказать, что они много общались, да и то в основном на расстоянии. Алан вынужден был признать, что Дженни прекрасная хозяйка и знает свое дело. Еще он пришел к выводу, что она на самом деле такая жесткая и несгибаемая, какой кажется.

Когда Дженифер устраивала его на ночь, она управлялась со всем быстро и сноровисто, не выражая никаких эмоций по поводу его присутствия – ни положительных, ни отрицательных. Она просто подчинялась обстоятельствам. Возможно, где-то глубоко внутри нее и бурлили какие-то эмоции, но она их не показывала, явно не желая признавать, что они существуют. Что ж, это его вполне устраивало. Приезд сюда оказался бесполезным. Завтра он уедет.