Досадная ошибка - Гвинет Рамон Страница 4

Аманда сделала пометку в блокноте и спросила:

— Когда прилетает мисс Адамс? Думаю, вы хотите, чтобы ее встретил ваш шофер?

Вернон снял солнцезащитные очки, и она увидела, что его обычно ярко-голубые глаза потемнели и стали совсем синими, напомнив ей морскую пучину во время шторма.

— Самолет приземлится около четырех. Не вижу особой необходимости посылать за ней машину. Она опытная путешественница. Предоставим ей возможность самой добраться сюда.

Его голос звучал ровно и невозмутимо, но Аманде на мгновение почудилось, что его глаза враждебно блеснули. Она еще ни разу не испытывала на себе гнева босса и надеялась, что этого никогда не случится, потому что всегда была расторопным и предусмотрительным секретарем. Но если верить слухам, когда Вернон злился, то был страшен и необуздан. Некоторые служащие сравнивали его ярость с извержением вулкана. Возможно, они преувеличивали. Вся прислуга, начиная от домоправительницы и заканчивая садовником, состояла из итальянцев, а этой нации, как известно, присущ взрывной темперамент и склонности к гиперболизации. Конечно, южные народы более эмоциональны, чем северные, а мистер Вернон был наполовину американец, наполовину итальянец, и, вероятно, иногда итальянская импульсивность давала о себе знать.

В данный момент он был явно чем-то раздосадован. Его взгляд был устремлен на море, где зелено-голубые волны, разбиваясь о небольшую скалу, тысячами брызг падали на каменистый берег. Но этот вид не интересовал его: плотно сдвинутые в недоброй ухмылке губы, нахмурившиеся брови говорили о многом. Аманда подумала, что если только приезд мисс Адамс вызывает у босса такую негативную реакцию, то зачем вообще было соглашаться на интервью. Многочисленные журналисты годами добивались у него аудиенции, но всем им было отказано. Почему исключение было сделано именно для Лиз Адамс?

Самолет рейса 917 на Венецию был готов к вылету. Экипаж и пассажиры заняли свои места. Кроме Лиз в салоне первого класса сидело еще пять человек. Это позволило ей положить свои вещи на свободные сиденья и в случае необходимости легко и без проблем доставать нужное. Лиз взяла какой-то иллюстрированный журнал и принялась листать его, но вскоре поймала себя на том, что не может сосредоточиться на тексте. Она откинулась назад, закрыла глаза и отдалась во власть болезненных воспоминаний.

Да, прошло пять лет, она стала старше и увереннее, но все равно боялась встречи с Ником. Лиз знала, что вся ее защитная броня рухнет, если он хотя бы вполсилы применит свое обаяние.

Ник не был похож на Пола, доброго и отзывчивого. Несомненно, Вернон был гением в своей области и, как все подобные люди, чуть-чуть черствым и даже безжалостным. Он всегда получал то, что хотел. Но ему не удалось получить ее, по крайней мере на предложенных им условиях.

С тех пор прошло немало времени, и рана, видимо, зарубцевалась. А что, если, увидев ее опять, он снова впадет в безудержную ярость? Может, лучше сразу же по прилете сесть на обратный рейс? Но что в таком случае ее ждет, какое будущее? Чарли не осудит, если Вернон не пустит ее на порог и она вернется без интервью. Но если же она не получит его потому, что струсила и не приехала?.. Тогда она может заранее проститься с новыми заданиями и своей карьерой вообще, ибо ее недостойное поведение станет достоянием всей журналистской братии. Уж Чарли об этом позаботится, в этом Лиз была уверена.

Тем временем принесли ланч, и девушка с удовольствием принялась за еду, ничуть не заботясь об излишнем потреблении калорий. Поев, Лиз достала из сумки конверт, запечатанный пять лет назад и не вскрывавшийся с тех пор. Дрожащими руками она достала несколько любительских снимков. При виде их ее сердце сжалось от боли. Знай Чарли о том, что она хранит у себя эти фотографии, он бы ползал перед ней на коленях, прося разрешения опубликовать их. И неважно, что они были сделаны не профессиональным фотографом. Главное заключалось в том, что они по-новому раскрывали сущность человека, своим изобретением потрясшего мир.

Аэропорт Сан-Марко был расположен недалеко от моря. В последние минуты полета Лиз прильнула к иллюминатору и с замиранием сердца следила за тем, как перед ней разворачивается знакомая до боли линия побережья. Смешанное чувство радости и страха охватило ее.

Когда-то эти неспешные волны и отражающееся в них голубое небо были привычным для нее окружением. Но это было давно…

Пройдя все таможенные формальности, Лиз вышла наружу и зашла в телефонную будку, чтобы позвонить Чарли. Чарли оказался на месте и «сразу же снял трубку.

— Привет, Лиз. Какие проблемы?

— Пока никаких. Из твоего вчерашнего звонка я многого не поняла. Прежде всего, мне бы хотелось знать, как тебе удалось уговорить Вернона на открытое интервью?

— Я вообще его не уговаривал, это он сам предложил мне, но на определенных условиях, — нехотя ответил он.

— И каких же?

— Первое заключалось в том, чтобы именно ты приехала к нему. Вероятно, он ознакомился с твоими очерками и остался доволен.

— Еще что?

— Он настаивал на письменном соглашении, по которому ему представят для ознакомления копию подготовленного тобой материала. В случае несогласия он имеет право поправить его или даже запретить публикацию.

— Тебе не следовало соглашаться!

— У меня не было выбора. Я уверен, ему понравится все, что ты напишешь. Ведь у тебя всегда все было нормально, ни одной осечки.

— В данной ситуации я бы на это не рассчитывала.

— Но то, что именно тебя он выделил из всей когорты пишущей братии, говорит о многом, — возразил Чарли.

— Может быть… Может быть, — согласилась она, а про себя подумала о том, как мало босс знает о Верноне и о ней самой. — Я перезвоню тебе позднее.

В фирме проката машин ее приняли за итальянку и никак не могли поверить, что она иностранка. Дело в том, что Лиз блестяще владела итальянским, на котором, как, впрочем, и на французском, говорила с детства. Они с дядей часто швартовались в портах Италии, Франции и Греции, совершая традиционные круизы по Средиземному морю.

Она предпочла не ехать ближайшим путем к вилле по скоростной автостраде, где, как в игровом автомате, машины и автобусы с бешеной скоростью обгоняли друг друга. Ей нужно было время, чтобы трезво обдумать план последующих действий. Медленно проезжая по узким старинным улицам, Лиз вглядывалась в цветущие кусты герани на окнах домов, вдыхала слегка соленый морской воздух, смотрела на праздно гуляющие по набережным пары и неожиданно поняла, как сильно она скучала по этой неторопливо текущей, вольной жизни, по этому сказочному средиземноморскому краю. Ведь когда-то это был и ее мир…

С самого первого дня, когда яхта «Морская звезда» бросила якорь в небольшом заливе у холма, на котором возвышалась вилла «Сан-Пьетро», Лиз начала исследовать закрытый для туристов парк, окружавший величественное строение. Старый садовник-итальянец сообщил ее дяде, владельцу яхты, что парк раскинулся на сорока пяти гектарах. Так что там было что обследовать. Но самым любимым ее местом был бельведер с видом на Венецию. Его крыша покоилась на колоннах из розового мрамора, обвитых плющом и каким-то растением с бледно-красными цветами.