Дорогами мечты - Барбара Хэдворт Страница 4

— Небольшая благотворительность со стороны богатой наследницы, тетя.

— Должна признаться, я ужасно расстроена, что пришлось отказаться. Но я уже написала Конни, что буду завтра к обеду, — вздохнула миссис Дюран.

Доставив в целости и сохранности тетю в небольшой изысканный отель, Фред отпустил такси и отправился пешком в свою берлогу на Глочестер-роуд. Он добрался до дома уже в четвертом часу. Тихо прошел через выложенный черно-белыми плитками холл и поднялся на третий этаж. Оказавшись, наконец, в своей комнате, разделся и уселся в старенькое кресло, чтобы выкурить сигарету перед сном.

Мысли о Фионе Бартон не оставляли его. Это раздражало. Фред пытался убедить себя, что его всего лишь позабавило, как патетически она умоляла его и тетю Розу прийти к ней на вечеринку. Обычный светский жест, которому дамочка научилась в одной из престижных школ. Даже он понимал, что верный способ снискать себе популярность — убедить окружающих, кем бы они ни были, что именно их общество вам наиболее приятно.

Но чего мисс Бартон добивалась, появляясь всюду с таким хамом, как Бобби Ивс? Этот мужчина не кто иной, как профессиональный попрошайка, думал Фред, вспоминая, как тот выманил у нее огромный шипящий стейк. Очень проворно он также указал своей спутнице на то, что бутылка с шампанским опустела.

Было ясно, как луч света в темную ночь, что Ивс видел себя преемником нищего графа де Мари и ирландского шофера! Этой девушке нужен психиатр! Должно быть, она страдает психическим расстройством, если с такими деньгами, такой внешностью и, возможно — она ведь дочь Джона К. Бартона, — с такими мозгами, выбирала в мужья таких ублюдков!

Фред гордился тем, что принимал жизнь такой, как она есть, не оглядываясь назад и не заглядывая в будущее. Уже давно он смирился со своим одиноким образом жизни. Он любил Лиз всем сердцем и душой. И после ее смерти ему ни разу в голову не приходило довольствоваться жалкими фальшивками, несмотря на попытки дорогой старой тетушки Розы порадовать племянника «веселыми девушками» каждый раз, когда он гостил в Кодлингшелл-Тауэрс. И не потому, что он равнодушен к противоположному полу. Слишком часто пара стройных ножек, затянутых в нейлоновые чулки, или крепкие молодые груди под обтягивающим свитером пробуждали в нем желание. Были девушки, с которыми он ходил на танцы и вовсю развлекался, но после Лиз у него никогда не возникало желания жениться.

Ему внезапно подумалось: какое бесцельное у него существование! У него интересная работа, которая приносит ровно столько денег, сколько нужно. У него хорошие друзья. Но только не слишком ли часто он оказывается в каком-нибудь пабе, постепенно напиваясь, в поисках человеческого участия? Чтение, хорошие картины, музыка — все это приносило по-своему удовлетворение, но Фред не мог удержаться от мысли о том, какое наслаждение мог бы испытать, приходя в восторг от Дебюсси и Моцарта, если бы ему было с кем пойти в «Фестивал-Холл», отыскать картину в галерее на Бонд-стрит, а потом показать ее хорошенькой девушке со словами: «Ну, разве это не восхитительно!»

Но это лишь мечты. Лиз, которую он научил ценить все эти вещи, была мертва. Лиз, с ее светлыми, словно обрызганными лунным светом волосами, с ее темными глубокими глазами… Для него никогда не будет другой девушки.

Он был честен. От огромной раны, которая кровоточила и ныла в его сердце, уже остался один шрам, который почти не тревожил его сегодня. И Фред не понимал, почему вместо того, чтобы забыться крепким сном, он погрузился в эти смутные, беспокойные мысли.

— А все эта проклятая Фиона со своими глазами, которые лишь чуть-чуть напоминают глаза Лиз, — проворчал он. Затем повернулся на другой бок и выключил лампу.

Утром он напомнил себе, что надо позвонить в «Ритц» сегодня днем и оставить сообщение для Фионы Бартон — так по-прежнему ее называли на Флит-стрит, несмотря на два замужества, — что он не сможет прийти к ней сегодня на вечеринку.

Но ему помешала самая малость. Приехав в офис, он увидел, что его шеф, Ян Хендерсон, мускулистый, седоволосый шотландец, страдает от сильнейшего похмелья. Зажав голову ладонями, он поведал Фреду, что вчера его девушка из родного городка Абердина приехала в Лондон и предложила устроить вечеринку.

— Если у тебя есть хоть капля жалости ко мне, Фред, умоляю, мой мальчик, держи меня подальше от всех журналистов, писателей и их тупых агентов до тех пор, пока я не заброшу в себя хоть какую-нибудь еду. Предупреждаю: если я столкнусь сегодня утром лицом к лицу с каким-нибудь литературным господином или, хуже того, — литературной дамой, я за себя не отвечаю.

— Прими пару таблеток от похмелья и расслабься, — посоветовал Фред отеческим тоном, хотя и понимал, что шеф преувеличивает свою неспособность сосредоточиться на обыденных делах.

Тем не менее он предупредил секретаря шефа, что сам займется посетителями и важными звонками. Так что в этот день Фред был занят больше, чем обычно, и у него не осталось ни минуты, чтобы позвонить в «Ритц» и оставить сообщение для Фионы.

Поскольку встреч на вечер назначено не было, Фред принялся размышлять: а может, стоит пойти — хотя бы ради бесплатной выпивки? Кроме того, он понятия не имел, кто там будет. Может, разузнает какие-нибудь свежие сплетни для газеты. А вдруг эта миллионерша проговорится, что собирается сделать Бобби Ивса своим третьим мужем? Отличная добыча для «Сан». Фред почти решил вернуться домой, на Харлшоуп-Гарденс, чтобы надеть более приличный костюм и более игривый галстук, но потом посчитал, что не стоит суетиться. Он доехал автобусом до отеля, а так как было только половина седьмого, а Фред не собирался демонстрировать, как спешит на вечеринку, он заскочил в паб на Пикадилли подкрепиться пинтой пива. Журналист наслаждался ароматным напитком, когда в паб вдруг вошел его старый приятель. Они не встречались несколько лет, и за обменом новостями и смешными историями время пролетело незаметно. Они вместе вышли из паба. Тим направился к метро, а Фред перешел улицу и оказался перед центральным входом в отель «Ритц».

Он поинтересовался у портье, какой номер занимает Фиона. Тот вежливо склонил голову:

— Назовите свое имя, сэр. Я дам знать мисс Бартон, что вы здесь.

Поскольку вечеринка должна быть в полном разгаре, Фред удивился, что его не направили прямо туда. Но он вспомнил, кто ее устраивал! Она весьма осторожна, эта фантастичная Фиона Бартон!

— Скажите, что это Фред Гардинер, — коротко ответил он портье, размышляя о том, каким дураком будет выглядеть, если она не вспомнит о своем приглашении, что весьма вероятно, если вспомнить, каким небрежным тоном оно было сделано.

Загасив наполовину выкуренную сигарету в высокой медной пепельнице, Фред ждал, сожалея, что так и не позвонил раньше и не отказался от приглашения.

Лишь только Фред и его тетя покинули ресторан, Фиона объявила Бобби, что хочет домой — у нее разболелась голова. Она уже почувствовала, что наступает ее особенное «настроение», поэтому, добравшись до «Ритца», она коротко пожелала ему спокойной ночи и поднялась к себе в номер. Небрежно скинув на кровать свою белую норковую накидку, она присела в низкое кресло рядом с кроватью. Фиона действительно чувствовала легкую боль в глазах, но ее гораздо больше беспокоило знакомое ощущение тщетности жизни, лишенной какой бы то ни было цели. Она все глубже опускалась в глубокую, темную пучину меланхолии. В такие минуты Фиона словно тонула в самой себе, и, как у настоящего утопающего, перед ней мелькали картины прошлого. Они всегда начинались с определенного момента, точнее — с ее шестого дня рождения. Именно тогда она поняла, что отличается от остальных детей. Она — наследница.