Пропавшая леди - Джуд Деверо Страница 4

— Похоже, ты нашел то, что хотел на эту ночь, — хохотнув, сказал другой мужчина. — Мы тебя утром увидим?

— Возможно, — сказал сочный баритон возле щеки Риган. — Но может быть, я уже не вернусь до отплытия судна.

Мужчины снова расхохотались и пошли своей дорогой.

Риган не имела понятия, где находится и с кем. Она знала лишь, что чувствует себя в безопасности, как будто пробудилась после ужасного кошмара. Когда она закрыла глаза и позволила себе прижаться к человеку, который с такой легкостью держал ее на руках, то вдруг почувствовала, что теперь все будет хорошо. Взрыв смеха заставил ее еще крепче зажмурить глаза и еще глубже спрятать лицо на его плече.

— Что это у вас там, мистер Трэвис? — послышался женский голос.

— Принеси-ка бренди и горячей воды в мою комнату. И не забудь мыло, — усмехнувшись, сказал он.

Этому человеку, казалось, не составило труда взобраться вверх по лестнице с Риган на руках. К тому времени как он зажег свечу, она почти спала.

Он осторожно посадил ее на постель, прислонив спиной к подушкам.

— Ладно. Давай-ка я на тебя погляжу.

Пока он разглядывал ее, Риган тоже с удивлением изучала своего спасителя. У него были чрезвычайно густые, мягкие темные волосы и красивое лицо с темно-карими глазами и четко очерченным ртом. Глаза его 18 искрились от смеха, а от уголков глаз лучиками расходились морщинки.

— Похоже, мы понравились друг другу? — улыбаясь, спросил он и отправился открывать дверь, в которую постучали.

Таких крупных мужчин она, кажется, никогда не видела. Это, конечно, абсолютно противоречило моде, но тем не менее завораживало. Окружность его грудной клетки была, наверное, вдвое больше любой части ее тела, а предплечья были толщиной с ее талию. Штаны из оленьей кожи туго обтягивали массивные мускулистые бедра. На его ногах она заметила высокие сапоги до колен и очень удивилась, потому что привыкла, что мужчины носят шелковые чулки и туфли без задника из мягкой кожи.

— Выпей-ка вот это, — сказал он. — Сразу почувствуешь себя лучше. — Бренди было для нее слишком крепким, и он заставил ее пить медленно, маленькими глоточками. — Ты совсем замерзла, а бренди тебя согреет.

Бренди действительно согрело ее, а освещенная свечой комната и спокойная сила этого мужчины вселили в нее чувство защищенности. Ей казалось, что дядюшка и Фаррел остались где-то очень далеко.

— Почему ты так странно говоришь? — спросила она.

Лучики, образовавшиеся от смеха в уголках его глаз, стали еще глубже.

— Я мог бы задать тебе такой же вопрос. Я американец.

У нее удивленно округлились глаза — отчасти от любопытства, отчасти от страха. Она слышала немало историй про американцев — людей, которые объявили войну родной стране и мало чем отличались от дикарей.

Он как будто прочитал ее мысли. Обмокнув салфетку в горячую воду и намылив ее, он принялся мыть лицо Риган. Почему-то казалось совершенно естественным, что этот мужчина, ладонь которого была размером с ее лицо, осторожно и нежно моет ее. Вымыв лицо, он принялся за ноги. Она посмотрела на его волосы, доходившие до воротника и чуть загибавшиеся на концах, и, не удержавшись, прикоснулась к ним. Волосы были упругие и чистые, и ей подумалось, что даже волосы у него такие же сильные, как он сам.

Поднявшись, он взял ее руку и поцеловал пальцы.

— Надень-ка вот это, — сказал он и бросил ей одну из своих чистых рубах. — Я спущусь вниз и попробую найти что-нибудь поесть. Тебе, судя по всему, поесть тоже не помешало бы.

Он ушел, и в комнате сразу стало пусто. Риган встала и, почувствовав, что нетвердо держится на ногах, поняла, что бренди ударило ей в голову. Дядюшка Джонатан никогда не позволял ей пить спиртное. Мысль о дядюшке вызвала неприятные воспоминания. Стаскивая с себя то, что осталось от грязной, разорванной сорочки, она представила себе удивленные физиономии дядюшки и Фаррела, когда она вернется под руку с большим красивым американцем. Этот житель колонии, судя по всему, мог бы заставить их делать все, что пожелает. Взобравшись на кровать, одетая в его чистую рубаху, которая доходила ей до колен, Риган принялась мечтать о том, как вернется в Уэстон-Мэнор уважаемым человеком. А этот американец будет всегда ее другом и даже будет присутствовать на ее бракосочетании с Фаррелом. Конечно, ему придется научиться хорошим манерам, но в этом ему мог бы, наверное, помочь Фаррел.

Она незаметно заснула с улыбкой на губах.

Трэвис вернулся в комнату с подносом, доверху нагруженным едой.

Когда все его попытки разбудить Риган закончились тем, что она еще глубже зарылась под одеяло, он принялся за еду один. Сразу же после полудня он начал пить со своими друзьями из Америки, чтобы отпраздновать удачную поездку и успешное завершение дел в Англии. Через неделю он отправится к себе в Виргинию.

Все четверо мужчин как раз говорили о том, что было бы неплохо найти какую-нибудь милую девчонку, чтобы согреть постель, когда Риган налетела на Трэвиса. Она была хорошенькая, молодая и чистенькая, несмотря на то что ему пришлось смыть с нее немало грязи. Интересно, почему это она совсем одна бегает по ночным улицам в разорванной сорочке? Возможно, ее выгнали из дома, где она работала, или она попробовала сама заняться проституцией, но работа на улицах ее испугала?

Поев, Трэвис встал и потянулся. Какие бы ни были проблемы у этой девчонки, на сегодняшнюю ночь она принадлежит ему. А завтра он, возможно, снова отпустит ее на улицу.

Он принялся медленно раздеваться, потому что его руки не слушались, расстегивая пуговицы. То, как девушка прильнула к нему, возбудило его. Интересно, где она научилась этой уловке? Ни одна проститутка, услугами которой он пользовался, не применяла подобных приемов.

Раздевшись донага, он скользнул под одеяло и придвинул девушку к себе. Тело ее было вялым и безвольным, но как только он запустил руки ей под рубаху, она начала просыпаться.

Риган почувствовала теплые мужские руки на своем теле, и это показалось ей продолжением беспокойного сна. Ее еще никто никогда не ласкал. Даже когда она была ребенком и ей хотелось, чтобы кто-нибудь приласкал ее, этого никто не делал. В памяти промелькнуло то, что произошло недавно, и ей захотелось прижаться к кому-нибудь, чтобы облегчить страдания.

Находясь в полудреме, она почувствовала, как с нее снимают рубаху. Когда ее грудь прикоснулась к заросшей волосами твердой груди, она шумно втянула воздух от удовольствия. Он поцеловал ее щеку, глаза, волосы и, наконец, принялся за губы. Она еще никогда не целовалась с мужчиной, однако сразу же поняла, что ей это очень нравится. Его губы, одновременно и твердые, и нежные, осторожно раскрыли ее губы, смакуя их прелесть.

Когда он придвинул ее ближе к себе, ее руки обвились вокруг его шеи и она, пораженная его размерами, сама прижалась к нему, желая прикоснуться ко всему его телу.