Версальская грешница - Елена Коровина Страница 4

И тут Соня в ужасе увидела, что гадалка одета не в платье времен Людовика XV, а в совершенно современный наряд, который Соня совсем недавно видела в женском журнале, последний писк моды. Платье называлось «Рождественская роза» и предлагалось для встречи нынешнего Рождества, 1875 года. Все модные ателье с Кузнецкого моста охотно готовы взяться за пошив такого наряда. Еще бы обнова стоила бешеных денег.

Самой Соне такого платья вовек не купить даже для самого большого праздника. А вот – смотрите-ка! – мадам Ле Вон щеголяет им в обычный день. Да еще и с рубиновым браслетом! Или гранатовым…

– Что ты застыла, девочка? – проговорила гадалка тонким молодым голосом. – Мы зря теряем время.

Мадам вынула из стола засаленную колоду и переметана карты. Ловко вытащила первые три и проговорила:

– Ты владелица тайны, хоть и сама не знаешь об этом.

Раскрыла еще три карты и произнесла:

– Помни: все начнется завтра.

Кинула последние три карты и заулыбалась:

– Ты станешь фавориткой короля, милочка!

– Кем я стану? – недоуменно воскликнула Соня, машинально повторяя реплику юной Жанны Антуанетты Пуассон, будущей маркизы де Помпадур.

И, словно прочтя ее мысли, гадалка расхохоталась:

– Обе вы станете версальскими грешницами!

Мадам смела карты в ящик стола:

– Ну хватит гаданий! Я позвала тебя не для этого. У нас мало времени. Идем же скорее!

Мадам ухватила Соню за руку и почти потащила за собой. Из комнаты они попали в коридор, освещенный газовыми фонарями. У Сони перехватило дыхание. Что же это?! Мадам Ле Бон жила во времена Людовика XV, гадала маркизе де Помпадур. В те времена комнаты и коридоры освещали свечи в канделябрах и подсвечниках. Откуда же взялись современные газовые фонари?

Но тут гадалка распахнула дверь парадного и вывела Соню на улицу. Навстречу им потекла толпа нарядных господ, освещенная большими уличными фонарями. Соня ахнула: это была улица современного Парижа!

– У тебя три секунды, чтобы запомнить! – прошептала мадам Ле Бон. – Вот – место нашей встречи – театр «Варьете» на Монмартре.

Соня завертела головой. Действительно, по левой стороне бульвара стояло здание с белоснежными колоннами – четыре в нижнем этаже и четыре в верхнем. Прямо на портике нижнего этажа большими золотыми буквами было выведено: «Театр Варьете». Такое роскошное здание не спутаешь них каким другим.

Девушка и раньше слышала об этом, наверное, самом модном театре Парижа. Раньше там ставились веселые комедии, теперь идут спектакли шокирующего нового жанра – зажигательной оперетты. Ретрограды называют этот театр гнездом разврата, зато молодежь туда валом валит. Впрочем, ретроградов уже мало кто слушает. В 1867 году, когда в Париже проходила Всемирная выставка, даже монархи европейских стран ходили в театр «Варьете» на оперетты Жака Оффенбаха. Уж такой-то театр Соня найдет! Если надо, ей любой подскажет.

– Ну что ты, растерялась? Запомнила, где меня искать? – Мадам Ле Бон легонько подтолкнула девушку. – Не забудь: мне пришлось изменить фамилию, как и тебе!

Фонари вдруг погасли. Париж исчез. Соня проснулась в своей крохотной спальне.

За окнами падал декабрьский снег. Было еще темно, хотя часы и показывали шесть утра. Зима!..

Соня поднялась и зажгла лампу. Странный сон! Вот какие нелепицы могут привидеться, когда сама допоздна сочиняешь романы. И о чем толковала эта гадалка? Будто бы Соня изменила фамилию. Чушь какая! Да она как была всю жизнь Леноровой, так ею и осталась. И, кажется, останется на всю жизнь – женихов-то не наблюдается!..

Впрочем, в реальной жизни некогда размышлять о снах. Хотя, конечно, интересно…

Как она сказала?

«Главное начнется завтра…»

Кажется, так.

«Вот и наступило это завтра, – с грустью подумала девушка. – И не в блестящем Париже, а в заснеженной Москве. И не к мадам Ле Бон мне предстоит наниматься к услужение, а к госпоже Копалкиной. И то – хорошо еще, если возьмет…»

Версаль, декабрь 1875

Голоса звучали глухо, искажаясь в темноте узкого нескончаемого тоннеля. По крайней мере, одному из путников он казался нескончаемым. Второй же продвигался быстро и бесшумно – сразу видно, привык пользоваться этим подземным ходом.

Однако и ему было здесь неуютно. Спутнику же его просто страшно. Под ногами хлюпала вязкая грязь и вода, просачивающаяся в тоннель сотни лет его существования. Даже в тусклом свете потайного фонаря было заметно, что и стены обросли жуткой слизью, а с выщербленного потолка осыпаются мелкие камешки. Да тут не то что ходить на дальние расстояния, тут и пару шагов ступить жутко – а ну как обвалится!..

Но выбирать не приходится. Гонец был с поручением в далекой России – теперь его долг отчитаться. Гранд-магистру, от услышанного рассказа, должно показаться, что он сам побывал в заснеженной стране. Вот где холод – зима, снег, метель, жуткий мороз! А в благословенной Франции, куда вернулся гонец, хоть и стоит тот же декабрь, no куда более мягкий. Всего лишь немного планирующих снежных пушинок и порывы холодного ветра.

В той далекой России все не так, как во Франции, тем более в прелестном парижском предместье – старинном Версале. И России даже календарь другой. Вся Европа уже справила Рождество 25 декабря, а в России праздник еще только будет и вот смех! – тоже 25 декабря. Виданное ли дело, российский календарь отстает от Всемирного почти на две недели. Когда вся Европа справит 1 января 1876 года, в этой загадочной, непонятной России все еще будет прошлый 1875 год. Воистину – заледеневшая страна, застывшая в прошлом…

Все это гонец подробно описал в отчете. Но рассказывать все это гранд-магистру не придется. Секретарь намекнул, что разговор будет коротким. Что ж, им виднее! Гонец всего лишь гонец. Его дело ездить и отвозить, что дадут. Думать обо всем будут другие.

Обязанности членов Общества распределены еще столетие назад. Гонцы возят, дипломаты проводят переговоры, стражники (как тот, кто идет сейчас рядом с гонцом, проводя его по потайному ходу) охраняют, гранд-магистр и два его помощника (простые магистры) руководят. И надо сказать, это получается у них неплохо – об этом говорит хотя бы такой факт: за последние 20 лет суммы, которые получает гонец за свои разъезды, все возрастают.

Словом, служба выгодная, хоть и тайная. Впрочем, все тайное выгодно. Вот только путь в эту тайную элиту людям заказан. Всем – но не ему!

Он Жан Маришен – потомственный гонец. И дед его был гонцом в этом обществе, и отец. Жан ездит с поручениями с шестнадцатилетнего возраста. Что отвозит – для него не ведомо. Иногда что-то большое, иногда маленькое, иногда, как в этой поездке в Москву, и вовсе конверт с парой листков. Семейство Маришен – не из любопытных. Дед с отцом не интересовались, что возят, и ему не стоит.