Огненный крест. Книга 2. Зов времени - Диана Гэблдон Страница 4

Я устроилась подбородком на его груди, во впадинке, будто для этого и созданной.

– Я всегда так делаю в день рождения… точнее, в ночь перед ним. Вспоминаю прошлый год, свои поступки… Наверное, не я одна. Просто чтобы убедиться, что ты все тот же человек, что и вчера.

– Ну, я совершенно точно остался тем же, – уверенно произнес Джейми. – Ты ведь не видишь явных изменений, а?

Я подняла голову и окинула его внимательным взглядом. На самом деле мне было сложно оценивать Джейми объективно. Я слишком привыкла к нему и так любила его тело, что замечала самые крошечные, дорогие мне мелочи – родинку на мочке уха, немного выступающий вперед резец… Однако никогда не оценивала его как единое целое.

– Да, – наконец заключила я с довольным вздохом, – это все еще ты.

Снаружи раздалась возня – повар споткнулся о дышло и выругался. Дисциплиной лагерь не блистал. В нескольких ротах, где собрались былые вояки, еще поддерживали порядок, но у остальных с этим дело обстояло сложнее – на лугу то тут, то там попадались кривые палатки и разбросанное обмундирование.

Послышались удары в барабан, но ничего не произошло. Армия продолжала дремать.

– Как думаешь, губернатор справится с этим войском? – усомнилась я.

Мое личное олицетворение войска тоже, кажется, решило заснуть. Впрочем, когда я задала вопрос, длинные рыжие ресницы лениво затрепетали.

– Ага. Трион – солдат, он знает, что делать… по крайней мере, в начале. Заставить людей маршировать строем и копать выгребные ямы несложно, знаешь ли. Вот заставить их драться – другое дело.

– А он сумеет?

Грудь под моим подбородком приподнялась в глубоком вздохе.

– Может, да. А может, нет. Вопрос в том, придется ли ему?

Джейми был прав. Слухи кружили, как вихрь осенней листвы. Регуляторы выдвинули десятитысячное войско на Нью-Берн. Из Нью-Йорка, чтобы усмирить колонию, плыл генерал Гейдж. Ополчение округа Орандж взбунтовалось и убило своих офицеров. Половина мужчин из округа Уэйк дезертировали. Эрмона Хазбенда арестовали и доставили на корабль, чтобы увезти его в Лондон и судить по обвинению в государственной измене. Регуляторы взяли Хиллсборо и теперь готовились поджечь город, а также предать Эдмунда Фаннинга и всех его товарищей мечу. Я очень надеялась, что последнее неправда. А если правда, то Хьюберт Шерстон не окажется в их числе.

Среди всего вороха слухов, предположений и диких вымыслов мы были уверены лишь в одном: губернатор Трион на пути к лагерю ополчения. Тогда и увидим, что будет дальше.

Свободная рука Джейми лежала на моей спине, поглаживая лопатку большим пальцем. Его, похоже, сейчас не волновали туманные военные перспективы.

– Ты когда-нибудь думала… – начал он и умолк.

– О чем? – Я поцеловала его в грудь, одновременно выгибаясь, чтобы он провел ладонью по моей спине. Он так и поступил.

– Не знаю, как объяснить… я вдруг понял, что прожил дольше моего отца… Не ожидал, – добавил он с кривоватой улыбкой. – Просто… ну, странное ощущение. И мне стало интересно, не задумывалась ли о подобном и ты… ты ведь тоже рано потеряла мать?

– Да. – Я уткнулась лицом в его грудь, и голос прозвучал глухо из-за складок рубашки. – Раньше задумывалась… когда была младше. Это как отправляться в путешествие без карты.

Рука Джейми на мгновение замерла.

– Ага, так и есть, – слегка удивленно согласился он. – Я более-менее знаю, каково быть тридцатилетним, сорокалетним… но что теперь?

– Создавать себя, – тихо произнесла я из-под упавших на лицо волос. – Смотреть на других женщин или мужчин, примерять их жизни. Брать все, что может пригодиться, искать в себе то, что нигде больше не найдешь. И всегда… всегда… гадать, идешь ли ты верным путем.

Джейми почувствовал, как внезапные слезы намочили его рубашку, и коснулся моих волос.

– Да, так и есть, – повторил он мягко.

Снаружи оживал лагерь. С лязганьем, топотом, хриплыми сонными голосами. Сверху застрекотал кузнечик – будто кто-то скреб гвоздем по медному горшку.

– Это утро, которое мой отец так и не встретил, – проговорил Джейми тихо; слова едва рождались в его груди. – Наш мир и каждый день в нем – это дар, сердце мое… и не важно, что принесет завтра.

Я глубоко вздохнула, прижавшись к нему щекой. Джейми осторожно вытер мне нос своей рубашкой.

– А что касается ревизии… – добавил он деловито. – У меня до сих пор все зубы и все части тела, а член каждое утро встает сам по себе. Могло быть и хуже.

Журнал кампании против мятежников

Ведет Уильям Трион, губернатор

Четверг, второе мая

Подразделения округов Крэйвен и Картерет вышли из Нью-Берна с двумя полевыми орудиями, шестью вертлюжными пушками, установленными на повозках, шестнадцатью фургонами и четырьмя телегами с боеприпасами и провизией, необходимой для пропитания нескольких подразделений, которые присоединятся к ним на марше к плантации полковника Брайана, месту общего сбора.

Губернатор покинул Нью-Берн двадцать седьмого апреля и прибыл к месту общего сбора первого мая. Сегодня подошли отряды двух округов.

Пятница, третье мая, объединенный лагерь

В полдень Губернатор провел смотр армии на лугу у Смитс-Ферри на западном берегу реки Ньюс.

Суббота, четвертое мая

Марш к суду округа Джонстон, девять миль.

Воскресенье, пятое мая

Марш к месту встречи с войсками майора Теофила Хантера в округе Уэйк, тринадцать миль.

Понедельник, шестое мая

Армия разбила лагерь, и Губернатор провел смотр подразделения округа Уэйк. Полковник Хинтон доложил Губернатору, что сумел набрать лишь двадцать два человека в связи с недовольством среди населения округ Уэйк.

Губернатор заметил недовольство в данном подразделении, когда проходил мимо первой шеренги батальона, и также увидел, что вооружен лишь один из каждых пяти человек. На призыв пойти добровольцами на службу правительству они ответили отказом, и Губернатор скомандовал армии окружить батальон и трем полковникам выбрать сорок наиболее видных и крепких мужчин, что посеяло немалую панику в подразделении, состоящем на тот момент из примерно четырехсот человек.

Во время призыва офицеры армии убедили мужчин завербоваться и в течение двух часов увеличили состав Уэйкского полка на пятьдесят человек. Ночью подразделение было распущено, пристыженное своим бесчестием и поведением, которое к нему привело. Армия вернулась в лагерь.