Четыре года спустя - Моника Мерфи Страница 4

У меня нет утренних занятий, поэтому я работаю до четырех утра и, вернувшись домой, могу несколько часов поспать. Кэри, лучшая подруга и соседка по комнате, редко там появляется. У нее, как и у меня, плотный график, а раньше еще и парень был. Она часто оставалась у него, они курили травку, занимались сексом дни и ночи напролет, а потом он ее бросил.

Думаю, это лучшее, что могло с ней случиться. Тот парень был неудачником. Эта история повторяется снова и снова. Складывается впечатление, что она предпочитает именно плохих ребят, тех, кто заставляет ее чувствовать себя невероятно сексуальной.

Я это знаю, потому что она любит в красках рассказывать мне обо всех своих сексуальных приключениях. Думаю, ей нравится шокировать меня, ну и пусть. На самом деле я впитываю все подробности и задаюсь вопросом, что же такое секс.

Звучит ужасно. Неловко. Болезненно. И даже унизительно. Я рада, что предпочла быть одной.

Маме не по душе моя работа в закусочной, и она старается при каждом удобном случае убедить меня бросить ее, но я не могу. Мне нужна работа, чтобы оплачивать дополнительные расходы, которые не покрывает стипендия. Вот и работаю в двух местах и полностью посвящаю себя учебе. В следующем году я окончу колледж, а затем хочу получить степень магистра в области образования. Но не здесь.

Жду не дождусь, когда смогу покинуть этот город. Он не для меня. Я могу поступить в университет поближе к дому, к Уолнат-Крику [4]. Ну, мы раньше жили там, пока не потеряли почти все, что имели. Сейчас мама живет в Конкорде [5]. Она заставила меня остаться здесь, чтобы каждый день я не сталкивалась со скандалами.

Это ее слова.

Сегодня в закусочной тихо, но для среды это нормально. Я перехожу от столика к столику, подавая студентам гигантские тарелки с картофелем фри или начос. Завтрак для двух пожилых дядек, закончивших смену на электростанции, бесконечные чашки кофе для двух парней, пришедших пораньше, чтобы подготовиться к какому-то сложному тесту, который начнется менее чем через шесть часов.

Все как обычно.

Вот почему я так потрясена, когда примерно за час до конца смены дверь распахивается и входит Оуэн Макгваер с двумя парнями, такими же крупными, как и он, но не такими красивыми.

Блин. Ненавижу себя за такие мысли.

Раньше я его здесь не замечала. Да и могла ли? Обычно я не думаю о горячих парнях, а просто… работаю.

Но с ним все иначе. Встретила его и теперь не могу забыть. Его вызывающее поведение раздражает, но лицо, глаза…

– Хорошо, испытаем вас.

Его голос привлек мое внимание, я поднимаю голову, и наши взгляды встречаются. Он ухмыляется мне, слегка шатаясь на ногах, очевидно, он пьян. Учитывая, что ему всего девятнадцать, а он все-таки вошел в бар, вероятно, у него поддельные документы.

– Привет, – я коротко улыбаюсь трем пьяным парням, прежде чем снова стать серьезной. – Нужен столик?

– Ну а то! – говорит Оуэн, ухмыляясь все шире.

Так и хочется врезать ему. Или поцеловать. Не обращая внимания на тревожные мысли, я провожаю их к столу, чуть отступая, когда Оуэн оказывается слишком близко ко мне.

– Миленькая униформа, – пробормотал он, прежде чем занять место.

Почувствовав запах пива в его дыхании, я морщу нос. На мне неприглядная черная полиэстеровая форма официантки, пожалуй, самая непристойная на планете. Я никогда ни на кого не пыталась произвести впечатление, поэтому проблем с комплиментами и не возникало.

Но теперь мне хочется сбросить этот наряд, как змее – кожу. Просто стащить с себя это безобразное, нелепое платье и выкинуть в мусор. Бесит, что он видел меня такой.

Но рада, что он здесь.

– Что будете пить? – спрашиваю я, обводя взглядом всех троих, стараясь не задерживаться на Оуэне. Он может это неправильно истолковать, а мне нужно его уважение, если я действительно буду с ним заниматься. Чувствую, что не сработает, но надежда умирает последней.

Да и не на что тут надеяться. Лучше бы вообще не иметь с ним никаких дел.

Вот лгунишка.

Его друзья заказывают колу, а Оуэн – кофе, вот так неожиданность. Оставив их, я направляюсь к стойке, чтобы приготовить напитки, и при этом стараюсь унять предательскую дрожь в коленях; похоже, я переволновалась.

Я одновременно хочу, чтобы он ушел и чтобы остался.

Я начинаю злиться на себя за такие мысли. Парни меня не интересуют. Меня не заботит, что он думает и чего хочет. Так почему же он вызывает у меня дрожь и неловкость? Я разговаривала с ним всего десять минут, а потом его как магнитом притягивает туда, где я работаю. Улыбается так, словно это забавно, что он обнаружил меня. Делает двусмысленные комплименты а-ля «миленькая униформа» своим низким хрипловатым голосом, отчего по спине у меня бегут мурашки.

Веду себя как самая обычная девчонка и начинаю себя за это ненавидеть.

Делая вид, что его присутствие мне безразлично, я занимаюсь своей обычной работой: приношу им напитки, затем принимаю заказ, передаю его повару, возвращаюсь в зал, чтобы вытереть пустые столы, добавить салфетки и рассчитать уходящих клиентов. Кафе постепенно пустеет, пока не остается никого, кроме меня, повара, еще одной официантки – Паулы и Оуэна с друзьями.

Приношу им еду, мысленно отмечая, что Оуэн любит кофе с большим количеством сливок. Почему мне хочется запомнить это, словно я – белка, запасающая орехи на зиму, не знаю. Глупо! Он заставляет меня чувствовать себя глупой.

А я его даже не знаю. Ему плевать на меня. Для него я как заноза в заднице, и, чтобы улучшить свои оценки, он вынужден проводить со мной не менее часа дважды в неделю. Он предлагал мне деньги, чтобы я «позанималась» с ним и ему вообще не пришлось бы со мной видеться.

Придурок.

– Что-нибудь еще? – спрашиваю их, кладя чек на стол.

Оуэн забрал чек и посмотрел на него.

– Думаю, достаточно.

– Отлично, – я улыбаюсь, но выходит так себе. – Могу рассчитать вас здесь, но если хотите, можете заплатить на кассе.

– Эй, а что еще ты можешь сделать для нас, а? – спрашивает один из друзей Оуэна, заставляя второго засмеяться.

Я заливаюсь краской и стою, открыв рот, как выброшенная на берег рыба, но, к счастью, Оуэн поспешил мне на помощь.

– Заткнись, Дез. – Он взглянул на меня: от глупого захмелевшего мальчишки не осталось и следа. – Он пьян и не понимает, что говорит.