Магия Парижа - Барбара Картленд Страница 4

На улице Офмон жандарм указал девушке нужный ей дом.

Поднявшись на крыльцо, Ева взялась за очень затейливый, до блеска начищенный дверной молоток.

Раздался громкий стук.

Почти мгновенно дверь открылась, и на пороге возник слуга в роскошной ливрее.

— Могу я поговорить с мадам Леонидой Лебланк? — спросила Ева на безупречном французском.

— Я спрошу, принимает ли мадам, — ответил слуга. — Как о вас доложить?

— Я мисс Ева Хиллингтон, дочь покойного сэра Ричарда Хиллингтона.

Слуга провел девушку через прихожую, тесно заставленную дорогой мебелью, в боковую комнату.

Комната показалась Еве чересчур набитой мебелью, пусть и очень ценной, и даже на занавесках, подумала девушка, слишком много кисточек.

Но что удивило ее больше всего, так это цветы.

Повсюду стояли огромные корзины и вазы с самыми экзотическими и дорогими цветами — орхидеями, тигровыми лилиями, гвоздиками и пармскими фиалками, которые в это время года могли быть доставлены только с юга Франции.

Вновь появился слуга.

— Мадам примет вас, мадемуазель, если вы поднимитесь наверх.

Слуга шел впереди, Ева последовала за ним.

Поднявшись на второй этаж, слуга открыл дверь, и девушка вошла в комнату.

К удивлению Евы, она оказалась в спальне, но какой спальне!

Все свободное пространство заполняли орхидеи.

Они стояли на столиках и в огромных вазах на полу, превращая комнату в очаровательную беседку.

И посреди этого экзотического великолепия, на огромной кровати с голубым шелковым пологом, который держали золотые купидоны, возлежала их владелица. Ее темные волосы струились по плечам, а кружевная ночная рубашка едва прикрывала восхитительной формы груди с розовыми сосками.

Мадам Лебланк оказалась намного моложе, чем ожидала девушка.

Вовсе не красавица, и даже не хорошенькая, француженка, однако, сразу притягивала к себе внимание, благодаря обворожительному обаянию. Ева подумала, что такое лицо трудно забыть.

Протянув девушке руку в сверкающих перстнях, Леонида воскликнула:

— Мне так жаль твоего дорогого отца! Наверное, это было страшным ударом для тебя!

— Д… да, — ответила Ева.

— Он был очаровательным мужчиной, женщины ни в чем не могли ему отказать!

— Л знаю, мадам, что тем вечером, когда отец умер, он очень радовался, что будет ужинать с вами.

— Да, я никогда раньше не видела его в таком хорошем настроении, — подтвердила мадам Лебланк. — Садись, дорогая.

Она указала на стул рядом с кроватью и, когда Ева села, заметила:

— Alors , ты просто прелестна, как я и ожидала от дочери сэра Ричарда.

— Спасибо, — сказала девушка, — но без него… все стало… совсем другим.

— Я понимаю, но ты должна быть мужественной, — ответила Леонида Лебланк. — Что ты собираешься делать теперь?

— Возможно, это… вы… могли бы мне… посоветовать.

— Я?

Эта мысль явно изумила француженку.

— Собственно, я пришла спросить вас, мадам, не находили ли вы папенькину запонку? Такую жемчужину, окруженную маленькими сапфирами, которую подарила ему моя мама.

Мадам Лебланк вскрикнула:

— Так вот она чья! А я-то гадала, кто ее владелец, когда Жози нашла ее под кроватью.

Глаза Евы расширились.

Но потом девушка сказала себе, что мадам Лебланк, очевидно, принимала ее отца так же, как принимает ее.

Возможно, он сидел на том же самом стуле, на котором Ева сидит сейчас.

— Я верну тебе запонку, — пообещала мадам Лебланк. — А пока объясни, что ты имела в виду, когда сказала, что я могла бы тебе помочь.

Она говорила так дружелюбно… Почему бы и не посоветоваться с этой милой женщиной? — подумала Ева и начала свой рассказ:

— Не знаю, говорил вам папа или нет, но мы унаследовали домик на Сент-Оноре. Он такой славный, такой прелестный, что мне невыносима сама мысль о том, чтобы бросить его и вернуться в Англию, как посоветовал мне посол.

— Ты хочешь остаться в Париже? — спросила Леонида.

— Я наполовину француженка и знаю, что была бы счастливее здесь, чем в Англии с папиными родными.

Мадам Лебланк улыбнулась, словно понимая ее, и Ева продолжила:

— Но я не знаю, где взять деньги на содержание дома. Бот если бы я могла найти работу, например, учить детей или еще что, где бы мне достаточно платили, тогда я бы могла позволить себе остаться здесь, в своем домике.

Леонида Лебланк уставилась на девушку:

— Ты хочешь сказать, отец не оставил тебе денег?

— Очень-очень мало, этих денег не хватит надолго.

— Тогда я должна подумать, — ответила француженка и как-то странно, почти оценивающе посмотрела на Еву.

Девушка невольно спросила себя, не является ли ее внешность ценным преимуществом?

Впрочем, скорее наоборот.

Еве хватало ума понять, что, если она будет работать гувернанткой у какой-нибудь дамы, хозяйка может счесть ее слишком хорошенькой и начать ревновать.

Девушка тревожно посмотрела на Леониду Лебланк.

Но даже беспокойство не помешало ей восхититься, как очаровательно ухитряется выглядеть эта француженка, даже лежа в постели с неприбранными волосами.

В дверь постучали.

— Entrez ! — крикнула мадам Лебланк.

Это был тот же слуга, что впустил Еву. Он держал в руке золотой подносик, на котором лежала карточка.

Прочитав ее, Леонида Лебланк приказала:

— Проводи мадемуазель Хиллингтон в салон и вели шеф-повару приготовить ей английский чай. Затем проведи лорда Чарльза наверх.

Она проговорила все это очень быстро и как бы в сторону.

Потом француженка обратилась к Еве:

— Послушай, дорогая, я хочу продолжить наш разговор и подумать, как тебе помочь, но у меня важный посетитель, которому я не могу отказать.

— Л понимаю, — откликнулась девушка, — конечно, я могу уйти и вернуться в другой день.

— Нет-нет, никаких других дней, — возразила Леонида Лебланк. — Ступай вниз и подожди, пока я освобожусь. У меня иногда бывают гости-англичане, так что мой повар знает, чем угостить их в четыре часа!

Она засмеялась, да так заразительно, что Ева рассмеялась тоже.

— Ну, беги, а я позову тебя, как только смогу, — велела Леонида, и девушка в сопровождении слуги отправилась вниз.

Пройдя через прихожую, они вошли в комнату — не ту, где Ева сидела до этого, а другую, побольше, но так же заставленную мебелью и так же утопающую в цветах.