Шотландцы не забывают - Барбара Картленд Страница 4

А кроме того, как подозревала Пепита, он стремился к максимальной удаленности от герцога Стратнэирнского и от клана, для которых теперь был паршивой овцой.

Главным его желанием было отряхнуть пыль родной земли со своих ног и забыть прошлое ради новой жизни с любимой женой, ставшей для него смыслом существования.

И все же порой в его глазах появлялся какой-то странный, устремленный вдаль взгляд, особенно в начале осени.

Так как Пепита была весьма восприимчива ко всяческим подспудным настроениям и предзнаменованиям (шотландцы называют таких сверхчувствительных особ словом «фэй»), она понимала, что в этот момент он видит перед собой необозримые торфяники, пурпурные от цветущих кустов вереска, слышит квохтанье шотландских куропаток, слетающих в узкие горные долины, или, переходя через реку, чувствует тяжесть лосося, попавшегося на крючок.

Она также знала, что в это время он думает о замке с его башнями и бойницами, таком огромном и величественном на фоне предвечернего неба, — о нем он ей сам рассказывал, — думает о землях своего отца, раскинувшихся на тысячи акров.

Лорд Алистер говорил, что из замка открывается вид на море, откуда в далекие времена приходили вероломные викинги, чтобы совершать набеги на Шотландию.

Затем они отправились восвояси, оставив низкорослым, темноволосым аборигенам свои светлые волосы и голубые глаза.

Пепита находила у лорда Алистера черты викингов, а его дети, светловолосые и голубоглазые, походили одновременно на обоих родителей.

Жани с ее бело-розовой кожей напоминала маленького ангела.

Наверное, в целом мире невозможно найти двух более прелестных детей.

Так неужели герцог, каким бы жестоким он ни был, сможет устоять перед их очарованием?

В любом случае они принадлежали Шотландии, и в Шотландию Пепита обязана их доставить.

После ухода мистера Кларенса она прошла наверх, где находились их спальни, чтобы оторопело взглянуть на огромное количество вещей, которые ей еще предстояло упаковать.

Было бы крайне непрактично оставлять одежду сестры, если она не имела возможности купить хоть какую-то обнову для себя; да и детям, несомненно, все это понадобится в дальнейшем.

В случае необходимости Пепита, умея работать иглой, сможет где-то расширить платье, где-то ушить, расставить в швах или удлинить, отпустив подол.

Страшно было подумать, что от голода их отделяют всего лишь пятьдесят фунтов.

Теперь, когда девушка оглядывалась назад, ей казалось странным, что лорд Алистер не желал смотреть правде в глаза: рано или поздно им пришлось бы что-то делать с критическим финансовым положением.

Пепита не представляла, что он оказался на такой мели.

Он никогда не упоминал о своих огромных долгах, а потому она, по сути дела, и не задумывалась об этом.

Да и зачем ей было задумываться?

Она воспитывалась своими родителями в убеждении, что женщина должна всегда полагаться на мужчину.

В его обязанности входило не только обеспечивать семью всем необходимым, но и наиболее рационально организовывать жизнь своих домочадцев.

Это убеждение применительно к ее обаятельному, добродушному, веселому зятю обернулось настоящей катастрофой.

Терзаемая неотступной мыслью, — удастся ли ей заставить герцога войти в их положение, поскольку им больше некуда идти, — Пепита чувствовала, как беспокойно колотится сердце.

Тревога, подкравшаяся к ней с той минуты как она потеряла сестру и зятя, все росла, пока не обволокла ее сплошным мраком.

И все-таки к утру в среду чемоданы с детскими вещами и ее собственными были уложены.

— Я не хочу уезжать!

— запротестовал Рори, когда посыльный от мистера Кларенса стал сносить чемоданы вниз, чтобы отвезти их на станцию.

— Ты поедешь в Шотландию, милый, встретишься там со своим дедушкой, — объясняла Пепита.

— Он живет в большом замке; тебе будет очень интересно.

— Я хочу остаться здесь! — упрямился Рори. — Здесь мой дом, и здесь я останусь.

В его голосе смешались страх, тоска, огорчение.

Видимо, все это передалось Жани, и она заплакала.

— Я хочу к маме! — хныкала она. — Почему она ушла и оставила меня совсем одну?

Пепита опустилась на колени и обняла малышку.

— Ты не одна, моя хорошая, — пыталась она утешить ее, — ты со мной. Ты должна быть храброй, тогда с нами произойдут увлекательные приключения, как в волшебной сказке.

Жани, однако, не унималась, от чего Пепите самой хотелось плакать.

Четырьмя часами позже, когда они добрались до станции в Фалмуте, дети были поражены видом паровозов, выбрасывавших клубы черного дыма, гомоном и суетой пассажиров, толпившихся на перроне.

Здесь был и мистер Кларенс — он явился проводить их.

Лишь когда Пепита увидела комфортабельный вагон с мягкими сиденьями, она осознала, что он купил им билеты в вагон первого класса.

— Но мы не можем позволить себе этого! — возразила она.

— Это подарок от меня и моих партнеров, мисс Аинфорд. Мы прежде все обсудили и пришли к заключению, что не можем позволить вам и детям лорда Алистера прибыть в Шотландию без единого пенни. Вот мы и оплатили ваши билеты до Эдинбурга. Это дань уважения человеку, которым мы так восхищались.

— Как я вам благодарна!

— воскликнула Пепита. — Вы столь великодушны! Может быть, когда-нибудь я смогу хоть как-то отблагодарить вас за вашу щедрость.

Из-за переполнявших ее чувств она затруднялась выразить обычными словами то, что происходило в ее душе.

И тогда, к удивлению мистера Кларенса, она поцеловала его в щеку.

— Я никогда не забуду вашу доброту, — молвила она.

— Будьте осторожны и заботьтесь о себе так же, как и о детях, — напутствовал он ее.

Пепита не смогла больше ничего произнести — слезы подступили к глазам. Они вошли в вагон.

Кондуктор дунул в свисток и взмахнул красным флажком.

Когда поезд тронулся, мистер Кларенс снял шляпу.

— До свидания, мистер Кларенс! — закричали дети.

Растроганная, Пепита смотрела на проплывающий перрон, ощущая в сердце тихую радость.

Как будто часть тревоги, лежавшей на ней тяжелым камнем с момента гибели сестры и зятя, куда-то исчезла.

В конце концов, думала она, дети воспримут вынужденное путешествие как приключение, и началось оно с неожиданного проявления доброты.

Возможно, это счастливое предзнаменование на будущее.

Вначале они оказались в вагоне одни.

Дети стали раскачиваться на сиденьях и бегать из конца в конец вагона, пока поезд все увеличивал скорость.