Состояние - Питер - Ринат Валиуллин Страница 4

Пошел на кухню, где обнаружил на столе распахнутой кулинарную книгу, в которую я хотел что-то записать, но так и не успел.

Скоро показались гости. Опухшие от поцелуев ночи, стеснительные и теплые.

– Макс, – протянул я руку мужчине.

– Альберт.

– Белла, – поправляя невоспитанную челку, застряла на букве «л» его жена.

– Чай пьете черный или зеленый? Или кофе?

– Нам все равно, но лучше черный, – усаживался за круглый стол Альберт, Белла положила свои гладкие бедра с ним рядом.

– Ну, как вам город? Куда сходили? – залил я кипятком чайник.

– Вчера в Эрмитаже были, устали от такого нашествия искусства, – внимательно изучал сахарницу, стоящую на столе, Альберт.

– Его надо принимать дозированно, по чайной ложке, – застелил я скатерть белыми чашками.

– Похоже, у нас уже передозировка, – взяв сахарницу в руки, рассуждал гость.

– Это бывает, надо сделать паузу, – лил я воду в прямом и переносном смысле, наполняя посуду. Чай слишком слабый напиток, чтобы найти общий язык с незнакомыми людьми.

– У нас очень мало времени, чтобы делать паузы, через три дня уезжаем. На сегодня запланирована Кунсткамера. – Альберт зачерпнул ложкой сахар. – Не подскажите, как нам до нее добраться?

– Конечно, подскажу. У вас есть карта города? – посмотрел я на едва прикрытую грудь его жены, и представил, что карта начертана именно там, и сейчас на ней мы будем кропотливо искать нужную точку, пункт назначения, проходя мимо куполов Исаакиевского и Казанского соборов.

– Да, мы купили, – насладившись, оставил сахарницу в покое Альберт и посмотрел на жену. «Насладившись, мы вновь возвращаемся к женам, как это по-семейному», – подумал я про себя.

– А чем вы занимаетесь в жизни? – сложил я воображаемую карту и посмотрел в глаза Белле. Утро уходило с ее лица, и она начала расцветать, как майская роза в вазе своего очарования.

– Она ставит опыты на мышах, – забыв про сахар, опередил Беллу ее муж.

– Опыты? Интересно. А что за опыты? – откусил я бутерброд с ветчиной.

– Я изучаю развитие цирроза в клетках печени мышей. Поскольку печень наша и мышиная имеют одинаковое строение, – откусила маленький глоток чая Белла и осторожно вернула чашку на стол.

Я сразу подумал о своей печени, она, услышав о циррозе, проснулась и забеспокоилась под ребрами.

– Вы их спаиваете, а потом изучаете? – отложил я бутерброд.

– Обеспечивать их алкоголем слишком долго и дорого, – посмотрела на мужа Белла. – Мы им вводим специальные препараты, ускоряющие процесс, – нашла она на столе руку мужа и присвоила.

– Обеспечивать… то есть оставлять без печени. Значит, вы не боитесь мышей? – повторно заправил я всем чашки чаем.

– Меньше, чем компьютерных, – снова посмотрела она на своего мужа, который улыбнулся и задвигался. Видимо, слаб он был не только на вино, но и на виртуальную связь. Алкоголь и Интернет, вроде ничего общего, но одинаково паразитируют на желании общаться.

«Может, он любил «танчики», в то время, когда мог бы любить ее, Беллу. Как можно было променять это на «танчики», мне кажется игры с ней могли бы быть куда увлекательнее», – начал я своими фантазиями осуждать Альберта.

– Ну да, с ними не совладать даже циррозу, – вонзил я нож в свежий хрустящий багет. Крошки хлеба, словно опилки, разлетались по столу. – Кстати, вы их не используете в качестве подопытных? – представил я связку компьютерных мышей в клетке, зараженных какой-нибудь инфекцией.

– Мы с компьютерными вирусами не работаем, но я подумаю над вашим предложением, у каждой сумасшедшей мысли есть право на гениальность, – сделала она глоток и зажмурила глаза, не то от мужа, не то от кипятка.

– Вы футбол смотрите? – неожиданно сделал подножку нашему диалогу Альберт, обращаясь ко мне.

– Футбол? Конечно, – встал я и отряхнулся.

– Не знаете, как вчера сыграла наша сборная? – попросил он прощения.

– Сейчас узнаем, – громко кашлянул, прикрыв рот ладонью. Тут же мне ответил кашель из-за стены. Потом еще один. – Слышали? – посмотрел я на Альберта, который положил в рот, как в мышеловку, кусок сыра.

– Что именно? – начал он жевать.

– Счет, наши проиграли, кашель слышали? Резкий такой, будто с матом, – снова кашлянул я в благодарность соседу.

– По-моему, два-ноль, – рассмеялась крупным жемчугом Белла.

– Ночью я слышал мужской недовольный кашель, и женский тихий, словно болит голова, – встал я из-за стола, чтобы посмотреть в окно: почему же симпатичная жена друга или знакомого вызывает такое желание. Что это? Соревновательный дух или просто ты ей больше доверяешь, чем незнакомке? А если она в данный момент испытывает те же чувства, то я мог бы сейчас предложить Альберту: «Может ты прогуляешься один по этому прекрасному городу, пока я по телу твоей супруги?»

– Надо кашлять скромнее, Альберт, – снова засмеялась Белла, и ее грудь еще больше обнажилась, увидел я в прозрачное отражение окна.

В этот момент сосед раскашлялся не на шутку.

– Что теперь? – застыл с ложкой в руке Альберт.

– Он прокашлялся, что вчера переспал с моей женой, и ему понравилось, – развернулся я к парочке, облокотившись на подоконник.

– И вы так спокойно об этом говорите? – опешила Белла.

– Я уже привык, – снова я качался на волнах ее синих зрачков.

– Черт, ну и семейка! Мама мне говорила, что вы со странностями, но я не предполагал, что… – начал рисовать что-то невнятное ложкой на скатерти Альберт, так и не закончив фразу. Будто он решил ее дописать.

– Некоторые отношения строятся на скандалах, некоторые разрушаются от идиллии. У вас какой вариант? – выкинуло меня очередной волной на берег ее декольте.

Супруги взглянули друг на друга недоверчиво, как будто им только что по громкой связи озвучили то, о чем они подумали.

– Даже не знаю, но с соседями мы точно не спим? – выронил из рук ложку Альберт.

– Зато слишком много кашляете, – рассмеялся я, а вслед за мной и Белла. Последним был Альберт. До него доходило медленно: он сидел дальше всех.

– Вы часто ссоритесь? – спросила меня в лоб Белла.

– У, постоянно.

– Женитьба меняет людей: я больше не занимаюсь сексом с незнакомками, а когда-то мне это нравилось, – невербально взглянул я на Фортуну. Ей была бы неинтересна моя болтовня. Похоже, раньше в моих фантазиях было больше секса. Белла тоже смотрела на меня иначе, когда я говорил о Клодте. А теперь все больше на мужа. Надо возвращаться к искусству.

Разговор шел явно не туда, явно в сторону моей работы, он уже стоял в коридоре в ботинках, потому что мне давно уже было пора.