Комедия дель арте. Безумное путешествие в 13 сценах - Ольга Шумяцкая Страница 4

— И охрана есть? — спрашивает Мурка.

— И охрана, — вздыхаю я.

— Ну, хорошо. Уговорила. Почем берут?

Я доступно объясняю, почем берут. Мурка важно кивает. Мышка пищит что-то невразумительное и забивается в угол. У Мышки нет ни копейки денег. Я вообще не очень представляю, на что рассчитывала Мурка, затевая эту поездку. Я вообще не очень представляю, что она думает о людях, глядя на них из окна своего джипа. Мне кажется, она думает, как бы заставить их крутиться вокруг своей драгоценной персоны. У меня вообще нет никаких идей по поводу того, где мы достанем Мышке деньги. Я выполнила Муркино поручение исключительно из чувства долга, крепко сдобренного чувством страха.

Признаюсь: я боюсь Мурку. Я боюсь Мурку в гневе. Однажды я была свидетелем того, как Мурка побила ногами Лесного Брата за какую-то мелкую провинность. Ну, там молоко разлил или свет в туалете не погасил, уже не помню. Мурка пинала Лесного Брата ногами, а Лесной Брат, между прочим, два метра ноль два сантиметра сверху вниз. Мурка безобразно визжала, что выгонит его спать на лестничную клетку, а у Лесного Брата, между прочим, семьсот двадцать два рабочих, двадцать прорабов, пять водителей, не считая мелкого менеджмента на посылках, и каждому он находит что сказать на великом и могучем русском языке. И Лесной Брат стоял, пинаемый ногами, и закрывал лицо руками, и в конце концов случайно этими самыми руками заехал Мурке в глаз. Мурка остановилась и прислушалась к организму. Организм молчал. Глаз не болел. Мурка потерла глаз, но глаз не отвечал на ее призывы. Мурка помчалась в ванную и бросилась к зеркалу. Глаз имел нормальные очертания и приемлемый цвет. Мурка на секунду оцепенела. Она готова была самой себе дать в глаз, лишь бы Лесной Брат всю оставшуюся жизнь чувствовал себя виноватым. Но тут ее взгляд упал на флакон с жидким мылом. Мурка выдавила мыло, разболтала на ладони и засунула в глаз. Глаз немножко поморгал и отдал мыло обратно. Мурка зарыдала и выбежала из ванной. По дороге она наткнулась на Лесного Брата, который ждал ее в коридоре с прожектором на голове. С этим прожектором он долгими зимними ночами бродит по лесу.

— Дай глаз посмотрю, — жалобно проскулил Лесной Брат и сунулся к ней со своим прожектором.

Мурка оттолкнула Брата и помчалась в спальню. В спальне она повалилась на кровать и тут же уснула беспробудным сном. Все-таки сильный нервный стресс. Наутро она первым делом бросилась к зеркалу, но ничего утешительного в нем не увидела. Глаз как глаз. Тогда она взяла черные тени и темно-коричневую помаду и намазала вокруг глаза синяк. И в таком виде с выражением тихой скорби на лице, подволакивая ноги, выползла на кухню. Увидев синяк, Лесной Брат понял, что ему пришел конец. Он повесил покаянную головушку на богатырскую грудь и встал перед Муркой на колени. Но тут, как назло, мимо проходил ребенок Машка.

— Ты что? — спросила она Лесного Брата, с интересом глядя на эту душераздирающую композицию. — Ты что это ползаешь? Она же помадой глаз намазала.

Лесной Брат молча встал с колен, молча повернулся и молча ушел.

— А я все равно самая больная! — склочно вякнула Мурка ему в спину и тут же успокоилась.

Мурка придерживается того мнения, что лучше ссор могут быть только ссоры, на которых еще не орал, и, не успев выйти из одного скандала, тут же начинает морально готовиться к другому. Потом она хлебала чай в кухне и шумно отдувалась.

— Уф! — говорила она, и глаза ее были страшны. — Достал! Хоть бы в игрушку превратился, что ли!

— В какую игрушку, Мура? — с содроганием спрашивали мы с Мышкой.

— Ну, в такую, которую надевают на руку, как варежку. Петрушка называется. Тогда с ним можно было бы управляться одной левой!

В принципе, это здравая мысль. Мне тоже иногда хочется превратить Большого Интеллектуала в марионетку. Что уж говорить о Мышке! Она спит и видит, как бы сделать из Джигита игрушечного зайца. Я закрываю глаза и представлю себе картинку: Настоящий Джигит весь в мехах, с помпоном, торчащим из попы, заводным ключиком, торчащим между лопаток, скачет по Мышкиной квартире и бьет в барабан шерстяными лапами. На голове у него — кепка-аэродром, в кепке — прорези, из прорезей торчат заячьи уши. Мышка наклоняется, сажает его на ладонь и ласково кормит морковкой. Настоящий Джигит хрупает морковку и смотрит на Мышку печальными красными глазками. Глазки у Джигита действительно красные — от алкоголического рвения, в этом смысле он типичный Братец Кролик. Мышка чешет Джигита за ушами. Джигит щурится от удовольствия и мурлычет. «За-а-инька, се-е-еренький!» — лепечет Мышка и, умиляясь, целует Джигита в розовый нос. Джигит бьет в барабан и исполняет грузинскую песню «Сулико» на языке оригинала. Красота!

Но я отвлеклась.

Итак, мы сидим в турагентстве, и в воздухе носятся волшебные слова «трансфер», «ваучер», «сингл», «дабл» и «визовый режим для граждан слаборазвитых стран». Это Мурка ведет переговоры с девушкой из офиса. Девушка из офиса обещает нам разработать маршрут следования по Италии и даже забронировать билеты на электричку. Мурка благосклонно кивает и важно отвечает, что билеты на электричку нам насущно необходимы, не пешком же, в самом деле, бродить по этой Италии, и нельзя ли еще забронировать билеты на такси. Девушка отвечает в том смысле, что машину с гидом она организует сей же момент.

Но гид Мурке не нужен. Она сама себе гид. Она сама когда-то водила экскурсии по пригородам Питера и своими лекциями испортила отпуск не одной сотне американских старушек. Она не хочет, чтобы ей тоже портили отпуск.

Девушка протягивает руку, берет наши загранпаспорта, листает их и вежливо улыбается.

— Вот вы… м-м-м-м-м… Мура… м-м-м-м-м… — Она пытается выговорить Муркино отчество, которое, в принципе, выговорить невозможно.

Невозможно даже представить, что у кого-то в жизненном активе имеется такое отчество. Отчество у Мурки «Иноновна». Ее папу ее бабка в порыве материнской любви назвала Иноном. Но это, так сказать, полуфабрикат. Когда Мурка получала паспорт, паспортистка немножко перестаралась и вместо Иноновна написала Ипоповна. Ну подумаешь, какая разница, где палочку у буковки ставить. Мурка долго орала, топала ногами и трясла кулаками, но паспорт так и не поменяла. Лень-матушка. Поэтому она быстро перебивает девушку:

— Просто Мура.

— У вас, Мура, паспорт просрочен. Менять надо, — говорит девушка и делает печальное лицо. Дескать, мы так вам сочувствуем.

Мурка забирает паспорт и долго крутит перед носом, явно не понимая, о чем идет речь.

— Мурыль, а визу-то ты не получишь! — говорю я ядовитым голосом. — Мы с Мышкой без тебя улетим!

— Не улетите, — уверенно отвечает Мурка. — Куда вы без меня! Два слабосильных мыша!

Действительно, куда мы без нее!

И мы снова едем на вокзал. И бежим по перрону. И влетаем в последний вагон. И Мурка сует проводнику сумму денег в купюрах. И тот сажает ее на лучшее место. И поезд трогается. И мы с Мышей выскакиваем на ходу. И семеним вслед уходящему поезду. И машем Мурке. И Мурка появляется в дверях тамбура. В руках у нее рюкзак с термосом, спичками, солью, спиртовкой, шерстяными носками, компасом, веревкой, диктофоном, а также альпеншток.