Берег мечты - Сьюзен Виггз Страница 40

— Я летала очень высоко, — сказала Сонет голоском Минни Мышонка и бросилась в объятия матери.

Дженни спокойно представилась Лоуренсу, потом извинилась и отошла, давая им возможность общения без посторонних.

— Детка, я хочу, чтобы ты познакомилась с моим другом, — сказала Нина осторожно, — его зовут Лоуренс Джеффри.

— Здравствуйте. — Сонет прижалась к матери, глядя на незнакомца.

— Привет. — И, следуя совету Нины, опустился на колено, но все равно остался высоким. — Рад познакомиться, Сонет.

— Мое имя — Сонет Мария Романо, — представилась девочка, как учила мать. — Смотри, я нашла гранат. — Она порылась в кармане и протянула на грязной ладошке камешек. Необработанные природные гранаты часто попадались в этих местах, и один из ее дядей научил их определять. Другой рукой она крепко держалась за руку матери.

Нина гордилась своей дочерью, ее поведением и ее взрослой речью. Конечно, Сонет не могла догадаться, что этот блестящий военный — ее отец.

— Это действительно гранат, — сказал он, — тебе повезло.

— Возьми его себе, это подарок.

Он широко улыбнулся и протянул руку ладонью вверх:

— Я его сохраню. Спасибо, Сонет.

Она просияла:

— О’кей.

И на мгновение ее крохотная ручка утонула в огромной руке, и все трое оказались связаны. Как семья. Эта мысль мелькнула в голове у Нины и вдруг показалась не такой уж нелепой. Что, если…

Позади снова хлопнула дверца, и все трое повернулись в сторону дороги. Лоуренс поднялся с колена и снова выпрямился, как стальная струна. Нина взяла дочь на руки.

— Это Анжела Хэнкок, — представил он подошедшую к ним красивую, хорошо одетую женщину. — Анжела, это Нина Романо и Сонет.

Анжела была очень похожа на него — такая же высокая, статная, похожая на нубийскую принцессу, явившуюся из той же сказки за своим принцем.

— Здравствуйте.

— Анжела, моя невеста. Мы поженимся через неделю, — сказал он.

Теперь понятно его смятение. Нина выдавила улыбку:

— Поздравляю.

— Спасибо, — отозвалась Анжела.

Нина опустила дочь на землю.

— Иди поиграй с Дженни на площадке, детка. — И когда малышка отбежала, обратилась к Анжеле: — Понимаю, что ситуация сложилась неловкая. Я объяснила Лоуренсу, что мне от него ничего не надо. Просто решила, чтобы дочь знала, кто ее отец.

— Конечно, — отозвалась Анжела приятным, хорошо поставленным, как у актрисы, голосом.

Она была абсолютно спокойна, а лицо показалось Нине знакомым. Нина понимала, что Лоуренс предупредил невесту и рассказал ей все.

— Мне кажется, мы встречались.

— Отец Анжелы — преподобный Джордж Симон Хэнкок, — с гордостью объяснил Лоуренс. — Она была с ним на евангельских чтениях на телевидении, ты могла ее видеть там.

— Возможно. — Нина могла сказать с уверенностью, что никогда не смотрела по ТВ евангелистские проповеди. Но она решила быть великодушной. У нее есть Сонет, и справедливо, что у Лоуренса есть Анжела — такая роскошная, дочь известного евангелиста. — Надеюсь, вы будете счастливы, — сказала она и повернулась к Лоуренсу: — Я еще раз повторяю, что мне ничего не нужно, кроме того, чтобы Сонет знала, что у нее есть отец. Как ты это объяснишь всем — твое дело.

Главное, как он объяснит тестю, евангелистскому священнику, что у него дочь от белой женщины.

— Я думаю, ты мог бы написать ей письмо, когда она достаточно вырастет, чтобы его прочитать и понять. И если она захочет, иногда с ней встречаться. Этого достаточно.

Она увидела, как его рука сжалась в кулак, та, в которой был гранат. Он смотрел на Сонет, и его глаза наполнились слезами, но он их удержал силой воли.

— Этого мне будет недостаточно.

Анжела взяла его под руку:

— Все образуется, милый.

Те, кто часто приезжает в гостиницу на озере, становятся свидетелями смен сезона. И в каждый сезон изменчивая красота природы радует глаз по-своему — нежными бутонами весной, пышной роскошью цветения в июле, уходящей закатной красотой увядания осенью, спокойствием и покоем снежного покрова зимой. Номер короля Артура, конечно, самый любимый у постоянных посетителей — с огромным панорамным окном, из которого открывался чудесный вид. Посередине номера — большая белая металлическая кровать, покрытая шерстяным покрывалом ручной работы и с такими же накидками на подушках. Импозантный буфет в своих глубинах хранил бар с прекрасным портвейном и целым ассортиментом виски.

Ванную комнату украшает огромная ванна, очень глубокая, где можно лежать долго, отмокая и успокаиваясь. Для релаксации в воду можно добавить три капли лавандового масла, две — цитрусового.

— Ты уверен, папа, что мы поступаем правильно? — Дэзи держала наготове ручку, чтобы поставить подпись под текстом письма Логану О’Доннелу. Грега давила обстановка банка, напоминавшая храм своими высокими готическими потолками и мраморными полами. Хотя здесь царила прохлада, приятная после уличной жары, Грег был весь мокрый от нервного возбуждении. Да еще проклятый костюм, который показался ему уместным для этого мероприятия. Дэзи написала письмо, информируя О’Доннела о том, что он является биологическим отцом ребенка. Что она согласна на тест ДНК, если он потребует, и освобождает его от всех правовых и финансовых обязанностей отца.

Что ж, этот парень будет идиотом, если не согласится на ее условия. Он практически ничем не рискует, но, поскольку в глазах Грега действительно успел зарекомендовать себя кретином, неизвестно, как он себя поведет.

Грег окинул взглядом помещение, сам не зная, что хочет увидеть — какой-нибудь знак свыше? Кого-то, кто даст совет? Вряд ли он его получит здесь. Шейн Гилмор, президент банка, разговаривал по телефону за стеклянной перегородкой. Брук Харлоу не было на рабочем месте. Они стояли у конторки нотариуса, дамы со стальными волосами, которая, поджав губы, заполняла бланки официального уведомления. Вид у нее был такой, как будто ей было известно нечто такое, о чем они и сами не знают. Ему уже было невмоготу от посторонних, которые смотрят на Дэзи и не одобряют то, что они видят.

— Пошли присядем. — Он отвел дочь от стойки нотариуса. Пусть ждет их решения.

Это Софи посоветовала им заверить письмо у нотариуса и послать с курьером под подпись получателя. Дэзи села на скамью в холле, держа письмо на коленях. Грег помнил, что рассказывала Нина о своем опыте с отцом ребенка. Молодой человек — даже легкомысленный, в котором играют гормоны, — должен быть поставлен в известность, что он стал отцом. Нина клялась, что никогда не жалела, что не говорила отцу Сонет о ребенке, пока он не окончил академию в Вест-Пойнте. Но он был уже обручен с другой женщиной. Грег подозревал, что именно характер Нины, независимый и сильный, позволил ей воспитать дочь самостоятельно, не обращаясь за помощью к отцу, а может быть, говоря об этом Грегу, она таким образом хотела себя уверить, что правильно поступила. Но хочет ли Дэзи пройти путь одинокой матери? На лице дочери читались сомнение и неуверенность.