Девять правил соблазнения - Сара Маклейн Страница 40

Греческая богиня набросила на себя алый халат и, махнув рукой, отослала служанку. Как только они остались одни, она повернулась к Ралстону, темные глаза сверкали под густо накрашенными ресницами, губы кривились в недовольной малиновой гримасе.

«Твоя размалеванная любовница...» — помимо воли Ралстону вдруг вспомнились слова Калли. Сейчас он спокойно смотрел на Настасию, которая направилась к нему, уверенная в своих женских чарах и расчетливая в своих поступках и подходах. Когда она чуть свела плечи и выгнула шею, демонстрируя выступ ключицы — то место, которое особенно нравилось Ралстону, — он не почувствовал ничего, кроме неприязни, четко осознавая, что Настасия подобна гипсовой копии одной из статуй Ника — красивая внешне, но не обладающая живой красотой.

Когда она склонилась над ним, открывая пышную грудь и явно рассчитывая, что его охватит обычное возбуждение, Ралстон спокойно встретил взгляд уверенной в своей неотразимости женщины и сухо произнес:

— Я ценю твои усилия, Настасия, но меня все это больше не интересует.

На лице певицы появилась снисходительная усмешка. Она протянула руку и провела по его скуле умелыми пальцами. Ралстон с трудом удержался, чтобы не отшатнуться.

— Мне приятно играть в кошки-мышки, мой дорогой, но ты должен признать, что особых сложностей мне это не составило. Ведь ты все-таки пришел ко мне.

— Найди кого-нибудь другого, Настасия.

— Мне не нужен кто-то другой, — вполголоса произнесла она, развязывая поясок своего халата и наклоняясь к нему, чтобы дать доступ к своей груди, рвущейся из слишком тугого корсета. Ее голос понизился до знойного шепота: — Я хочу тебя.

Ралстон снова холодно встретил ее бесстыдный взгляд.

— В таком случае ты оказалась в тупике, потому что я тебя не хочу.

В ее глазах сверкнул гнев, причем так быстро, что он понял: Настасия была готова к его отказу. Она скользнула мимо кресла и бросилась к туалетному столику, — только алый шелк халата вихрем взметнулся за ее спиной. Ралстон устало вздохнул, и в этот момент Настасия обернулась к нему и, окинув долгим пристальным взглядом, с нескрываемым презрением воскликнула:

— Это ведь все из-за нее, не так ли? Из-за девушки в ложе Ривингтона?

Его тон стал ледяным.

— Эта девушка моя сестра, Настасия, и я не позволю тебе испортить ее дебют.

— Думаешь, я не узнала бы твою сестру, Ралстон? Я узнала ее тотчас — те же темные волосы и великолепные глаза. Такая же красавица, как и ты. Нет. Я говорю об этом «цветочке у стенки». О женщине, что сидела рядом с тобой: с блеклыми волосиками, невыразительными глазками и простоватым лицом. Должно быть, она очень богата, Ралстон, ибо ничто другое в ней тебя не могло привлечь, — закончила она с самодовольной ухмылкой.

Он не поддался на провокацию и медленно протянул:

— Ревнуешь, Настасия?

— Конечно же, нет, — усмехнулась певица. — Разве можно эту серую мышку сравнить со мной!

Перед глазами помимо его воли возник образ Калли, вспомнились ее гневные речи, пылающие взгляды и накал чувств. Эта девушка совершенно не способна на холодный расчет, даже если бы ее специально обучали. Калли, которая отчаянно бросилась за ним, абсолютно не заботясь о том, как это могло отразиться на ее репутации, и все ради того, чтобы удержать от опрометчивого шага. Искренняя, живая и непредсказуемая Калли, которая так не похожа на холодную, бездушную Настасию.

Ралстон грустно усмехнулся.

— В этом ты абсолютно права: вас невозможно сравнивать.

Когда до актрисы дошел смысл его слов, она широко раскрыла глаза.

— Да ты, наверное, шутишь! — расхохоталась Настасия. — Ты же не собираешься променять меня на эту... мышь?

Настасия, эта мышь — леди, — ушел он от ответа, — сестра графа. Изволь говорить о ней с должным почтением.

Ее губы изогнулись в кривой усмешке.

Конечно, милорд. Я лишь хотела спросить: неужели вы хотите, чтобы эта леди согревала вашу постель? И это при том, что вы могли бы иметь меня? Когда могли бы иметь это? — взмахнув рукой, указала она на свое роскошное тело.

Ралстон оставался совершенно невозмутимым.

По-видимому, я должен прояснить вам суть нашей договоренности. Позвольте мне это сделать. Все кончено. Вы должны перестать искать встреч со мной.

Настасия недовольно надула губы.

— Вы оставите меня с разбитым сердцем?

Ралстон удивленно приподнял бровь.

— Уверен, что ваше сердце еще долго не будет разбито.

Долгую минуту актриса пристально смотрела на своего любовника, и немалый любовный опыт подсказал ей, что маркиз Ралстон действительно потерян для нее. Он смотрел на нее и видел, как к Настасии приходит это понимание, и еще видел, что она уже просчитывает свой следующий шаг. Она могла бы стать его врагом, если бы не понимала, что общество всегда примет сторону богатого маркиза, тем более если дело касается заезжей певички.

Она улыбнулась:

— Мое сердце никогда не унывает, Ралстон.

Он коротко кивнул, принимая ее капитуляцию.

— Но ты, конечно, понимаешь, что такая девушка, как эта, ничего не знает о мире, в котором живем мы с тобой.

Он не смог удержаться и спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что ей потребуется любовь, Ралстон. Таким девушкам она всегда нужна.

— Меня мало интересует, в какие сказки верит эта девушка: для меня она всего лишь наставница моей сестры.

— Возможно, — задумчиво произнесла Настасия. — Но что для нее значишь ты?

Ралстон встал с кресла, поправил галстук, разгладил лацканы фрака, потом достал из жилетного кармашка записку Настасии и, положив ее на туалетный столик, вновь повернулся к певице, поклонился и вышел.

— Уф! — Капли крепко ухватилась за спинку кровати, когда Анна туже затянула льняное полотно, которым обертывала тело хозяйки. — Нельзя ли чуть полегче, Анна?

— Можно, — ответила горничная, протягивая ткань у Калли под мышками и стараясь сделать все, чтобы грудь девушки стала по-мужски плоской. — А лучше скажи спасибо, что я вообще на это согласилась.

Калли посмотрела на свою быстро уменьшавшуюся в размерах грудь и, несмотря на неприятное ощущение сдавленности, улыбнулась:

— Я очень ценю, что ты, несмотря ни на что, мне помогаешь.

Анна ничего не ответила, лишь недовольно фыркнула и сильнее дернула ткань.

Время шло к вечеру, Калли и Анна уединились в спальне, чтобы подготовиться к решению очередной задачи из списка Калли — фехтованию.

Калли разработала тщательный план проникновения в фехтовальный клуб Бенедикта, замаскировавшись под молодого денди, только что окончившего университет и подбирающего подходящее заведение для занятий спортом. Она потренировалась говорить более низким голосом и сочинила целую историю для своего героя — сэра Маркуса Бретона, баронета из Озерного края. Она уговорила Анну тайком взять из гардероба Бенедикта старую одежду, включая и костюм для фехтования — ту одежду, пропажи которой он не заметит, — и целых две недели Калли вместе с горничной подгоняла костюмы по фигуре.