Старая сказка - Кейт Форсайт Страница 40

Бежать через окно было невозможно. После падения с такой высоты не выжил бы никто. Далеко внизу, у подножия гигантских серых скал, пронзавших поднебесье, блестел серебряный кружок озера. Маргерита сумела разглядеть несколько кипарисов, а у самого выхода из ущелья виднелась темная полоса леса. Но более всего пугало девочку отсутствие лестницы и двери. Попасть как внутрь комнаты, так и выбраться наружу можно было только через узкое окошко, но подняться на вершину башни мог только орел.

«Отсюда должен быть выход! — сказала себе Маргерита, изо всех стараясь не удариться в панику. — Наберись терпения и не упусти свой шанс».

Когда ванна наполнилась водой, над которой поднимался легкий парок, La Strega перелила свое снадобье в изящный серебряный кубок и поставила его на маленький столик рядом с ванной. Затем она расстегнула платье, и оно с легким шорохом упало к ее ногам. Колдунья осталась совершенно обнаженной. Маргерита отвела глаза, и у нее учащенно забилось сердце. Ничуть не стесняясь собственной наготы, колдунья собрала свои огненно-рыжие волосы в свободный узел на затылке, переставила серебряный кубок на маленький столик, на котором уже стояли свечи, и грациозно уселась в ванну. Вода поднялась ей почти до груди.

— Зажги свечи, — приказала колдунья.

Маргерита осторожно зажгла три толстые красные свечи лучиной из камина. Затрепетавшее пламя осветило картину на стене. У Маргериты перехватило дыхание, потому что женщина, глядящаяся в зеркало, оказалась не кем иным, как колдуньей.

— Вон там, на полке, стоит флакон с розовым маслом. Передай его мне.

Маргерита повиновалась, но пальцы ее дрожали.

Колдунья уронила три ароматные капли в воду, после чего вернула флакон Маргерите, чтобы та поставила его обратно на полку.

— Подай мне кувшинчик с высушенным венериным волосом. Он стоит рядом.

Когда Маргерита принесла ей небольшой кувшин, колдунья бросила три крохотные шепотки сухой травы в ванну, отчего вода в ней окрасилась в бледно-зеленый цвет.

— Подай мне розы.

Маргерита принесла цветы и стала смотреть, как La Strega осторожно оборвала малиновые лепестки, роняя их в воду. Небольшую комнатку на верхнем этаже башни заполнил изысканный аромат. Пламя свечей искрилось в огненно-рыжих волосах колдуньи и дробилось на поверхности воды, смешиваясь с серебристым сиянием полной луны, заглядывавшей в окно.

— Возьми стебли.

Маргерита подалась вперед, чтобы взять связку оборванных стеблей роз, и вдруг вскрикнула и отпрянула. Колдунья намеренно провела одним из острых шипов по нежной коже у нее на запястье. Кровь потекла по руке Маргериты и упала в воду. Каждая ее капелька раскрылась, подобно крошечному бутону, разбросав вокруг тоненькие волоконца, которые медленно растаяли в воде, окрасив ее в пурпурные тона. Маргерита бы непременно отшатнулась, но колдунья схватила ее за руку, удерживая на месте и вслух считая падающие в воду капли крови. Отсчитав девять капель, она поднесла запястье Маргериты ко рту и бережно лизнула ранку, останавливая кровь. Маргерита поморщилась, отдернула руку, и на сей раз колдунья отпустила ее. Девочка упала на колени, схватившись за кровоточащее запястье, перепуганная настолько, что не могла издать ни звука.

La Strega поднесла серебряный кубок ко рту, устремив взгляд на свой портрет, висящий в ногах ванны, и сделала большой глоток.

— Я не стану платить цену яблока, жертвуя красотой ради мудрости, — нараспев продекламировала она. Сделав еще один глоток, она продолжала: — Я не увяну, подобно лепесткам розы, павших под натиском мороза.

Отпив последний глоток, она осушила кубок до дна.

— Дай мне то лицо, которое я вижу, чтобы оставаться красивой вечно.

На мгновение колдунья замерла, сидя совершенно неподвижно и глядя на свое нарисованное отражение, и на губах ее играла торжествующая улыбка. Затем она повернулась к Маргерите.

— А теперь вымой мне, пожалуйста, голову, mia cara. Мне так нравится, когда кто-нибудь моет ее вместо меня.

Дрожа всем телом и давясь слезами, Маргерита тем не менее сделала, как ей было приказано. Она вытерла окровавленное запястье о свою ночную рубашку и опустилась на колени подле ванны, вынув заколки и распустив огненные кудри колдуньи. Вооружившись опустевшим кувшинчиком, принялась осторожно поливать голову La Strega водой. Намылив руки, она стала осторожно втирать пену в длинные рыжие пряди. Колдунья таяла от удовольствия.

— Ты не могла бы тереть чуточку посильнее? — прошептала она.

Маргерита повиновалась, хотя сердце ее отбивало тарантеллу. Она окунула кувшин в воду, готовясь смыть пену, но колдунья покачала головой.

— Не спеши.

Маргерита так и осталась стоять на коленях, бережно массируя волосы La Strega, пока у нее не заныла спина, а вода в ванне не остыла. Наконец колдунья вздохнула и сказала:

— Ну хорошо, довольно.

Когда Маргерита стала вытирать голову куртизанки полотенцем, уголком глаза девочка вдруг заметила зловещую тень. Она подняла голову и не смогла удержаться от испуганного крика.

Серебряный диск луны налился кровью, и на ее испещренный оспинами лик наползла черная тень. Казалось, будто какой-то неведомый гигант откусил здоровенную часть ночного светила. Охваченная ужасом, Маргерита смотрела, как пятно становилось все шире, а лик луны темнел, словно багровея от гнева. La Strega тоже наблюдала за происходящим расширенными от восторженного страха глазами.

— Какое сильное знамение, — прошептала она. — Оно наверняка сулит мне удачу, верно?

«А мне — горе», — подумала Маргерита и обеими ладошками прикрыла глаза. Ей не хотелось видеть, как луну пожирают заживо.

…Жила-была женщина, Которая очень хотела иметь ребенка. Но смотрите, как одно желание быстро сменяется другим, Смотрите, как ее супруг карабкается На высокую садовую стену, Держа в руках букет колокольчиков, Цветочную паршу она променяла на ребенка. Смотри, говорит моя мать, смотри, Как исчезает мать, когда металлические корни Колокольчиков пронзают язык, словно нож, И дочь проводит остаток сказки в одиночестве.

Николь Кули. Колокольчик

Аббатство Жерси-ан-Брие, Франция — апрель 1697 года

Сидя на корточках и слушая рассказ сестры Серафины, я вдруг почувствовала резкую боль, словно из глубины веков кто-то дотянулся до меня шипом розы и вонзил его мне в грудь. У меня ведь тоже отняли мать. Меня тоже заперли здесь против моей воли. Этой девочке, Петросинелле, было всего двенадцать, когда ее заточили в комнате башни. Когда меня лишили матери, мне тоже едва исполнилось двенадцать.

Этот огород, притаившийся в самом сердце монастыря, живо напомнил мне сад моей матери, разбитый в цитадели замка Шато де Казенев в Гаскони, где я родилась. Именно там я впервые встретила короля, и встреча эта положила начало цепи событий, которые и привели меня сюда, в аббатство Жерси-ан-Брие и садик сестры Серафины.