Флорентийка - Жюльетта Бенцони Страница 40

– Мы поедем рано утром? – деловито спросила Леонарда.

– Нет. Ждите моего возвращения до полудня. Завтра утром я отправлюсь во дворец на виа Ларга и, за исключением замужества Фьоры, все расскажу Лоренцо. Здесь он господин, и все ему подчиняются. Кроме того, ему нравятся любовные истории. Возможно, моя растрогает его…

– В таком случае почему вы нас отправляете в Ливорно?

– Потому что я не уверен в его помощи. Это непредсказуемый человек. Он большой политик и смотрит далеко вперед. Никогда нельзя знать, как он отнесется к просьбе… или исповеди. Подчас это зависит от того, какое положение займет дело в мельчайшей мозаике его политики. Может быть, вы и не уедете, но может случиться, что вам придется спешно покидать город. Я только прошу вас быть готовыми к отъезду.

– Не волнуйтесь, мы будем готовы.

– Хорошо! После ужина я попрошу вас вернуться в студиолу, чтобы мы вместе уладили все беспокоящие меня дела. Я должен предвидеть и то… если я больше никогда не увижу Фьору. Может случиться и так, что она будет предана анафеме.

– Я полагаю, что церковь не имеет большого значения для сеньора Лоренцо, – саркастически заметила Леонарда. – Он глубоко почитает только философов, поэтов и греческих богов…

– …Но ему случается посещать и одну из келий обители Сан-Марко. Правда, я всегда подозревал, что он ходит туда только для того, чтобы насладиться божественной росписью Анджелико, так как останавливается всегда в разных кельях. Но надо учитывать сам факт, что он выказывает смиренное уважение приору, поддерживает прекрасные отношения с епископом. Нам надо быть готовыми ко всему…

После ужина в компании Леонарды Франческо Бельтрами закрылся в своей студиоле, где большую часть ночи горела свеча. Этот самый богатый человек во Флоренции после Медичи, прежде чем сыграть свою самую трудную партию, приводил в порядок все свои дела. Ему помогала Леонарда, эта старая дева, когда-то случайно встретившаяся на его пути, но ставшая с тех пор единственным человеком, кому он, не считая своей дочери, абсолютно доверял.

А в это время Фьора, лежа с открытыми глазами и не проронив ни единой слезинки, напряженно размышляла. После откровенных признаний Бельтрами она видела, как рушатся надежды и мечты ее детства. Она считала себя дочерью одного из самых богатых людей Европы, а была лишь плодом проклятой любви, она верила любви Филиппа, а этот человек желал только ее тела и приданого, она была замужем, но не имела права носить его имя.

Ее супруг презирал ее до такой степени, что предпочел смерть жизни рядом с ней. И хотя он считал себя рыцарем без страха и упрека и носил на шее орден Золотого Руна, которому завидовали многие принцы, тем не менее он безжалостно обманул ее доверие и воспользовался ее неопытностью. Он уехал, даже не попрощавшись, зная, что не вернется и что супруга одной ночи будет ждать его всю жизнь, пока не выплачет всех слез и пока не побелеют ее волосы. Он подарил ей всего одну ночь любви, возбудил в ней жажду любви в обмен на золото, которое увез любимому сеньору. Тому, кто не пожалел своего молодого оруженосца и его очаровательную сестру и оставил их, проклятых небом, умирать страшной смертью.

Эта ночь отчаяния тянулась долго. Фьора постепенно постигала искусство ненавидеть. Попытки Хатун вырвать у нее хоть слово оказались тщетными. В конце концов, совершенно выбившись из сил, Хатун свернулась калачиком на краю огромной кровати и заснула в обнимку с лютней, вдруг ставшей совершенно ненужной. Она выглядела такой маленькой, хрупкой и несчастной, что Фьора, проникнувшись чувством глубокой жалости к ней, встала и накинула на нее теплое покрывало. Фьора решила, что всю нежность своего сердца она отдаст тем, кто слаб и беззащитен, тем, кому нужна ее помощь.

Около часа ночи в комнату на цыпочках вошла Леонарда. Она была уверена, что после стольких слез Фьора наконец-то уснула. Леонарда вздрогнула от неожиданности, увидев в желтом свете свечи, что Фьора, как белое видение, стоит у подножия кровати.

– Вы не спите? – непроизвольно вырвалось у Леонарды.

– По-моему, это очевидно…

– Тогда помогите мне. И Хатун тоже…

– Нет, пусть она спит. Она пролила много слез этой ночью…

– Разве больше, чем вы, Фьора?

– Я не могу плакать. Может, мне и стало бы легче, но я не могу… Мое сердце как-то сразу иссохло, – сказала она слабым голосом. – Возможно, это оттого, что я не знаю, о чем мне плакать, о ком скорбеть: о моих несчастных родителях, так подло убитых, о моем отце, находящемся сейчас в опасности, о себе самой, которой…

– …грозит еще большая опасность, чем ему! – закончила начатую фразу Леонарда. – Отложим рассуждения о благодатном воздействии слез на другой раз. Этой ночью лучше всего будет скорее приняться за дело…

Леонарда вернулась к двери и выдвинула на середину комнаты дорожный кожаный сундук. Затем она пошла за вторым, и за третьим, и, наконец, принесла и четвертый – самый маленький сундучок, который свободно мог бы поместиться на седле…

– Что вы собираетесь делать? – спросила Фьора, с недоумением наблюдая за ее действиями.

– Собрать ваши вещи. Завтра в полдень мы отправимся в Ливорно и будем там ждать известий от вашего отца.

Складывая в сундуки платья, верхнюю одежду, белье и обувь, Леонарда рассказала Фьоре о том, к какому решению пришел Бельтрами. По его плану в тот момент, когда Иеронима приступит к разоблачению, Фьора должна быть далеко от Флоренции. Фьора пыталась помочь Леонарде, но ее мысли были так далеки от того, что она делала, что в конце концов Леонарда выхватила у нее из рук платье и сама уложила его в сундук.

– Дайте, я лучше сама все сделаю! Вы только мне мешаете, – с досадой заметила она.

– Но если отец не сможет приехать к нам в Ливорно, что мы тогда будем делать?

– Капитан судна «Санта-Мария дель Фьоре» имеет распоряжения на этот счет. Если через сорок восемь часов мессир Бельтрами не прибудет к нам, капитан поднимет паруса, чтобы доставить нас во Францию. Путешествие будет долгим: по морю и по реке мы должны добраться до Парижа. Там мы остановимся у Аньоло Нарди – молочного брата вашего отца и управляющего одной из его контор. А потом посмотрим… Сейчас же надо торопиться.

– Все эти сборы напрасны. Я не покину отца. Мы отправимся в путь вместе с ним или останемся здесь.

Заперев замок одного из сундуков, Леонарда выпрямилась и, растирая руками разболевшуюся спину, спросила:

– Вы любите вашего отца?

– Что за вопрос?! Конечно, люблю!

– Тогда подчинитесь его воле и не делайте ничего наперекор, – твердо сказала Леонарда. – Если он так решил, то только потому, что считает это самым разумным выходом. Или вы полагаете, что ему мало страданий, которые ему доставляет эта ведьма, стараясь укусить его как можно больнее? Вы хотите умножить его неприятности и тревоги?

– Я не хочу доставлять ему лишние переживания, но не лучше ли нам бежать всем вместе? Ведь мы могли отправиться в путь еще вчера вечером…