Запретная любовь - Карен Робардс Страница 40

Лорд Айвор был ранен не смертельно. Джастин чуть промахнулся, услышав крик Меган. Поэтому пуля пробила лорду грудь, но не сердце. Правда, Айвор лежал без сознания, но доктор Роллинз убедил Чарльза и мистера Нетлстона в том, что лорд непременно выживет.

– А что с другим дуэлянтом? – осведомился врач, велев лакеям лорда уложить раненого в экипаж и как можно быстрее доставить домой.

– Он ранен, но утверждает, что рана неопасная, – коротко проинформировал доктора Чарльз.

Глаза Нетлстона расширились.

– Так Айвор попал в Уэстона?! – вскричал он. – Вот это да! – А потом, чуть понизив голос, спросил у Стэнтона: – Я знаю, они поссорились из-за этой потаскушки, но все же… Кстати, кто она?

Чарльз предпочел не давать ответа на этот вопрос.

Когда они с доктором подошли к графу, и Джастин, и Меган, похоже, уже пришли в себя. Меган больше не цеплялась за камзол графа, он отпустил ее руку. Впрочем, взгляд девушки был красноречивее любых слов.

– Отведи ее в мой экипаж, – велел граф Стэнтону.

Чарльз старался держать себя в руках, но глаза, видимо, выдавали его сомнения относительно отношений между Джастином и Меган, потому что, поглядев на него, граф хмуро сжал губы.

– Милорд… – попыталась возразить девушка.

Джастин решительно посмотрел на нее.

– Ты пойдешь с Чарльзом, – приказал он.

Бросив на опекуна еще один молящий взор, девушка послушно направилась вслед за Стэнтоном.

– А теперь, милорд, я попросил бы вас снять камзол, – услышали они голос доктора.

Усадив Меган в экипаж и привязав к нему сзади ее лошадь, Чарльз обернулся. С удовлетворением он увидел, что Джастин повиновался врачу. Минут через пятнадцать граф присоединился к ним и, отказавшись передать поводья Стэнтону, взмахнул кнутом. Лишь маленькая дыра с почерневшими краями на камзоле да вишневое пятно говорили о том, что он был ранен. Ничем более он не отличался от того графа Уэстона, который утром вышел из Уэстон-Хауса в сопровождении секретаря и отправился на дуэль.

Было все еще очень рано, когда они вернулись домой. Так что, кроме Эймса, никто их не видел. Одного взгляда Джастина было достаточно, чтобы Меган покорно направилась в свою комнату. Измученная выпавшими на ее долю переживаниями и бессонной ночью, девушка едва передвигала ноги. Джастин же с Чарльзом пошли в кабинет, куда граф приказал подать завтрак. Стэнтон хотел было поинтересоваться отношениями графа и его воспитанницы, но что-то в глазах Джастина заставило его попридержать язык…

Еще несколько дней в свете сплетничали о поспешном уходе Меган с вечера у Четвудов в сопровождении опекуна. Однако девушка сумела убедить болтунов в том, что у нее просто сильно разболелась голова и она, не желая портить другим веселье, упросила Джастина увезти ее домой. Джастин подтвердил ее слова, так что слухи, не подпитываемые новыми фактами, сами по себе заглохли. Никому и в голову не пришло связывать временное нездоровье лорда Айвора с головной болью Меган. Таким образом, на некоторое время в свете наступила тишина.

…Прошла неделя, потом другая. Подозрения Меган стали подтверждаться. Она ждала ребенка. При мысли о том, что скоро ее беременность станет заметной и все отвернутся от нее, девушка приходила в ужас. Ее состояние станет гвоздем сезона. Сплетники будут день и ночь ломать себе голову над тем, кто является отцом ребенка. Меган подумала, что, возможно, отцовство припишут лорду Айвору. Сомнительно, чтобы кто-то подумал о роли Джастина в этом деле.

Прошло некоторое время после дуэли. Однажды граф спросил у Меган, все ли у нее в порядке. Верно оценив его вопрос, девушка с ангельским выражением сообщила, что все просто замечательно. Хорошо изучив Джастина, она понимала: он ни за что не отпустит ее от себя, если узнает, что она носит его дитя. Но ради себя и их малыша она решила, что не должна опускаться до того, чтобы жить в каком-нибудь доме в качестве содержанки графа. Она не хотела рожать бастарда. Ее малыш, когда подрастет, будет без стеснения смотреть людям в глаза, и ему не придется стыдиться своих родителей. Она уже полюбила своего младенца и дала себе клятву, что он никогда не услышит презрительного слова «незаконнорожденный». Меган решила, что приложит все усилия, чтобы ее ребенок ни в чем не нуждался, а имел все лучшее, что только она сможет ему дать. Чего бы ей это ни стоило.

Поэтому ей надо выйти замуж. Меган пришла к такому заключению после долгих раздумий. Если она выйдет замуж немедленно, то сможет спасти положение – когда наступит время рожать, она сделает вид, что упала или еще что-нибудь придумает, чтобы объяснить раннее появление на свет младенца. А для осуществления задуманного лучше всего подыскать какого-нибудь юношу – ее возраста или чуть старше. Такой муж не многим опытнее ее в делах брака. Точнее, с горечью подумала Меган, она была неопытной, пока Джастин не обучил ее премудростям любви. При этом Меган совсем не волновало, что она поступит непорядочно по отношению к гипотетическому мужу и отцу будущего ребенка. Девушка решила быть безжалостной во всем, что могло касаться младенца, которого она носила под сердцем.

Следуя своему плану, Меган стала принимать ухаживания всех молодых людей, которые роились вокруг нее. Так что не прошло и недели, как трое из них попросили у Джастина ее руки. Но, к ужасу Меган, граф даже разговаривать с ними не стал. А уж когда и четвертому, и пятому претенденту было отказано в их просьбе, Меган пришла к выводу, что пора действовать решительнее. Иначе ребенок родится еще до того, как она сумеет обручиться с кем-нибудь.

В последние дни Джастин избегал воспитанницы, поэтому Меган даже пришлось подкупить одного из лакеев. Ей нужно было, чтобы тот сообщил ей, когда его светлость появится дома. Наконец лакей, как и было договорено, передал Мэри весть о том, что граф приехал и находится в библиотеке, а служанка, в свою очередь, поспешила известить об этом госпожу. Не тратя времени на то, чтобы привести себя в порядок. Меган поспешила вниз: Джастин обычно бывал дома не больше часа, а затем вновь уходил.

Заметив, что Эймс и лакей неодобрительно посматривают на нее из коридора, Меган сначала осторожно постучала в дверь кабинета и, лишь дождавшись приглашения, повернула ручку. Шторы на окнах были раздвинуты, чтобы пропустить в комнату побольше скупых лучей ноябрьского солнца. Джастин, одетый в бледно-голубой камзол и кремовые панталоны, заложив руки за спину, стоял у окна спиной к двери. Он любовался садом, раскинувшимся за особняком. Глядя на его большие загорелые руки, выделявшиеся на голубом сукне камзола, Меган внезапно ощутила прилив любви и нежности к этому человеку. Впрочем, ей удалось быстро справиться с собой, когда она напомнила себе, что пришла в этот кабинет ради ребенка. Меган больше не была влюбленной женщиной – нет, она уже стала на все готовой матерью.

К моменту, когда Джастин повернулся к ней лицом, Меган сумела взять себя в руки и уверенно встретила его вопросительный взгляд. Граф прищурился.

– Я тебя слушаю, – холодно произнес он.