Рождественский подарок - Кэйтлин О'Райли Страница 40

– Взаимно, Деклан. Замечательно, что вы оба вернулись.

– Мы приехали в Лондон на закате, завезли домой детей и отправились прямо сюда повидать маму, но Фанни сказала нам, что она уже спит и что вы оба… здесь. – Полетт, которая никогда ничего не упускала, с чрезвычайным любопытством присматривалась к ним.

Иветт, с рассыпавшимися по плечам золотистыми волосами и зарумянившимися щеками, припухшими от поцелуя губами, на взгляд Полетт, немного паниковала. Ясно, что они обедали с Джеффри наедине, и растрепанность Иветт придавала парочке в чем-то виноватый вид. Одному Богу известно, что подумает Полетт. Меньше всего Джеффри хотел, чтобы Иветт была смущена. Их поцелуй был слишком особенным, чтобы его погубить. Нужно спасти ситуацию, пока не поздно.

– Как вы вовремя! – Джеффри улыбнулся Полетт и Деклану. Он небрежно провел рукой по волосам, приглаживая пряди, которые Иветт взъерошила всего несколько минут назад. – Иветт как раз плакалась мне, как она скучает по сестрам. Посмотрите на нее, бедняжку. Стресс и заботы о матери ее подкосили.

– Боюсь, я ужасно замучила бедного Джеффри, разревевшись перед ним как девчонка. – Благодарно улыбнувшись ему, Иветт вытирала глаза носовым платком. – Он такой замечательный. Приезжал каждый день и помогал мне с мамой. – Она шмыгнула носом, и слезы снова покатились из глаз.

Джеффри знал, что она плачет не из-за матери. Иветт обуревают эмоции, отчасти по его вине. У него сердце в груди переворачивалось. Ему хотелось снова притянуть ее к себе, поцелуями стереть слезы, успокоить и защитить ее. Он хотел заставить ее улыбаться. Хотел сделать ее счастливой. Хотел взять в свою постель. Он хотел целовать ее до тех пор, пока она не сможет дышать, хотел заниматься любовью с ней до конца дней и…

Эти мысли ошеломили Джеффри. Это Иветт Гамильтон он вожделеет, воображает нагой, кричащей от страсти! Не актрису. Не какую-нибудь танцовщицу. Не другую женщину. А его сладкую маленькую Иветт. Она годами была для него младшей сестрой. Это неправильно, неправильно, неправильно. Но когда он обнимал ее, это не казалось ему неправильным. Чувства, которые он к ней испытывал, совершенно неуместны. Что с ним происходит, черт побери?

– Ох, Иветт, прости. – Подозрение на лице Полетт сменилось сочувствием и заботой. Она обняла младшую сестру за плечи. – Я понятия не имела, что для тебя все окажется так тяжело и что ты здесь одна. Слава Богу, что Джеффри был с тобой. Мы с Декланом приехали, как только смогли, после твоего письма, но я сама была нездорова, и пришлось подождать, пока я оправлюсь и смогу перенести путешествие. Сядь и расскажи мне про маму. Что с ней случилось.

Две сестры уселись на софу. Ту самую, на которой Джеффри провел ночь со спящей на его руках Иветт. Он до сих пор помнил свои ощущения, ее легкий запах гардении и сладость, когда держал ее у своего сердца. Никогда он не чувствовал себя таким удовлетворенным. Эта ночь с Иветт отпечаталась в его памяти навсегда.

Огромность его чувств вдруг обрушилась на него, у него словно выросли крылья.

Боже правый!

Он влюбился в Иветт Гамильтон.

Открытие ошеломило его. Но это была правда. Он влюблен. Он любит Иветт. Последние несколько недель, когда они много времени проводили наедине, когда он был с ней так близок, видел разные стороны ее личности, их постоянные разговоры, их доверие друг другу что-то пробудили в глубине его души.

Он знал, что именно заставит Иветт смеяться, а что – плакать. Он любил нежный звук ее голоса, сладкий запах ее духов, то, как она сердилась на выходки матери. Ему нравилось, как она обожает красивые вещи, как ее сияющая улыбка освещает комнату. Ему нравилось, как ее золотистые волосы обрамляют ее лицо. Нравилась форма ее сочного рта. Нравилось, как Иветт покачивает бедрами, когда идет через комнату. Нравилось ее честное признание, что ее совершенно не интересует семейный книжный магазин. Нравилось, как она взвизгивает от смеха над его шутками и дразнит его в ответ, когда он поддразнивает ее.

Больше всего, однако, ему нравилось, что она испытывает, когда он целует ее и держит в объятиях.

Джеффри Эддингтон стоял неподвижно, глядя на женщину, которую он любил, сидевшую рядом с сестрой. Слезы потоком текли по ее красивому лицу, и он был бессилен помочь. Черт, скорее всего это он причина ее огорчения, хоть она и притворяется, что это не так. Он хотел успокоить ее. Обнять, поцеловать, сказать, что все будет хорошо, что он сделает так, что все будет просто великолепно.

Сам того не заметив, он влюбился в Иветт Гамильтон, и теперь, помогай ему Господь, не знал, что с этим делать. Иветт не может любить его. Она определенно не хочет выходить за него замуж, ему нечего ей предложить, кроме скандального прошлого. Он всего лишь повеса и незаконнорожденный сын. Он не может сделать ее герцогиней, как она того заслуживает. Он недостаточно хорош для нее. Это безнадежная ситуация. Даже если есть малейший шанс, что и она любит его, ее семья никогда не поймет и не одобрит союз между ними. Да Люсьен просто убьет его за то, что он воспользовался неопытностью младшей сестры. И справедливо.

Ну и путаницу он учинил!

Он настоящий болван. Идиот. Знаменитый повеса угодил в собственную ловушку.

Как, черт возьми, он влюбился в Иветт Гамильтон?

– Джеффри, неплохо бы нам с тобой спуститься вниз и что-нибудь выпить, – с кривой улыбкой предложил Деклан. – Оставим девочек, пусть поговорят. Я бы выпил, и, судя по твоему виду, тебе это тоже не помешает.

Джеффри, взглянув на сидевших на софе сестер, которые теперь обе рыдали, охотно согласился с ирландским графом Полетт.

Крепкая выпивка ему действительно отчаянно нужна.

– Посмотрим, как ты стоишь, мама, – мягко уговаривала Колетт Гамильтон Синклер, держа мать за руку.

Женевьева держалась на ногах, трясясь худеньким телом, и крепко сжимала позолоченную резную трость.

– Видишь? Я могу это сделать. Я сама могу стоять. Regarde moi. Je suis là debout sur mes deux pieds. Je me sens mieux, n’est-ce pas? [25]– Слегка невнятные слова были разборчивы и вполне понятны.

– Это замечательно! – Колетт от восторга захлопала в ладоши, облегчение переполняло ее. Оказалось, что матери значительно лучше, чем она представляла, пересекая океан. Колетт воображала себе перспективы одна мрачнее другой, к счастью, все оказалось не так, но драматические перемены в облике Женевьевы тем не менее шокировали. Мать не была прикована к постели, ее речь разумна, но она выглядела очень худой и хрупкой, что-то изменилось в ее лице. И при всем этом Колетт с облегчением вздохнула, снова увидев мать.

– Мама, какая ты молодец! – Джульетт, затаив дыхание, следила за матерью.

Женевьева вдруг споткнулась и чуть не упала.