Жаркий поцелуй - Дженнифер Арментроут Страница 40

Зейн пересек комнату, остановившись передо мной.

— Я предложил, чтобы ты перестала ставить метки, потому что это опасно для тебя. И был прав, разве нет? Я попросил Данику присматривать за тобой, потому что беспокоюсь о тебе. Странно, да?

Его светлые глаза вспыхнули огнем, поймав мои и удерживая их.

— Я не пришел повидаться с тобой прошлой ночью, потому что полагал, что ты отдыхаешь и немедленно ушел на охоту. И извини за сегодняшнее утро, я не заменил тебя, Лэйла. Просто так получилось.

— Но ты заменяешь меня! — Осознав, что сказала, я прижала руки ко рту и отступила.

Еще хуже были подступившие к глазам слезы.

Выражение лица Зейна мгновенно смягчилось. Он потянулся ко мне, но я сделала шаг назад. Что-то сродни боли мелькнуло на его лице.

— Это не тот случай.

Я опустила руки.

— Но ты так много времени проводишь с ней. Я едва тебя видела с тех пор, как она приехала. Она делает все, что я... — Я остановилась, прикусив внутреннюю сторону щеки, пока не почувствовала вкус крови. Глупая, глупая девчонка.

— Она здесь всего лишь несколько дней, Лэйла. И уезжает через пару недель. — Зейн снова провел рукой по волосам. — Пожалуйста, не будь такой, Лэйла.

Наши глаза встретились, и я знала, что он ждет, что я скажу, что все в порядке. Что теперь меня все устраивает и я не буду огорчаться из-за Даники. Однако я ничего не сказала, потому что меня это не устраивало, и ревность с горечью мучительно жгли меня изнутри.

Это было больше чем точка невозвращения. Он был моим другом — единственным другом, который знал меня как никто другой, и я его теряла.

Покачав головой, Зейн пожал плечами. Он подошел к двери из спальни и остановился посмотреть на меня через плечо.

— Прости.

— От извинений я не чувствую себя сколь-нибудь лучше, — ответила я просто потому, что хотела быть сукой.

На щеках Зейна заходили желваки. Прошло несколько секунд прежде, чем он заговорил:

— Знаешь, ты все время жалуешься, что все обращаются с тобой, как с ребенком.

Тяжело обращаться с тобой как со взрослой женщиной, пока ты так себя ведешь.

Оу. Если бы он меня ударил, это ранило бы меньше.

Мгновение Зейн выглядел так, словно жалеет о сказанном, но это выражение исчезло, когда он потер лицо рукой. Он открыл дверь.

— Кстати, прошлой ночью отец разговаривал с Альфами.

Сердце дрогнуло у меня в груди.

— С Альфами?

Зейн коротко кивнул.

— Они приезжают сюда сегодня.

Все остальное было забыто в одно мгновение — все, связанное с Лилит, даже острая боль, причиненная его словами.

— Ты с ними встречаешься?

— Нет. Они хотят поговорить только с отцом.

Я медленно кивнула.

— Значит, меня не должно тут быть.

— Да. Тебя тут быть не должно.

Альфы на самом деле страшны для всех, у кого в теле есть хотя бы капля демонической крови. Даже Стражи рядом с ними чувствуют себя неуютно.

Я следила за часами, зная, что они придут до сумерек. Я уже должна была покинуть дом, но мне некуда было идти и... и я хотела увидеть их снова.

Я бесцельно ходила по кухне, пока Жасмин пыталась заставить детей поесть перед сном. Иззи и Дрэйк сидели за столом в полной форме горгулий. Когда они хихикали, их маленькие черные рожки подпрыгивали вверх-вниз.

Стоявшая между ними Жасмин вдруг напряглась.

У меня екнуло сердце, и я опустила свой стакан сока на стол.

— Они здесь?

— Пока нет. — Она разгладила рукава своей блузки. — Но мужчины готовятся к их прибытию.

Всё же странно, как они все связаны. Через несколько секунд я услышала движение наверху. Я не видела Зейна весь день. Он без всяких сомнений меня избегал. Мне же необходимо было увидеться с ним, потому что протаращившись всю ночь в потолок, я поняла, что должна извиниться. Я хотела от него слишком многого, ожидая того, чего не следовало ожидать. Он заботится обо мне, я же порчу наши отношения, испытывая к нему чувства, которые не должна испытывать.

— Куда пойдешь? — спросила Жасмин, быстро убирая пакеты из-под яблочного сока и печенье в форме зверюшек.

Я откинула волосы назад.

— Не знаю. Надеюсь, что смогу найти Зейна до того, как они прилетят. Если нет, наверное, буду тусоваться в домике на дереве. — Как какое-то ничтожество...

— Как ты узнаешь, что они улетели?

— Не знаю. Если не Зейн, то кто-нибудь другой меня позовет. — По крайней мере, я на это рассчитывала. — Как долго ты...

Громкий гул оборвал мои слова. Стаканы в шкафу затряслись. Кастрюли из нержавеющей стали звякнули одна об другую. Я отступила от столешницы, сложив руки вместе. Воздух в комнате дрожал от напряжения. Я не смела даже пошевелиться. Близнецы и то почувствовали прибытие Альф, уставившись округлившимися глазами на свою мать.

Альфам определенно нравилось экстравагантное прибытие.

Прилив энергии поднял дыбом крохотные волоски у меня на теле. Гул прекратился, и воздух запах чем-то сладким и мускусным. Но таков запах не для всех.

Рай пах так, как вам бы того хотелось — тем, чего вы сами желаете. Розами?

Блинчиками с кленовым сиропом? Жженой резиной? Чем угодно. В последний раз, когда они тут были, он пах для меня зимней мятой.

Жасмин бросила на меня взгляд, но я уже обходила столешницу. Инстинкт говорил мне, что они в библиотеке. Прокравшись по коридору, я остановилась на расстоянии нескольких футов от нее.

Мягкий люминесцентный свет просачивался из-под двери, скользил по кленовым полам и поднимался по сливочным цвета стенам. Свет пульсировал, движущимися усиками пересекал пол и стекал на ковер, образовывая блестящие лужицы.

Это тот свет, который люди видят за миг до своей смерти. И он красив. Небесный свет.

Некоторым нечего бояться смерти. Не тогда, когда их ждет это.

Альфы уже знали, что я тут, где-то в доме, но я не могла заставить себя уйти. Горло начало гореть, кожу покалывало. Было настоящей пыткой находиться рядом с чем-то столь чистым и не хотеть... поглотить эту сущность.

Я знала, что мне нужно уходить, но не удержалась: потянулась и провела кончиками пальцев по свету. Ахнув, отдернула руку. Он обжигал. Кончики моих пальцев покраснели и пульсировали. Тонкие струйки дыма поднимались от руки.

Прижав ноющую руку к груди, я сделала шаг назад. В груди же ныло по совершенно другой причине. Я уставилась на свет, который продолжал распространяться по всему дому, согревая все своим теплом.