Все возможно - Салли Боумен Страница 40

— Мы между двумя континентами, — наконец произнесла Элен.

Эдуард сжал ее руку. И между двумя жизнями, подумал он, понимая, что она имела в виду. Он повернул голову и взглянул на нее: бледный профиль четко проступал на фоне ночи, ветер ерошил спадающие на лоб пряди светлых волос.

— Ты не будешь скучать? — решился задать он вопрос. — О всех делах и местах, с которыми я прошу тебя распрощаться?

— Нет, — сразу ответила Элен, взглянув на него. — Я распрощалась с ними еще до того, как ты попросил меня уехать с тобой. Мне не о чем скучать. У меня такое чувство, словно я возвращаюсь домой. — Она помолчала. — Все и вся, что для меня важней всего, сейчас здесь, со мной, на этом корабле, а прочее несущественно. Теперь я рада сказать «прощай» всему, что у меня было.

Эдуард обнял ее еще крепче. Они постояли еще немного, затем, не сговариваясь и без единого слова, повернулись и медленно направились к себе в каюты.

Они вошли в каюту Элен. Она не стала включать свет. Эдуард запер дверь, подошел к Элен, она потянулась его обнять. Пальто, в которое она куталась на палубе, скользнуло на пол. Эдуард ощутил на шее прикосновение ее обнаженных рук. Они оба чуть побаивались этой минуты, подумала Элен, но теперь, здесь, она ощущала только довольство и мягкую негу. Стоило ей коснуться его — и пятилетней разлуки как не бывало.

Потом они долго лежали в объятиях друг друга. Элен казалось, что они парят на крыльях умиротворенности высоко над водами океана, над еле слышным урчанием двигателей, парят спокойно и безмятежно. Они говорили, засыпали, ласкали друг друга, говорили и вновь погружались в сон.

Они редко покидали эту каюту, и поэтому плавание обернулось для них пятью сутками грез, пятью сутками, которые стерли в их памяти последние пять лет.

— Я никогда от тебя не уходила, — сказала она как-то ночью.

— И не могла бы уйти. Я бы не позволил, — ответил он.

…У причала их встретил Кристиан.

— Вы, возможно, не знаете, — сказал он Элен, — но в этой драме я играл весьма важную роль и не позволю никому из вас об этом забыть. А теперь поторопимся, машина ждет — поедем прямо ко мне и выпьем шампанского. О, а это, верно, крошка Кэт.

Он повернулся к Кэт, которая, широко раскрыв глаза, разглядывала его потрепанную панаму, приспущенный галстук-бабочку густо-красного цвета и старые брюки из белой фланели.

Кристиан поздоровался с Кэт за руку.

— А знаешь, тебя нельзя называть Кэт [7], — заметил он. — Для этого тебе еще нужно подрасти. Я познакомлю тебя с моим сиамским котом и буду называть Киской. А сейчас поехали…

Он провел их к таможне; за ней на автостоянке их дожидался черный «Роллс-Ройс».

В последний миг Элен и Эдуард одновременно оглянулись. Они посмотрели на огромный корабль, на все еще толпившихся на палубах пассажиров, казавшихся на расстоянии совсем маленькими. Затем глянули друг на друга, улыбнулись и поспешили за Кристианом.

На борту же, с одной из верхних палуб, за ними с большим интересом наблюдал человек — сверху ему все было хорошо видно. Он проследил взглядом, как вся компания скрылась под навесом таможни — мужчина, кинодива, ребенок, две другие женщины и мужчина в смешной шляпе. Филипп де Бельфор облокотился на поручни; его бледное массивное лицо оставалось бесстрастным. Он видел, как они вышли из-под навеса с другой стороны и расселись по двум автомобилям; в третий загрузили багаж. Мало что изменилось, подумал он; Эдуард де Шавиньи по-прежнему путешествует, как и живет, — с шиком.

Ему пришло в голову, что его имя могло попасться Эдуарду на глаза в списке пассажиров и тот, возможно, даже искал его на корабле, чтобы потребовать объяснений — почему он возвращается во Францию. Де Бельфор на миг пожалел о том, что Эдуард этого не сделал: встреча с противником, чувствовал он, могла бы доставить ему удовольствие. Но, вероятно, Эдуард так и не увидел его имени. Видимо, решил де Бельфор, усмехнувшись этой мысли, видимо, тому было не до ознакомления со списками пассажиров и даже не до того, чтобы обратить внимание на человека, сидевшего в столовой первого класса всего за несколько столиков от него.

Он проводил глазами автомобильный кортеж, пока тот не скрылся из виду, и не спеша направился к трапу. Приятно возвратиться во Францию после столь долгого отсутствия. Пыль времени припорошила прошлое, найдутся люди, которые обрадуются его возвращению, хотя, понятно, следует соблюдать осторожность.

Через таможню и паспортный контроль он проследовал без задержек и не без удовлетворения увидел, что его, как он и предполагал, ожидает «Мерседес». Он сел в машину, терпеливо дождался, чтобы погрузили багаж, откинулся на спинку сиденья и отдал распоряжения водителю. Распрямив складки пальто из викуньей шерсти, он с одобрением осмотрел внутреннюю отделку салона.

Годы, что он прожил вдали от Франции, оказались удачными и принесли ему процветание и успех.

Они провели неделю в Сен-Клу, несколько недель — у моря в Нормандии и остаток лета — в луарском поместье. В Париж и из Парижа Эдуард летал самолетом; он не любил оставлять их одних и каждый раз рвался обратно. В поместье он научил Кэт ездить на лошади, и они втроем с Элен совершали верховые прогулки по тем же маршрутам, по которым когда-то он ездил с Грегуаром. Прошло несколько месяцев. Приезжали погостить Кристиан и ненадолго Энн Нил. То было время безоблачного счастья.

Как и следовало ожидать, газетчики и журналисты уделяли новой связи Эдуарда должное внимание. Жизнь шла своим чередом и в других краях. Льюис Синклер продал дом Ингрид Нильсон какой-то звезде рока, а сам переехал в Сан-Франциско, где поселился вместе с Бетси в доме неподалеку от пересечения Хейт-стрит и Эшбери. С Бетси он познакомился на ужине по случаю премьерного показа «Эллис» и быстро нашел в ней замену Стефани Сандрелли.

В то лето в лос-анджелесском районе Уоттс вспыхнули расовые волнения. Тэд Ангелини наблюдал их по телевизору, выключив звук; порой он переводил взгляд на другой телевизор — посмотреть телевикторину, очередной сериал или какой-нибудь старый фильм. Он работал над новой картиной для Эй-ай и Джо Стайна; работа только началась, а про «Эллис-II» он ни с кем не заговаривал.

А в маленьком городке Оранджберг, штат Алабама, снесли дом Калвертов и бульдозеры Мерва Питерса, хозяина новой строительной компании, уже разравнивали старые плантации под застройку.

На Белла-Виста-драйв располневшая домохозяйка Присцилла-Энн, вернувшая себе девичью фамилию Питере, решила возвратиться в Оранджберг, когда отец возведет там новый жилой массив. Она целыми днями читала журналы, прикидывала, как обустроить свой будущий дом, пила водку, а дети вопили себе во дворе. Иногда ей попадались заметки об Элен Харт, которая, похоже, вновь обрела под ногами твердую почву, по крайней мере, если верить светской хронике. Такие заметки неизменно выводили ее из себя: до чего же несправедливо устроена жизнь, возмущалась она, — дожить до своих лет и по-прежнему маяться провинциальной тоской…