Защитница. Тринадцатое дело - Иосиф Гольман Страница 40

– Почему, бесцельно? – улыбнулся Богданов. – У меня есть цель – помочь вам.

После чего бывший музыкант сделал то, что Шеметова от него никак не ждала.

Подошел к машине с полицейскими, демонстративно встал перед ними и начал фотографировать на мобильный.

– Что вы делаете? – спросил и без того изрядно деморализованный капитан, сидевший на пассажирском месте.

– Снимаю вас, – спокойно объяснил тот. – Вы ж не на скрытом патрулировании. Имею право. Для истории.

– Не нужно нас снимать, – сказал старший лейтенант, на всякий случай включая мотор. Все сделал вовремя: к машине уже подходила часть семьи Клюевых с незнакомыми ранее адвокатессе людьми.

Старлей не выдержал, и под молчаливое одобрение капитана, отъехал с опасного места.

Вновь прибывшие вошли в кафе.

Его хозяйка, заподозрившая неладное, попыталась объявить санитарный час, но ее проигнорировали. Правда, она оказалась не в накладе: все участвующие в импровизированном народном вече что-нибудь себе заказали – кто кофе, кто чай с пирожным, а кто, как Иван Клюев, бифштекс с кровью – большое тело требовало много энергии.

Потом последовал звонок, от которого Шеметова едва не расплакалась.

– Добрый день, это Фадеева. – Ольга сразу вспомнила начальницу департамента здравоохранения. Она же не хотела общаться, боялась! Или у нее опять что-то случилось? Ольга на таких зла не держит, нужна помощь – значит, поможет.

Адвокатесса не угадала.

Наталья Игоревна звонила не за помощью, а чтобы помочь.

– Я ваш телефон у Мадины Клюевой взяла, – сказала она.

– У вас же был, – не поняла Шеметова.

– Я его выбросила, – честно сказала Фадеева. – Но это не важно. Я насчет вашего мужа.

– Что с ним? – у Ольги зашлось сердце.

– Все нормально, – сказала та. – Слепнев вначале заартачился, мол, мужа вашего до суда не выпустит, передач не пропустит. Но в итоге насчет инсулина разрешил, я проследила. И одеяло теплое передали.

– Откуда у майора такое благородство, насчет инсулина? – поинтересовалась Ольга. – Он, вроде, настроен был по-боевому.

– Гохман Слепневу в лицо сказал, при всех нас, что если инсулин не будет передан, то коллектив больницы обвинит его в покушении на предумышленное убийство их пациента. В заявлении на имя генерального прокурора РФ.

– Так и сказал? – потряслась адвокатесса. Ну и дела!

– Так и сказал.

– А тот не пытался пугать?

– Конечно, пытался. Старик ответил, что свое отбоялся. И теперь очередь бояться майора.

– Круто. – И вдруг до Ольги кое-что дошло. – А вы-то что там делали?

– Я же говорю, делегация ходила. От больницы, еще Мадина Ибрагимовна была, зав. хирургией Толоконников, главный терапевт Кирсанова и главврач, Мария Викторовна. Вряд ли вы их знаете. А пошли, потому что сначала, по телефону, Слепнев запретил передачу лекарства.

– Вы действительно герои, – сказала Шеметова. У нее вдруг дыхание перехватило от благодарности к этим людям.

И слезы на глазах выступили.

Они с Олегом влезли в драку – это их работа, дающая одновременно удовольствие и деньги.

Мадина пошла спасать адвоката, сражающегося за ее ребенка.

Гохман – бесстрашный старик, прошедший войну и приблизившийся к естественному концу жизни.

А Марья Ивановна с неведомыми Кирсановой и Толоконниковым?

А Фадеева, с ее двумя малолетними детьми?

А Богданов?

Ей вдруг стало очень тепло на душе.

Нет, не перевелись на Руси богатыри.

Не в кольчугах, не с мечами – то «богатырство», как у них с Олегом, узко профессиональное.

А самые обычные люди, со своими интересами и тревогами. Со страхами, надеждами и каждодневными делами, от которых не увильнуть. Опасающиеся всяких разборок, готовые подчиняться почти любой власти.

Но когда эта пугающая власть заставляет простых людей делать что-то откровенно гадкое – они не готовы оставаться тихими и безропотными. А очередная подлость зарвавшейся элиты вполне может стать началом конца ее власти.

В общем, работа закипела прямо в кафе.

Одни уходили, другие приходили.

Через час подъехали аж две милицейские машины, уже не ДПС, а городские. Но остановились поодаль и в процесс не вмешивались, только наблюдали.

Через два часа подъехал Гескин, с Муной, Воликом и соглашением на защиту Олега Всеволодовича Багрова, в котором были прописаны оба адвоката. Наскоро перекусив и переговорив с коллегой, Волик помчался в ИВС, разыскивать несчастного узника.

Клюевская семейка и примкнувшие к ним соратники далеко не уходили, хотя стены «Лебедя», к большому облегчению хозяйки кафе, покинули. Перед уходом Иван подробно рассказал адвокатессе, что как минимум двенадцать человек, случайно проезжая мимо поста ДПС, видели, как его сотрудники в грубой форме задерживали несчастного Олега Всеволодовича, не оказывавшего тем никакого сопротивления. Если дюжины свидетелей мало, то там было еще много народу, тоже все случайно проезжали.

Ольга ответила ему, что этот ресурс непременно учтет, хотя очень надеется, что столько очевидцев не понадобится.

Здесь многое зависело от завтрашнего судьи.

Если попадется такой же невменько, как Слепнев, то ристалище будет первостатейным. Если же в судебное заседание войдет разумный человек, то Олега выпустят и без театрализованных массовок.

Шеметова очень рассчитывала на второй вариант. Вряд ли майор Слепнев, несмотря на все его местное могущество, успел подчинить себе судебную систему. Да и не захочет умный судья столь серьезно подставляться ради узко корпоративных интересов отдельно взятого негодяя.

Чуть не полный рабочий день провела Ольга Шеметова в кафе «Лебедь».

Можно сказать, сроднилась с ним.

Уже музыканты подошли, инструменты стали настраивать к вечернему загулу.

На улице быстро темнело.

И в этот момент появились еще знакомые персонажи.

Сначала из ИВС вернулся Волик. Новости его были не первой важности.

Настроение у Багрова боевое – а каким ему еще быть?

Очень беспокоился о любимой, не схватили ли супостаты и ее тоже.

Эта часть сообщения не могла оставить адвокатессу равнодушной. Ладно уж, простит она ему этот чертов штамп. Точнее, его отсутствие.

Затем Волик рассказал, что у Олега инсулина минимум на три дня. Что всю принесенную еду Багров съесть не смог, не из‑за отсутствия аппетита, а из‑за ее количества. И что назавтра собирается обрести свободу, чтобы вновь вступить в бой. «Мотивации – выше крыши, – засмеялся Волик. – Он бы и на шпагах с ним не отказался схватиться».