Диктофон, фата и два кольца - Елена Ларина Страница 40

Я села в машину и задумалась, не в силах переварить услышанное. Надо же, какие дела творятся на белом свете! У отца с Ксенией был не просто роман, а то, что называется любовью. И было это настолько серьезно, что Ксения хотела даже выйти за него замуж. Странно… Но я совсем ничего не помню. Хоть убей. Не помню нашего с ним разговора… Неужели я смогла позабыть такую, можно сказать, судьбоносную для него вещь? Удивительно все-таки устроена наша память. Столько мелочей помню, а вот это забыла… Я машинально вставила ключ и завела «старушку». Пора трогаться, родная. Ну, давай, девочка… «Старушка» сдвинулась с места, и мы не спеша поехали в сторону усадьбы. За окном мелькали одинокие и почти голые, как и положено в октябре, деревья, а я все ломала свою не очень умную голову над вопросом: зачем Ксении такие теплые и почти родственные отношения с человеком, который сломал ей жизнь? Со мной, то есть.

Этот вопрос саднил у меня в душе, как заноза, и я резко остановила «старушку». Ничего не понимаю… Неужели я была такой эгоисткой, что устроила отцу какую-нибудь сцену? Но и об этом моя память услужливо молчала. Я достала сигареты и закурила. Еще бы чашку кофе, и мне стало бы легче… Я развернула машину и двинулась к близлежащему бару. А когда вошла туда, то первым делом заказала чашку крепкого эспрессо.

Итак… Мне наверняка было лет пятнадцать-шестнадцать, когда отец стал встречаться с Ксенией… Ну давай, вспоминай… Нет. Заклинило. Я даже не помнила каких-либо отрывочных зарисовок, которые могли бы навести меня на события того периода.

И тут меня удивило другое… Почему мне не пришла в голову самая простая мысль? Ведь можно спросить у Ксении… Во всяком случае, я хочу узнать и о том, что было, и, главное, почему она так благородно и так по-христиански ведет себя со мной?

Я позвонила. Дома Ксении не было, а мобильник она отключила. Наверняка на съемках и вернется неизвестно когда. И что теперь? Можно оставить ей сообщение… Потом дождаться, когда она вернется… Нам о многом нужно поговорить.

Отсюда плавно вытекало иное действие. В усадьбу мне сегодня ехать не судьба. Пора наведаться в Питер. Действительно, ехать туда мне все равно придется, хотя бы для того, чтобы встретиться с Женей и обсудить с ним кое-что, напрямую связанное с женой Громова. А потом нужно позвонить Карпычу, а еще лучше увидеться с ним, чтобы собрать максимальную информацию о Васине. Хватит мне блуждать в трех соснах собственного сознания. И лучше все это сделать сегодня. А завтра… Завтра я обязательно увижу Ксению и все выясню.

И я развернула машину.

* * *

Едва я переступила порог своей квартиры, как в кармане куртки заверещал мобильник. Я посмотрела на дисплей, номер был незнаком, но я все же решила ответить.

— Да…

И, к своему удивлению, услышала взволнованный голос Громова.

— Лера! Куда же вы пропали? С вами все в порядке?

Боже мой, я ведь уехала спонтанно и даже никого не предупредила в усадьбе.

— Да… все нормально. Просто пришлось срочно уехать в Питер.

— Что-то случилось? — Он замолчал, а потом, словно на что-то решившись, продолжил: — Может быть, мне приехать? Вам нужна помощь?

Нет, помощь мне была не нужна. А вот его общество… Мне ужасно хотелось его видеть. Но почему-то я чувствовала, что его приезд нас не сблизит, а, наоборот, только отдалит. И, наступив на горло собственной песне, ответила:

— Честное слово, у меня все хорошо. Я завтра во второй половине дня буду в усадьбе. У меня есть для вас неплохие новости.

— Не совсем понял вас…

— Да о графе… Он был абсолютно здоров. Это засвидетельствовала судебная психиатрическая экспертиза.

Я услышала слабый вздох облегчения, который невольно вырвался у Громова.

— Лера… Я хотел вам сказать… — И он снова замолчал.

— Что? — почти шепотом спросила я, замирая.

— Мне очень понравилась наша беседа в галерее…

— Мне тоже, — засмеялась я.

И мы опять замолчали. Но совсем по-другому. Как очень близкие люди, которым слова не нужны. Ведь они и так прекрасно понимают друг друга.

— Ну хорошо… Спокойной ночи, — сказал Громов. — Я тебя целую.

— Я тоже. До завтра.

Я отключила мобильник! И увидела в зеркале свое сияющее лицо. Действительно, я готова была петь и танцевать до самого утра. Усталость как рукой сняло. Я даже не почувствовала, что я вернулась домой, что соскучилась за это время по своей квартире. Громов… Господи, неужели!

Как же все-таки замечательно, что я согласилась пожить у Ксении! Ведь, если бы не ее предложение, если бы не стечение очень многих обстоятельств, я бы могла никогда не встретиться с главным человеком в моей жизни. И тут я остановилась… надо как-то собраться с мыслями… Ксения! А потом вспомнила еще об одном человеке, которого сама пригласила, подъезжая к дому.

Сейчас Женька приедет, а я тут брожу в полной прострации, как блаженная идиотка. И тут действительно раздался звонок в дверь.

— Иду, иду, — пробормотала я.

На пороге стоял Женя. Мы посмотрели друг на друга и словно по команде улыбнулись.

— Хорошо выглядишь, подруга. Я бы сказал, что даже как-то изменилась. Заметь, в лучшую сторону.

— Хватит бедной девушке лапшу на уши вешать, давай, проходи в дом.

Женя зашел в прихожую, бросил куда попало куртку и, не разуваясь, направился в комнату, где тотчас плюхнулся на диван. А потом королевским жестом достал маленькую бутылку «Хеннесси» и с не менее королевским величием наполнил подставленные рюмки.

— Разговор, я полагаю, будет серьезным? Значит, без пол-литра не обойтись, — сообщил он мне. — А закусь, Белка, твоя.

— Идет, — ответила я и достала из сумки сыр и колбасу, которые предусмотрительно купила в нарезке.

— Ну? Выкладывай, — нетерпеливо сказал Женька. — Но прежде давай выпьем.

Мы выпили за нас, хороших, и… я ему все рассказала. Об усадьбе, о графе и о таинственном исчезновении жены Громова.

— Значит, так… — выдал вердикт Женя. — Перво-наперво нужно навести справки о его жене. Понимаешь, люди просто так не исчезают. И ей намного выгодней было развестись с ним либо уехать, но продолжать его «доить».

— А ты сможешь деликатно узнать про нее?

— Обещать ничего не могу, но постараюсь… Все, что нарою, — все твое.

— А что ты думаешь об убийстве графини?

Но Женька только рукой махнул. Дескать, тут и думать нечего. Дела давно минувших дней, и мир их праху. Но вслух сказал другое:

— Я вообще не пойму, чего тебя в эту глушь потянуло? Лучше бы шла к Петровичу на канал…

— Он что?..

— Да, перешел на тот канал, куда тебя сватал. Так что в любой момент можешь трудоустраиваться.