Магия страсти - Кэтрин Коултер Страница 41

— Мне нравится аромат ванили.

Розалинда, словно очнувшись от чар, широко улыбнулась.

— Это была моя идея.

Как ни противно было признать это, но Райдер оказался прав. Хорошо, что его семья тоже здесь. Пусть знают, что дело сделано. Теперь, возможно, они оставят свои убийственные планы. Поймут, что денег отца вполне достаточно для любого нормального человека.

У Ричарда достало воли выдавить нечто вроде поздравления. Ланселот глядел прямо перед собой.

Николас многозначительно откашлялся. Ричард нахмурился, но был вынужден представить Розалинду младшему брату Обри Вейлу. Николас втайне поразился, до чего же тот похож на его жену! Одинаково густые кудрявые волосы одного и того же оттенка! И глаза у Обри почти такие же синие.

Впечатление было такое, словно с кипящего котла сняли крышку: Обри принялся болтать, ни на секунду не закрывая рта. И этого было достаточно, чтобы компенсировать мертвенное молчание его родственников.

— Я пишу книгу, — объявил он, садясь за обеденный стол по правую руку от Розалинды и не обращая ни малейшего внимания на попытки хозяйки рассадить гостей строго по рангу. — Ах, какое великолепное пиршество. В Оксфорде нас хорошо кормят, но ничего похожего на то, что я вижу здесь.

Он схватил со стола бокал с шампанским и жадно выпил.

— Или мне следовало подождать тоста? А впрочем, какая разница?

Он знаком велел лакею наполнить бокал. Розалинда, утомленная его бесконечной болтовней, спросила:

— Так вы не ненавидите своего единокровного брата? Не хотите его убить?

Обри допил второй бокал, деликатно отрыгнул и осторожно поставил бокал на стол строго под углом тридцать градусов к тарелке.

— Убить Николаса? Но ведь я даже его не знаю! Он так похож на Ричарда! Поразительное сходство! Но позвольте рассказать о книге, которую я пишу.

— Минутку, Обри, — мягко попросил Ричард. — Кажется, дядя Розалинды собирается произнести тост.

— Он не ее чертов дядя, — процедил Ланселот тихо, но вполне отчетливо.

— А я хочу еще шампанского, — поспешно вмешался Обри и, подняв бокал, с сияющей улыбкой обратился к невесте: — Вы так прекрасны, Розалинда. Не будь я слишком молод для женитьбы, бросил бы свою шляпу к вашим ногам. А вот вы вполне созрели для замужества. Странно, ведь мы ровесники, а на деле такое неравенство!

— Думаю, дело в том, что мальчики созревают куда медленнее девочек и последние выходят замуж раньше, — улыбнулся Дуглас.

— Полагаю, я уже вполне созрел, — задумчиво протянул Обри. — А вот Лансу скорее всего понадобится еще лет десять, чтобы вырастить щетину на подбородке.

С этими словами он отсалютовал брату бокалом и рассмеялся, проигнорировав мрачный взгляд Ланселота.

Райдер постучал кончиком ножа по тарелке, встал и, подняв бокал, улыбнулся невесте:

— Розалинда — дочь моего сердца. Когда у нее и Николаса будут дети, надеюсь, они будут звать меня дедом. Предвижу, что новобрачные никогда не устанут друг от друга. Видите ли, они обладают не только умом, но и чувством юмора, а это прекрасное качество.

— Верно, верно, — поддакнул Дуглас.

— Бабушка, — мечтательно вздохнула Софи. — Я хотела бы стать бабушкой.

Поскольку епископ сидел рядом с леди Маунтджой, последняя, поняв, что выбора у нее нет, прошипела:

— Разумеется, разумеется.

Ричард и Ланселот, чувствуя предостерегающий взгляд Николаса, дружно кивнули.

— Подумайте только, — объявил Обри, ни к кому в особенности не обращаясь, — когда у вас родятся дети, я стану дядей!

Он широко улыбнулся, показывая белые зубы.

— За меня, будущего дядю!

На этот раз за столом прогремел смех. Родственники невесты, особенно Софи Шербрук, с нескрываемым одобрением смотрели на рыжеволосого молодого джентльмена.

— Я слышала, мистер Вейл, как вы сказали Розалинде, что пишете книгу. О чем она?

И тут, прямо за великолепным завтраком, состоявшим из знаменитой кухаркиной трески с поджаристой корочкой в устричном соусе, а также копченой рыбы и яичницы, Обри во всеуслышание признался:

— Я пишу о древних друидах.

В комнате вновь воцарилась тишина. Обри принялся за яичницу с таким аппетитом, словно не ел несколько дней.

— Это роман или история? — спросил, наконец, Грейсон.

— Я еще не решил. Но скажу вам, что друиды творили чудеса исцеления с помощью омелы, а наша христианская церковь превратила ритуал в обычай целоваться под омелой на Рождество, и все для того, чтобы сложить в корзину христианства как можно больше языческих душ.

Говоря все это, он успел набить рот лепешкой, и теперь крошки летели на подбородок. Он сгреб их и снова сунул в рот:

— Простите, в Оксфорде я совсем забыл о хороших манерах.

Снова послышался смех, и снова Вейлы промолчали.

Граф Нортклифф с радостью уступил место Николасу, поскольку старался не спускать глаз с Вейлов. Кто знает, что взбредет в голову вдовствующей графине Маунтджой! Что, если в ридикюле она прячет пузырек с ядом?

Он взял мягкую руку жены и поцеловал.

— Все идет прекрасно. Что ты думаешь о младшем брате Николаса?

— Волосы у него такого же цвета, как у Розалинды и как…

— Нет. Не как у тебя, дорогая. Твои волосы уникальны. Тициан наверняка решился бы ни убийство, лишь бы нарисовать такие волосы, как у тебя.

Розалинда краем уха прислушивалась к их разговорам, не спуская, однако, глаз с мужа. Он рассеянно ковырял вилкой треску. И почти ничего не ел. Впрочем, у нее тоже не было аппетита.

Еще через три тоста смех стал куда громче. Особенно веселился Обри, на которого чрезвычайно сильно подействовали шесть бокалов шампанского. Ричард был мрачен и спокоен. Ланселот — явно взбешен. Леди Маунтджой и ее любовник то и дело неодобрительно поджимали губы.

Когда Николас шепнул жене, что уже полдень и пора уезжать, та едва справилась с охватившим ее возбуждением. Отпив шампанского, она легонько коснулась кончиком языка нижней губы.

— Означает ли это, что мы будем одни в твоем экипаже?

— Означает, — кивнул он, бесстыдно ухмыляясь. В последний раз оглядел братьев и мачеху и кивнул: — Все они слишком накачались шампанским, чтобы воткнуть мне нож между ребер.

Обри развалился на стуле и, сложив руки на животе, широко улыбался. Глаза были затянуты хмельной дымкой, но язык работал так же энергично. Он успел поведать, как любили друиды кошек и как их надменные жрецы величественно расхаживали с кошками на плечах.

В час дня Розалинда и Николас отправились в Уайверли-Чейз, поместье, расположенное в Суссексе, в шести часах езды от Лондона.