Наследник - Кэтрин Коултер Страница 41

Как же она раньше не подумала об этом — ведь все теперь в ее власти. Арабелла резко отодвинула стул, так что бедный Джайлс, стоящий у нее за спиной, пошатнулся, и встала:

— Прошу прощения, джентльмены, но мы вас покидаем.

Как все просто! Она свободна. Арабелла прямо взглянула в лицо графу и стремительными шагами направилась к двери, так что леди Энн и Элсбет едва поспевали за ней.

— Что случилось с Арабеллой? — шепнула Элсбет на ухо леди Энн по дороге в Бархатную гостиную. — А его светлость граф, что с ним? Он разговаривал с ней так холодно, резко. Мне показалось, что он сердит на нее за что-то, но это ведь не так, правда? Они только что поженились — не может быть, чтобы они уже поссорились.

— Дорогая моя, — шепнула ей в ответ леди Энн, — порою молодожены не всегда приходят к согласию в первые дни после свадьбы. Они просто повздорили из-за чего-то, вот и все. Не беспокойся, ничего особенного не случилось, они скоро помирятся.

Если бы только она сама верила в то, что говорит. Бедная Элсбет, она так наивна. Похоже, Элсбет удовлетворило ее объяснение, потому что девушка больше не задавала вопросов, снова погрузившись в свои размышления, — вероятно, она мечтает о предстоящем сезоне в Лондоне. Подумав так, леди Энн вдруг с удивлением осознала, что Элсбет вот уже несколько дней не заговаривает с ней ни о своих десяти тысячах фунтов, ни о поездке. Поистине все это более чем странно.

Леди Энн видела, как Арабелла беспокойно расхаживает по комнате, останавливаясь перед высокими французскими окнами. Повернувшись к падчерице, она промолвила:

— Сыграй для нас что-нибудь, Элсбет. Какую-нибудь французскую балладу, только повеселее — не из тех, что заставляют меня плакать.

Элсбет охотно согласилась, грациозно присела к инструменту, и вскоре печальные аккорды наполнили комнату — это была французская баллада.

Леди Энн подошла к дочери и положила руку ей на плечо:

— Зачем ты выдумала всю эту ложь про бедного Хэмсворта? Ты же прекрасно знаешь, что отец не позволял тебе и близко подходить к его дому. Я помню, он даже как-то грозился на целую неделю запретить тебе кататься на лошади, и ты ни разу не ослушалась его.

Арабелла почувствовала страшную усталость. Ей хотелось заплакать, закричать, но она только смогла пожать плечами и сказать:

— Это была просто шутка, мама, и ничего более.

— Да, хороша шутка. Джастин просто взбешен. Ты сделала это нарочно. Ты специально хотела его разозлить. Зачем тебе это понадобилось, дорогая моя?

— Граф ждал этого от меня, он хотел услышать нечто подобное. И я постаралась не обмануть его ожиданий.

— Арабелла, да о чем ты говоришь? Как ты можешь утверждать, что именно это он и хотел услышать? Это же не так, ты сама знаешь. Он твой муж, а не какой-нибудь поклонник, которого ты пытаешься заставить ревновать.

Арабелла подняла ясные серые глаза и твердо посмотрела в лицо матери. От одного упоминания о ее супруге желудок молодой женщины готов был взбунтоваться. Если бы только сейчас она смотрела в умудренные опытом глаза отца, вместо того чтобы встречаться взглядом с безмятежно-наивными голубыми глазами матери. Она попыталась скрыть разочарование, передернула плечами и сказала:

— Пожалуйста, мама, не воспринимайте так серьезно мои слова. Мне кажется, вы догадались, что между мной и графом возникло некоторое непонимание.

Прежде чем леди Энн успела как-то отреагировать, Арабелла развернулась, взмахнув черной атласной юбкой, и бросила через плечо:

— Я прикажу поставить в гостиной стол для игры в лотерейные билеты.

К счастью для Арабеллы, граф и доктор Брэнион не присоединились к ним за игорным столом. Тем не менее она вынуждена была признать, что выигрыш не доставил ей особенного удовольствия. Поскольку граф был убежден, что она изменила ему с Жервезом, она чувствовала себя виноватой, обмениваясь взглядами и фразами с молодым французом. Арабелла стала игнорировать его и, к своему ужасу, заметила, что щеки ее вспыхивают жарким румянцем каждый раз, когда он обращает на нее взгляд своих прекрасных черных глаз. Если бы она сама не была уверена в своей невиновности, она бы решила, что заслуживает того, чтобы ее называли потаскушкой.

Дружеское слово и невинный взгляд, которые были возможны еще вчера, сегодня казались ей двусмысленными и полными затаенных намеков. Поэтому она совсем смешалась и затихла, как потухшие угли в камине.

Когда в комнату вошел Краппер с чайным подносом, Арабелла была уже на грани срыва. Она сразу кинулась разливать чай, даже не спросив об этом у матери, но, к счастью, не пролила ни капли на ковер, хотя руки ее дрожали. Наполнив последнюю чашку, она быстро поднялась с места и преувеличенно громко зевнула.

— Сегодня был тяжелый день. Желаю всем доброй ночи.

Она кивнула всем собравшимся, старательно избегая взглядом графа, и направилась к двери.

— Подожди минутку, дорогая моя, — сказал вдруг граф, останавливая ее. — Я как раз тоже собирался уходить.

Первым побуждением Арабеллы было броситься из комнаты бегом, но она пересилила себя. Ловко он поймал ее — если она откажется, то всем станет ясно, что она его боится. Поэтому она застыла в напряженном ожидании, пока граф со своей обычной учтивостью пожелал всем спокойной ночи. Она понимала, что он нарочно тянет время.

Доктору Брэниону не понравилась эта сцена точно так же, как не понравилось и все, чему он стал сегодня свидетелем. Он видел, как граф обнял Арабеллу за талию и вышел с ней из комнаты. Доктор втайне надеялся, что леди Энн не станет просить его побеседовать с графом на эту щекотливую тему. Он и понятия не имел, о чем его спрашивать, и тем более не догадывался, что ответит ему сам граф. Он подозревал, что Джастин так же холоден и суров, как и покойный граф Страффорд. Но неужели он так же жесток и безжалостен? И в чем причина размолвки между Джастином и Арабеллой? Что, черт возьми, произошло?

После обеда, когда дамы вышли и они с Джастином остались одни, доктор Брэнион вскользь заметил графу, что молодой француз чрезвычайно обходителен и любезен с дамами, на что тот ответил:

— Вероятно, это отвечает его интересам — всем угодить. — А потом добавил, обращаясь скорее к самому себе, чем к собеседнику: — Скоро я узнаю, действительно ли у нашего французского родственника под ангельской наружностью скрывается змеиная душа, или просто все дело в безнравственном французском воспитании. Надеюсь, вы внимательно наблюдали за ним, Пол, со дня его приезда сюда.

Доктор Брэнион ничего особенного не заметил, но молодой человек и ему не внушал доверия. Поэтому он ответил графу:

— Если вы подозреваете его в чем-то, почему не укажете ему на дверь? Ведь это ваше право.

Граф долго молчал, потом произнес:

— Пока я не могу этого сделать. А кроме того, я скорее убью его, чем позволю целым и невредимым покинуть Эвишем-Эбби. У меня просто руки чешутся его прикончить.