Мессалина. Трагедия императрицы - Ирена Гарда Страница 41

В глазах Мессалины мелькнула почти материнская жалость. Ну почему все красавцы такие недалекие? Даже этот, бывший в ее глазах полубогом, не замечает очевидные вещи! Впрочем, ему простительно: мальчик не так часто бывал во дворце и не успел пропитаться ядом маниакальной подозрительности, который источали его стены.

— Этот вчерашний раб взял над моим мужем такую силу, что Клавдий ничего не делает, не посоветовавшись с ним, — мягко заметила она. — А если учесть, что, как говорят, он спит с Агриппиной, то их союз стал слишком опасным. Проклятая баба ненавидит меня даже больше, чем Паллант. И, к сожалению, я не могу с ними бороться. Агриппина каким-то чудом умудрилась внушить Клавдию, что восхищается его талантом и мужскими качествами, и этот старый индюк буквально тает при ее появлении. Просто не знаю, что с ними поделать…

— Забудь о них. — Как бы случайно мужская рука скользнула по ее бедру, вызывая дрожь. — Главное, что мы вместе, и с этим они ничего не смогут поделать.

— Хотелось бы мне тебе верить, — грустно улыбнулась императрица, забывая под его взглядом обо всех своих опасениях.

А Силий уже плел венок из сорванных фиалок, которым увенчал голову своей возлюбленной.

— Они чудно подходят к твоим глазам, — жарко шепнул он ней на ухо, обдавая шею теплом своего дыхания, и Мессалина подумала о том, что ради этого мгновения она жила всю свою жизнь.

* * *

Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба Мессалины, если бы Клавдию не захотелось примерить на себя доспехи полководца. Возможно, повстречавшись некоторое время с Силием, она бы оставила его ради другого мужчины или вернулась на супружеское ложе, изгнав из головы мужа любые помыслы об Агриппине, но словно сама судьба толкала ее в объятия молодого патриция.

Собрав четыре легиона и вспомогательные войска, Клавдий двинулся на север в Британию, оставив супругу дома и тем самым толкнув ее в объятия Гая Силия. Почувствовав свободу, Мессалина кинулась в омут страсти с головой, позволяя ему все глубже затягивать себя в свою воронку. Пиры, пикники и посещения театров следовали друг за другом с головокружительной скоростью. Забыв обо всем, она была готова отдать любовнику весь мир. Еще недавно небогатый и не очень известный, патриций волею судьбы вознесся на головокружительную высоту. К его услугам было все: деньги, власть, красивые безделушки из дворца, которые плавно перекочевали в его дом.

Поздно спохватившаяся Юния Силана ничего не могла поделать с супругом. Слезы, истерики, угрозы и мольбы оставляли его равнодушным, и, испробовав все способы вернуть мужа в лоно семьи, бедная женщина смирилась с неизбежным.

Но Мессалина не желала делить своего любовника даже с номинальной супругой. Одна мысль о том, что Юния Силана может претендовать на ласки Силия, сводила ее с ума, и, сгорая от ревности, императрица категорически потребовала от своего любовника, чтобы тот развелся с женой. Испуганный угрозой скандала, Силий попытался уговорить свою венценосную возлюбленную отказаться от этой мысли, но Мессалина не желала ничего слышать о продолжении союза ее любимого с какой-либо женщиной.

Ссоры следовали одна за другой, когда пришло сообщение о триумфальном возвращении императора. Рим ликовал! И как было не прийти в восторг, если Клавдию покорилась Британия, с которой не мог справиться даже Юлий Цезарь! Еще недавно непопулярного принцепса превозносили на все лады, сравнивая его деяния с делами божественного Юлия и не менее божественного Августа. Даже Мессалина, поддавшись всеобщему ажиотажу, подумала, что ее супруг не так плох, как ей казалось, и что, возможно, ей следует быть к нему более внимательной. Настал черед Силию ревновать свою подругу, что он и делал, изводя ее капризами и нежными попреками.

Явившийся вскоре в Рим гордый победой Клавдий первым делом устроил свое триумфальное шествие. Вопреки традиции, Мессалина также приняла участие в триумфе мужа, следуя непосредственно за его колесницей в открытой повозке, а уже за ней шли прославленные военачальники Рима. Квирины засыпали триумфатора цветами, и императрица сияла от счастья, слыша приветственные крики, слившиеся в веселый гомон, распугавший привычных ко всему городских воробьев.

Глядя на свою торжествующую возлюбленную, Силан от ревности кусал кулаки, опасаясь, что еще немного, и его ветреная любовница вернется к своему мужу. Участь Юнии Силаны была решена. На следующий день она получила развод, а ее неверный супруг упал в ноги к Мессалине, моля ее о прощении, которое, разумеется, было получено. Счастливая императрица кинулась в объятия раскаявшегося любовника, гордая одержанной победой не меньше, чем ее муж захватом Британии.

Гай Силий был ее и только ее. Никто не смел дурно отзываться о красавце. Это римляне очень хорошо усвоили после того, как по требованию императрицы Клавдий казнил ее отчима Гая Аппия Юния Силана, обозвавшего Силия потаскуном. Что наговорила об отчиме мужу прознавшая об оскорблении Мессалина, осталось тайной, но вскоре проконсул был казнен за измену. Римляне поняли намек и прикусили языки, а Домиция Лепида, прокляв дочь, заявила, что больше никогда не переступит порог ее дома.

Разумеется, Клавдию не раз намекали о похождениях его супруги, но он относился к таким рассказам более чем благодушно. Пусть девочка немного развлечется, зато теперь он сам может спокойно предаваться любовным утехам, не боясь нарваться на семейный скандал. Этот самый Силий не такая величина, чтобы опасаться угрозы с его стороны. «Я же говорил, что его брак с Юнией Силаной продлится недолго. Как в воду глядел», — подумал удовлетворенный таким поворотом дел император и потребовал, чтобы ему принесли чего-нибудь вкусненького: последнее время принцепс пристрастился к еде и был готов трапезничать так часто, как это возможно.

Скушав холодного фазана, фаршированного каштанами, и запив все это кубком мульса, он призвал Нарцисса, Палланта и Каллиста, чтобы обсудить строительство тоннеля для осушения Фуцинского озера, и совершенно забыл о проказах своей жены. Не за ткацким станком же сидеть бедняжке, как того требовали суровые обычаи времен Республики.

* * *

Но если муж отнесся к похождениям жены с философским смирением, то ее враги не дремали. Агриппина и Паллант совершено не жаждали видеть и дальше Мессалину хозяйкой Палатинского дворца. Клавдий считает безобидными похождения своей жены? Что ж, они найдут такие улики, которые заставят нерешительного принцепса расстаться со своей супругой.

И вот однажды сидевшей за утренним туалетом Агриппине подали записку от Палланта, приглашавшую ее срочно явиться к нему для обсуждения вновь открывшихся возможностей. Ломая голову над столь странным посланием, рыжеволосая авантюристка приказала служанке поскорее закончить укладку волос и подать носилки, что и было незамедлительно сделано. Агриппина славилась крутым нравом, и нерасторопным слугам грозили большие неприятности.

Слуга Палланта распахнул перед ней дверь и, почтительно склоняясь, проводил высокую гостью в покои своего хозяина. Агриппина переступила порог комнаты и остолбенела: рядом с ее любовником стояла, склоняя голову, Мессалина. Он неожиданности у гостьи судорожно забилось сердце, но вглядевшись чуть подольше, она рассмеялась над собственным страхом: перед ней стояла незнакомая женщина, имевшая, впрочем, с ее соперницей несомненное сходство.