Музыка страсти - Лесли О'Грэйди Страница 41

– Ах, Джеймс Грей Четвин, вы хотите сказать, что я стала слишком пышнотелой, – захохотала она.

– Я бы сказал по-другому: стала более чувственной, – улыбнулся он, представ перед ней совершенно нагим.

– Ты всегда был хитрым и изощренным дипломатом!

– Я хочу тебя прямо здесь и сейчас, – пробормотал Грей еле внятно, скользя руками по ее прекрасному телу. – Давай я отнесу тебя в спальню.

Лалла кивнула, он подхватил ее на руки и положил на кровать. Сам Грей сел рядом и начал медленно разглядывать ее тело, от кончиков пальцев до корней волос.

Лалла освободила голову от множества державших прическу шпилек, и, когда копна ее каштановых волос, ничем не сдерживаемых, упала на плечи, Грей издал сладостный стон. Он с упоением брал в руки одну за другой мягкие пряди, поднося их к ноздрям и вбирая в себя нежный чистый аромат их восхитительной свежести.

– О, как долго я тосковал по этому шелку! – прошептал он.

В безумном порыве Лалла приподнялась ему навстречу, протягивая руки. Это было далекое, забытое чувство – раствориться в мужских объятиях, дрожа от вожделения. Разве не об этом мечтала она каждую ночь с тех пор, как покинула Америку?

Грей прекрасно понимал, что она как бы вновь открывала его для себя, поэтому старался действовать осторожно и медленно.

Губы его проскользнули по ее шее и достигли груди. Лалла закрыла глаза и обвила голову Грея своими руками. Он стал целовать ее упругие от возбуждения соски, оставляя на них влагу своего языка. Лалла вся выгнулась и издала мучительный стон. Она хотела сказать, что больше не в силах растягивать удовольствие и хочет его немедленно, сейчас же, но слова так и застыли на ее губах. Ей казалось, что вся она распадается на тысячи мелких осколков и постепенно сходит с ума.

Бешеная страсть разгоралась в ней с огромной силой, и она удивлялась, открывая все новые ощущения – сладостные, незнакомые, сильные, красивые.

– Пожалуйста, Грей! Сейчас! – с трудом пролепетала она.

Он нежно обхватил ее бедра, и Лалла почувствовала напрягшуюся мужскую плоть. Она прижала руки к его упругим ягодицам и вся устремилась навстречу волне безудержного желания. Ощутив, как волшебный горячий поток разливается по ее телу, она перестала владеть собой. Она будто уносилась в небеса, все выше и выше…

Лалла бессознательно выкрикнула его имя, и это еще больше подхлестнуло Грея. Он вздрогнул, достигнув пика наслаждения, и вскоре обмяк, уткнувшись лицом в ее грудь, зарывшись пальцами в ее мягкие волосы.

Лалла положила голову на мощную грудь Грея, их пальцы сплелись, и оба в одночасье забылись в сладком безмятежном сне.

Громкие и беззастенчивые стоны ветра разбудили ее несколькими часами позже.

Открыв глаза, она несколько мгновений лежала не двигаясь, принюхиваясь к резким ароматам одеколона и вербены, ощущая странную ломоту во всем теле, приглядываясь к незнакомой обстановке комнаты. Наконец она увидела растянувшегося рядом Грея, улыбавшегося чему-то во сне, и сама улыбнулась, предавшись воспоминаниям.

Лалла разглядывала его мускулистое стройное тело, освещаемое тусклым светом висевшего на стене газового фонаря. У него был вид безмятежно спящего юноши: счастливый, мирный, спокойный, без намека на прежнюю озлобленность, без горьких складок в уголках рта. Лалла смотрела на Грея и не узнавала: как он преобразился за одну только ночь. Она любовалась родным, любимым телом и думала, что всегда любила его – несмотря на то что пыталась забыть, даже тогда, когда они были разлучены временем, расстоянием и собственным эгоизмом. Лалла знала: с того самого дня, когда она лишь впервые постигла тайный язык любви, она неразрывными узами связала себя с этим человеком.

Неожиданно она почувствовала на себе напряженный взгляд синих глаз.

– О чем ты думаешь сейчас, дорогая?

– Я только что подумала о моей матери и сестрах, – ответила она.

– О матери и сестрах? – переспросил Грей и усмехнулся. – А я-то думал, в эту ночь ты способна думать лишь обо мне.

– Не беспокойся, Грей. Я просто представила себе, как они удивятся, узнав, что я променяла искусство на любовника. – Она положила голову ему на грудь. – Особенно на такого, как ты.

– Наверно, они будут ужасно разочарованы.

– И говорить нечего!

Грей приподнялся на постели и взял руки Лаллы в свои.

– Неужели это тебя сейчас волнует? – вкрадчиво спросил он.

– Нисколько, – беззаботно ответила Лалла. Перед ее глазами пронеслась картина их недавней встречи в детской. – Мир искусства, как ты понимаешь, проживет без такого художника, как я.

– Но не без тебя как модели, – лукаво улыбнулся Грей.

– Так, значит, ты не против, если я продолжу позировать?

– Но только мне!

– Ах, ты ужасный эгоист!

Внезапно лицо Грея вновь приобрело оттенок серьезности.

– Честно говоря, меня совершенно не беспокоит мнение твоих сестер. Насколько я помню их, то ни Миранда, ни Порция никогда никого не любили, кроме самих себя.

Лалла задумалась. Поначалу резкие слова Грея вызвали в ней неприятный осадок, поскольку в семье Хантеров было принято относиться друг к другу с уважением. Но чем больше думала она, тем больше соглашалась с ним. Действительно, сильнейшая страсть, испытываемая ее сестрой Мирандой к медицинским наукам, отпугнула в свое время не один десяток женихов, а ликование толпы театралов при появлении на сцене Портии почему-то ценилось ею больше, нежели любовь одного, но самого близкого человека.

– Да, Грей, мне тоже совсем не важно, что будут думать сестры, – мягко улыбнулась Лалла. – Я хочу быть свободна и идти своим путем.

– Путем… который ведет прямо к двери моей комнаты?

– Ты имел в виду – к кровати в твоей спальне?

– Неужели я совсем не сумел тебя заинтриговать? – расхохотался Грей.

– А ты собирался?

Вдруг улыбка оставила его губы.

– Боже, радость моя, как же я перепугался, когда узнал, что чуть не потерял тебя в ту ночь. Как я терзался, представив, что кто-то мог отнять тебя у меня, а я не был рядом и не мог помочь. – Лицо его исказилось от страха. – О солнце мое, как я люблю тебя!

Лалла наклонилась и поцеловала его; ее соски коснулись мужской груди.

– Слава Богу, я жива и рядом с тобой. И я люблю тебя, Джеймс Грей Четвин! – Внезапно Лалла резко села на постели и закрыла глаза рукой. – О великий Боже! Дейзи! Я совсем о ней забыла! Что она подумала, когда не нашла меня в комнате! Ведь каждый вечер она заходит ко мне пожелать приятного сна и предложить чашку горячего молока.

Грей нежно, но твердо уложил ее на подушку.