Последствия - Анна Диллон Страница 41

Начало новой жизни, нового будущего — о таком подарке для себя он никогда и не мог мечтать.

Единственное, что ему осталось сделать, так это убедить Стефани в своей искренности. И совместное начало нового года будет лучшим тому подтверждением.

Большая часть страны, проснувшись ранним утром, обнаружила, что наступило белое Рождество. Слой снега высотой в два дюйма покрыл все восточное побережье, в то время как во многих других частях страны высота снежного покрова превысила четыре дюйма и к полудню могла стать еще больше. Дороги не успевали чистить, и Автомобильная ассоциация выступила с обращением к водителям воздержаться от поездок и пользоваться автомобилем только в случае особой необходимости.

К рассвету небо расчистилось, бледно-золотой диск солнца хотя и не излучал тепло, но окрасил все тонким янтарным цветом. Красота раннего утра была удивительно захватывающей, и Роберт с горькой иронией подумал, что их последнее Рождество и должно быть таким запоминающимся. Дети, очевидно, будут вспоминать этот последний семейный праздник, как день, когда выпало много снега.

В присутствии детей Роберт и Кейти старались проявлять друг к другу внимание и такт, но стоило им остаться наедине, как сразу же возникала разделяющая их пропасть. В году был единственный день, когда они посещали церковь вместе; и, отправляясь к одиннадцати часам на мессу, они шли как одна дружная семья. Несмотря на то, что и Кейти, и Роберт выросли в католических семьях, они не хотели влиять на религиозные убеждения детей, предоставив им право самостоятельного выбора.

Находясь в церкви, Роберт всегда чувствовал себя ужасно неловко. Он никогда не считал себя по-настоящему религиозным, но ему всегда было приятно думать о себе как о человеке с высокими моральными устоями. Восемнадцать лет назад, стоя перед алтарем рядом с Кейти, он обещал до конца жизни любить, почитать и заботиться о ней. Казалось, в тот день не было никого, кто бы испытывал большее, чем он, чувство гордости. Это были священные обязательства, которые он никогда не собирался нарушать. И сейчас, находясь в церкви рождественским утром, он постоянно задавал себе один и тот же вопрос: нарушая данный им обет, как он мог думать, что не причинит тем самым боли своей жене? Возможно, он любил Кейти недостаточно сильно, если не захотел прожить с ней до конца своих дней. Но он продолжает заботиться о ней, она навсегда останется матерью его детей. Сейчас уже не существует запретов на развод; благодаря признанию реальных причин для расторжения брака многие пары получили возможность начать новую жизнь. Когда много лет назад его отец ушел от матери, разводы в Ирландии были еще запрещены, и супругам ничего не оставалось, как до последних дней жить в состоянии правовой неопределенности.

«Давайте жить в мире друг с другом…» — доносился из микрофона голос немолодого священника.

Роберт повернулся к Кейти. В то время как многие сидящие рядом с ними пары обнимали или целовали друг друга, пожатие ее руки было холодным и чужим. Стараясь скрыть свое замешательство, Роберт заставил себя улыбнуться, пожимая протянутую ему руку.

— Да пребудет мир с тобой, — чуть слышно проговорил он.

Кейти не ответила.

Ему необходимо найти себе хорошего адвоката. После Рождества он обязательно позвонит Джимми Морану; у того наверняка кто-нибудь есть на примете.

— Пап, телефон, — не думая вставать с дивана, сказал Брендан.

Роберт открыл глаза и удивленно посмотрел на экран телевизора. Шел фильм «Приключения Индианы Джонса в храме судьбы». Бессонная ночь дала о себе знать в полдень, и, несмотря на громкий звук, доносившийся из пяти колонок, он провалился в глубокий сон.

— Подойди, — попросил он.

— Все равно звонят тебе. Как всегда.

Роберт поднялся с кресла и пошел в столовую, успев снять трубку до того, как звонок перешел на автоответчик. Проведя языком по пересохшим губам и взглянув на часы, удивленно подумал о том, кто может звонить им в Рождество. Скорее всего, это Джулия.

— Да?

Его вопрос эхом вернулся к нему; в трубке что-то защелкало, затем таинственно зашелестело.

— Да? — вновь переспросил он, скосив взгляд на определитель номеров. Номер не определен, прочитал он, следовательно, звонок шел или из-за границы или с телефона, номер которого определить было невозможно.

— Не хочешь ли ты отойти от телевизора подальше и найти другое, более спокойное место, где бы мы могли поговорить? — Прозвучавший в ухе голос Стефани был настолько громким и чистым, что заставил его окончательно проснуться.

Он с трудом проглотил слюну.

— Конечно… конечно. — С усилием изобразив на лице улыбку, он повернулся к детям. Но они оба продолжали смотреть фильм, даже не взглянув в его сторону. Кейти была на кухне, но он заметил, что она с удивлением смотрит на него, очевидно, желая знать, кто может звонить в это время в Рождество. — Вам тоже счастливого Рождества. Одну минуту, я перейду в другую комнату, подальше от телевизора… Это Джимми Моран, — сказал он Кейти, прижав трубку к груди. — Звонит, чтобы поздравить нас с Рождеством.

Кейти кивнула. Надев полосатый фартук, она нагнулась к открытой духовке и проверяла готовность индейки.

— Передай, что я тоже желаю ему счастливого Рождества. Не разговаривай долго. Скоро будем обедать.

— Вернусь через минуту, — сказал Роберт и, выйдя в холл, стал быстро подниматься по лестнице. Прикрыв за собой дверь, он чувствовал в груди глухие удары сердца.

— С тобой все в порядке? — спросил он, с трудом дыша от быстрого подъема по лестнице и потрясенный неожиданностью ее звонка.

— Да… нет… я не знаю, — ее ответ прозвучал как-то натянуто. Он был готов биться об заклад, что ее не было дома всю ночь. Скорее всего, она только сейчас прослушала все оставленные им сообщения; возможно, ей стало неловко за недавнюю вспышку гнева.

— Я так за тебя волновался, а когда не смог с тобой связаться, я уже не знал, что и думать. Позже, во время переписки, когда ты сообщила, что не хочешь меня больше видеть, я почувствовал себя таким опустошенным.

Последовала долгая пауза, а затем Стефани как-то просто сказала:

— Роберт, я думаю, что беременна.

Казалось, что все существующие в мире слова исчезли, испарились, ушли как вода в песок. С невероятной скоростью в голове проносились мысли: она ошиблась, это шутка, она решила сделать ему больно, она лжет, — потому что она не могла быть беременна. Просто не могла.

Прежде чем он успел хоть что-то ответить, Стефани резко сказала:

— Нечего сказать? Никаких комментариев, никаких высказываний, никаких поздравлений? — Он услышал в ее голосе с трудом скрываемую горечь.

— Я… я… нет, я не знаю, что сказать.

— Придумай что-нибудь.

Во рту было сухо; ему казалось, что горло забито ватными шариками, поэтому он с трудом глотал. Обведя взглядом комнату и не найдя ничего выпить, он открыл одно из окон и, зачерпнув горсть снега, засунул его себе в рот. Холодные кристаллы снега, казалось, обожгли ему горло. Пристально глядя на сад, расположенный за домом и сейчас заваленный снегом, он произнес: