Гиль-гуль - Елена Некрасова Страница 41

Это место меня удивляет: я помню, что купалась там и маленькой девочкой, и повзрослев, разве это возможно? Ведь меня куда-то увезли на пароходе после смерти «мамы». Потом я жила в большом портовом городе. Но все эпизоды, связанные с любовью к «мужчине без лица», происходили уже не там, где-то еще, но вот где… это самые «безмозглые» видения, я помню мало — в основном свои ощущения, но никак не окружающий пейзаж. Неужели я вернулась обратно? В тот город, где был мой театр, где умерла «мама»? Не знаю. Может быть, я была там проездом… а может, ничего вообще не было. И все мои видения — просто затянувшийся сон… или плод больного мозга, какие-нибудь архетипы, символы, Фрейд… мало ли что бывает. Например, детские комплексы, чувство вины… кстати, вины. С моим возлюбленным, «мужчиной без лица», связаны тревожные, неприятные чувства. Было и чувство вины. И потери. Возможно, он узнал о моем прошлом… или знал с самого начала? И решил порвать отношения… Я ищу его в огромной толпе людей, совершенно бессмысленное занятие — тысячи мелькающих лиц, кого тут можно найти? Вспоминается финал советской мелодрамы «Летят журавли»… что-то в этом роде. Или бегу по лесу, зная, что он вот-вот исчезнет из моей жизни, навсегда, точно это знаю… бегу и натыкаюсь на стволы, потому что в глазах слезы… Вот еще: я сижу у окна в общем вагоне, стиснутая людьми, поезд еще не тронулся, и я думаю — надо выйти, надо скорее отсюда выйти! Зачем я еду? Его там нет, он уехал, он никогда уже не вернется… в общем, понимаю, что ехать мне не надо, но продолжаю сидеть. Куда я бежала, куда ехала? И этот ребенок… И то, как мой возлюбленный сидел с удочкой на берегу озера. Я смотрела на него издалека, знал ли он, что я за ним наблюдаю? Эти видения — короткие бессвязные вспышки, самые бестолковые эпизоды. Но я уверена, что записывать все равно надо, пригодится. В больнице мне почти не снятся сны, проваливаюсь — и все. Даже «фирменного» про птичку ни разу не было.

* * *

…и всем нам стыдно, товарищи, что товарищ Цыпко поступил так опрометчиво, запятнав честь советского инженера и коммуниста, что потакая своим прихотям и мелкобуржуазным фантазиям, он поставил под удар весь наш коллектив и всех советских коммунистов, трудящихся на строительстве Уханьского металлургического комбината и на всех доблестных стройках китайского народа! И это в тот самый момент, когда…

Три часа уже продолжается… и еще столько же наверняка проторчим, спасибо Шувалову… вот ведь любят поговорить, а что тут… и так все ясно, скорей бы голосование… все равно исключат этого Цыпко, вряд ли многие будут против. Сидит весь съеженный, голову втянул… плачет он там, что ли? Прямо жалко… хороший хоть инженер, интересно?

…такому поступку нет оправдания, товарищи! Он показал нам свое истинное лицо — и это отнюдь не лицо коммуниста! И я не могу согласиться с предыдущим оратором, товарищем Янковским, что речь идет о безобразии, совершенном в состоянии алкогольного угара! Да, я не отрицаю, всем нам свойственны слабости, но тут сильно уж попахивает другим! И вы, товарищи, знаете, чем! Оппортунизмом и плехановщиной! Да! Это Плеханов, Каутский и иже с ними уверяли рабочий класс, что пролетарская идея вполне совместима с буржуазными замашками! И это привело к краху Второго Интернационала! Но и сейчас, в период развитого социализма, остаются сотни лазеек для оппортунизма…

А я ведь тоже как-то хотел прокатиться… в подпитии. Причем совсем недавно… раньше и в мыслях не было… ну да, вдруг стало интересно — что за ощущение такое… и рикша этот канючил всю дорогу, от самой пристани… «товарищ большой брат, ну пожалуйста, ну товарищ советский…» — пристал, как банный лист… Да… вот и меня могли бы точно так прорабатывать, хорош бы я был… А Шувалову этот спектакль как бальзам на душу, вот же подлая натура… еще и выступать наверняка пойдет… и зачем я дал себя вытащить? Ну, пригласили для количества на открытое партсобрание, потом напишут — также на собрании присутствовали ведущие инженеры-строители Уханьского моста, коммунисты Шувалов, Котов и Васильков… идиот я.

…Эксплуатация человека человеком отвратительна! Недопустимо унижение достоинства одного человека за счет другого! И наши китайские товарищи всемерно стараются изживать этот недостаток их общества, нести культуру в массы, разъяснять на местах… и на кого, скажите, равняться китайским трудящимся, если не на советских людей, тем более, коммунистов?! А этот коммунист ведет себя как барин-рабовладелец, он взгромоздился на бедного человека и погоняет его! Погоняет назад, в капитализм! С отсталостью необходимо бороться, товарищи, а не использовать ее в своих грязных целях! И это понимают все наши коммунисты, кроме так называемого коммуниста Цыпко! Как говорил Владимир Ильич Ленин, я процитирую: «Надо считаться с тем, на какой ступени развития стоит данная нация по пути от средневековья к пролетарской демократии». Да, товарищи, надо считаться и помогать! А Цыпко уронил честь…

А какое сегодня число… сегодня четверг, значит, десятое, черт… опять почти четыре дня провалялся с температурой. Но легкие вроде чистые… Надо было сразу ехать к старику, в тот же день, а то еще наговорит ей что-нибудь про меня, если еще не наговорил… только надо утром, и ничего там не пить, даже чай… и посмотреть на его внучку, тогда я сразу пойму… да, в субботу восьмичасовым… или взять служебный катер? И сказать Яо Дэ, что если через час не вернусь, пусть ищет меня в театре, или даже с ним вместе сходить, пусть на улице подождет, мало ли что… хотя неудобно. А как я буду… черт, как с ним разговаривать? Если ничего этого не было, да нет, невозможно… Сян-цзэ, допустим, не приходила… а рынок? Мы же там по-китайски разговаривали… да… а вдруг он и правда мне все это внушает, как гипнотизер… черт! Я же плохо говорю, даже с парикмахером сегодня не мог объясниться по-человечески… или вообще не ходить больше в этот театр, ну его к чертям собачьим… Цыпко… вот фамилия… ну да, все к тому идет — исключат из партии и вышлют из Китая…

* * *

Цветы с лепестками, точно нежный шелк… с изящными листочками, напоминающими бабочек из яшмы, да… это правда, есть знатные цветы, цветы-императрицы, и цветы-служанки… Слуги лотоса — тубероза (целомудренная бедность) и волчья ягода (уединенная чистота). А хризантеме сопутствует бегония — безмятежная радость… Белому пиону служит цветок нарцисса, самый воздушный и душой, и телом… Среди зимних пионов лучший сорт — это «Благоуханный музыкальный камень», а среди прочих пионов — «Танцующий львенок», они пастельных, нежных тонов… из хризантем самые лучшие те, у которых лепестки, как разноцветные перья цапли… как же их… кусок страницы оторван, ничего не поделаешь…

А цветы граната должны иметь два покрова… и спутники граната — ноготки и гибискус… странно, гибискус и сам ведь такой пышный… Значит, гибискус, ее любимый цветок, тоже слуга… этого следовало ожидать.

Юнь-цяо откладывает книжку. Пока она одна в каюте, надо привести себя в порядок, до Уханя осталось часа два, не больше… Дедушка не забыл, интересно? Если никто не встретит, ей не дотащить все это, особенно рога антилопы… куда подевалось зеркальце? Надо прижечь пару прыщей, слегка напудриться… вчера на палубе этот наглый верблюд заявил при всех, да еще специально, погромче: «Ай-я-яй, как не стыдно пудриться такой молоденькой девочке… надо бросать буржуйские штучки!» — и дунул ей в лицо, гад. А еще врач, убивать таких… харк туда, харк сюда… так и смотришь, чтоб не поскользнуться на его зеленой харкотине… Юнь-цяо рассматривает свой нос. Вот как с ним ходить без рисовой пудры? За эту поездку выросла куча новых угрей, фу… они вылезают, даже когда она просто морщит нос. Только не давить… ну всего один, вот этот… Нельзя же запудрить только нос и лоб, она же не клоун… приходится и все остальное. Какая она несчастная, ничего не помогает… а дедушка только посмеивается — все наладится. Сян-цзэ говорит, что все процедуры должны быть длительными, приготовить отвар и смачивать им кожу часа два… но это же не реально… хоть в зеркало не смотри. Ей хорошо говорить, с ее-то кожей… да еще в таком возрасте, это же подарок судьбы… а Юнь-цяо… даже не цветок-слуга, куда там… просто сорняк какой-то. Нос лоснится, лицо обветрено. В ноздре что-то болезненно зреет… в Лучжоу такая сырость.