Год длиною в жизнь - Стивен Манчестер Страница 41

Славная пожилая женщина, типичная бабушка в домашнем платье в красно-белую клетку, мариновала в кухне говядину. Когда мы проходили мимо, она помахала нам рукой.

— Есть еще Пол и Лиза, которые живут на ранчо вместе с дочерью Микалой. Пол занимается всем понемножку, но в основном считается у нас главным загонщиком и конюхом. А Лиза помогает мне принимать заказы, подавать на стол, мыть посуду и вести хозяйство. Микале всего шесть, и она, без преувеличения, стала душой ранчо. Вы обязательно найдете ее там, где происходит главное действо, — особенно во время верховых прогулок.

— А у вас здесь настоящая семья, как я погляжу, — заметил я.

— Так и есть. Подождите немножко, пока не познакомитесь с Дасти. Вот уж кто настоящий шутник и хохмач. Кроме общего управления, он у нас главный певец и рассказчик у костра. Вы непременно полюбите его.

К Белле подбежала бордер-колли и ткнулась носом ей в ногу в ожидании ласки.

— Это Молли, — представила собаку Глория. — Во время перегона она сопровождает скот с нашим палевым лабрадором-ретривером Бейли. — Она наклонилась, чтобы почесать дружелюбную псину за ухом. — Она очень любит играть и готова весь день бегать за палочкой, если вы ее бросите. А еще она обожает плавать.

— А где Бейли? — поинтересовался я.

— Скорее всего, дремлет где-нибудь в тени. — Покосившись на меня, она неожиданно подмигнула. — Бейли чуточку старше и умнее Молли. — Глория оторвала взгляд от собаки и оглядела ранчо. — В общем, за исключением Тыквы, нашей козы, вы познакомились уже со всеми.

— А как насчет лошадей? — спросила Белла.

Глория положила руку на плечо моей жены.

— Поверьте мне, через несколько дней вы будете знать их лучше, чем кого-либо из нас.

Я поднял с земли палку и бросил Молли, чтобы та принесла ее обратно.

Глория покачала головой и рассмеялась.

* * *

Чуть ниже сосновых зарослей раскинулся на тысячи акров пустынный ландшафт, перемежаемый гигантскими кактусами и прочей местной флорой. Повсюду, насколько хватало глаз, виднелись восхитительные горы и заросли пустынной растительности — юкка древовидная, фукьерия блестящая, ферокактус пурпуровый и прочие разновидности колючек. Причем в их дикой, природной красоте не было разрывов, на горизонте не проглядывали очертания высотных зданий, а разлитое в воздухе спокойствие не нарушали городские шумы и столпотворение.

Полюбовавшись самым величественным закатом, который когда-либо видели, мы присоединились к остальным гостям, дабы в первый раз вкусить стряпни миссис Гомес. Это оказались отнюдь не бобы со свининой, чего я втайне ожидал. Шведский стол миссис Гомес предлагал всем желающим суп из лущеного гороха, овощи в кляре и несколько видов соусов. Жареную говяжью вырезку в маринаде с хреном удачно дополняло ассорти из вареной зеленой фасоли и моркови. На десерт под одним из деревьев был накрыт отдельный столик с кулинарной выпечкой. Все было настолько вкусно, что я наелся до отвала, ощущая приятную тяжесть в животе.

После ужина Дасти принес гитару и губную гармонику, готовясь услаждать слух собравшихся песнями и байками. После того как стемнело, он развел небольшой костерок и спел несколько знакомых всем песенок — и еще больше тех, которых мы никогда не слышали. Языки пламени загипнотизировали меня, и оставалось только надеяться, что костер не был знаком того, куда мне предстояло попасть.

В перерывах между пением Дасти пояснил:

— В конце 1800-х годов молодые люди, желающие заработать на кусок хлеба, охотно присоединялись к погонщикам, чтобы помочь им перегнать стада овец или коров. Они жили в дороге, спали и ели вместе с животными. Вот почему их стали называть ковбоями [26].

Все закивали головами. Я притянул Беллу к себе и обнял за плечи.

— Как вы сами сможете убедиться немного погодя, в рассказах о ковбоях во время перегона скота много суровой правды.

Я легонько сжал плечи жены. Отблески пляшущих языков пламени падали ей на лицо, отчего оно выглядело особенно прекрасным.

— Спокойной ночи, — попрощалась с нами миссис Гомес и отправилась отдыхать, хотя по городским меркам было еще очень рано.

Мы завели ленивую и неспешную беседу у костра со своими новыми друзьями, а Дасти спел еще две песни перед тем, как отложить гитару. Поначалу я спросил себя, с чего бы это он оборвал свой импровизированный концерт, но потом, по прошествии нескольких минут, когда мы остались наедине со звездами, понял все. Это было некое духовное очищение и единение, если хотите. Мы застыли в молчании, сидя у огня с двумя дюжинами людей, с которыми едва успели познакомиться, глядя в бархатное небо, в котором весело перемигивались звезды, и я вдруг ощутил тесное родство и близость с каждым из них. Никто не произнес ни слова. Умиротворение и тишина этой чудесной ночи мысленно вернули нас в те времена, когда мир был намного моложе, добрее и ласковее. В воздухе ощутимо потянуло прохладой, но беззаботный жар костра согревал нас. Белла прижалась ко мне всем телом, уютно свернувшись в моих объятиях, и я ощутил себя на седьмом небе.

И вдруг на меня обрушилось отчаяние. Такое ощущение, что кто-то, стирая все краски и звуки, накрыл меня с головой сырым и холодным одеялом тоски и печали. Я моментально пал духом, не успев еще толком сообразить, что со мной происходит.

«Совсем скоро я умру. Белла останется одна. А как же дети? Неужели для меня все закончится? Господи милосердный, как…»

Собрав остатки мужества, я почти бессознательно попытался отогнать от себя гнетущие мысли и чувства. Во мне закипела беззвучная битва, и Белла выбрала этот момент, чтобы поднять на меня глаза и улыбнуться. Я улыбнулся ей в ответ — и даже подмигнул. А когда она вновь отвернулась к костру, я принялся уговаривать себя, читая мантру: «Думай о настоящем. Радуйся тому, что тебе еще осталось… тому, что имеешь прямо здесь и сейчас…»

* * *

На следующее утро мы проснулись на рассвете и стали готовиться к первой верховой поездке в пустыню. В столовой нас уже ждали стопки блинов, тарелки с исходящей паром овсянкой и горячие сдобные булочки с голубикой — и только теперь я сообразил, почему миссис Гомес покинула нас вчера столь непривычно рано.

А она, словно заботливая матушка, укладывала в переметные сумы ломти вяленой говядины и всякой всячины. Я вновь ощутил себя мальчишкой, отправляющимся в неизведанные дали.

Мы не успели еще миновать главное здание, а новые сапоги уже немилосердно натерли мне ноги. Мне пришлось чуть ли не бегом вернуться обратно в нашу комнату и переобуться.

— Не вздумай никому сказать, — строго-настрого предупредил я Беллу.

Она рассмеялась и продемонстрировала мне фотоаппарат.