Жених для няни - Галлея Сандер-Лин Страница 42

Ангелина. Она вползла в мою душу и поселилась там, а потом, уходя, забрала её с собой, и сердце моё тоже забрала. Я стал пустым, просто оболочкой, которая ела, пила, ходила в школу и занималась спортом. И никто этого не замечал, никто! Ни один человек из тех, с кем я вынужден был общаться, не понял, что меня больше нет. Да, отличник, спортсмен, надежда школы, сын уважаемой и обеспеченной семьи, с которым многие хотели подружиться, и девушки, и парни, но. Я был сам по себе и ни с кем не сближался. Нет, не изгой, а, скорее, король. А на вершине, как известно, может быть только один. И там дьявольски одиноко!

Так продолжалось до одиннадцатого класса, когда к нам на последний год перевёлся Рустам. Он был чужим, новым и даже чуждым устоявшейся ячейке под названием «11 — А». Его не приняли. Нет, не опускали и не делали отщепенцем или мальчиком для битья, просто игнорировали. Для них он был «чурка», «хачик», «мутный». Парни не хотели брать его в свою компанию, девчонки опасались заводить разговоры, хотя обычно очень бурно реагировали на новеньких. О семье Ибрагимовых ходили разные слухи: говорили, что дядя у него давно обосновался на нарах, да и батя может скоро оказаться там же, или что старшие братья занимаются рэкетом и «щимят» мелких предпринимателей… Народ много чего болтал.

В принципе, это вполне могло оказаться вовсе не домыслами, но я видел, как Рустам усердно делает записи в тетрадях, когда остальные пишут конспект через слово, как он таскает с собой книгу и почитывает на переменах, как уважительно относится к учителям. Даже если его семейство связано с криминалом, этот парень хочет вырваться из порочного круга и пойти другим путём.

Поэтому для меня Рустам стал отдушиной, как глоток свежего воздуха. Началось всё с того, что он поделился со мной учебником, когда я забыл свой. Мы сдружились на удивление легко и вместе щёлкали задачки, над которыми одноклассники вздыхали со скорбным видом, а после уроков зависали на спортивной площадке, загоняя мяч в кольцо. Ребята, кстати, пытались меня образумить, говорили, что я сильно рискую и что Ибрагимов сближается со мной из корыстных побуждений. Да, это могло быть правдой, я был готов к такого рода «неожиданностям», подобное не выбило бы меня из колеи и не сломало, потому что я уже был сломан девчонкой с белокурыми косичками, и только она могла меня починить.

И Ангелина появилась снова. Как луч света, пробившийся сквозь мою тьму, как брызги моря, которые ветер бросает в лицо, когда гуляешь по пляжу. Она меня возродила, собрала из осколков, заставила жить ею, дышать ею уже по-новому, «по-взрослому». И в этот раз я стал другим, закалённым, приобрёл иммунитет, готов был ждать и терпеливо добиваться своей цели. Я стал способен на поступок, и уже тогда, в одиннадцатом классе, старался помогать моему Ангелу не словами, а делами.

Меня раздражали и злили взгляды одноклассников, которыми они её провожали, и их разговоры о ней в мужских раздевалках перед физрой (да и после тоже), но я держался, хотя отчаянно хотелось прописать в табло самым наглым сотрясателям воздуха. Да, я терпел, пока трое отморозков из параллели не зажали её в кабинете. В тот день у меня сорвало стопкран.

Пришлось проводить добровольно-принудительную разъяснительную работу. Мы с Рустамом залавливали ребят небольшими группами (кто где живёт или с кем гуляет) и. беседовали, по-хорошему или по-плохому. Кое-кому хватило и «сарафанного радио» или пары-тройки слов, нам даже руки марать не пришлось. До понедельника проблему уладили, хотя не всё шло гладко. Наши ребята поняли сразу и намекнули десятиклашкам, а вот парням из «11-Б» довелось объяснять дольше, попутно разбив несколько носов.

Меньше всего я сдерживался, когда «беседовал» с тремя смертниками, рискнувшими потянуть лапы к моему Ангелу. Рустама в этот раз попросил не вмешиваться и просто постоять на стрёме, я должен был сделать всё сам, но даже при таком раскладе его присутствие давало нам преимущество. Ибрагимов дождался, пока я с ними закончу (мне в процессе тоже слегка прилетело, но уверенная победа всё же осталась за мной), а потом, подбавив в голос акцент, заявил:

— Грабли к практикантке не тянуть, поняли, да? Или я вас парэжу и на органы продам. Вы мою семью знаете, здоровьем не рискуйте!

Я стоял рядом и мысленно ухахатывался, отирая о штанину руку, испачканную чьей — то кровью, настолько дружбан выглядел «опасным и горячим кавказским мужчиной», с которым шутки плохи. Ребятки из параллели прониклись моментом и отчалили зализывать раны, а Рустамчик обернулся ко мне и, сверкнув улыбкой, подмигнул. Тогда я окончательно убедился, что нам с Ибрагимовым по пути.

— Если понадобится помощь, можешь на меня рассчитывать, — я выразил ему абсолютно искреннюю благодарность за поддержку и зализал ранку на губе. — Я в долгу не останусь.

— Да брось, Дим, какие могут быть счёты?!

Тогда ни он, ни я не знали, что вскоре Рустаму всё же придётся стянуть с меня долг, причём совершенно добровольно. Когда его сестре (да, у него были не только братья, но и три сестры) понадобилась срочная операция, именно мой отец (по моей же просьбе) договорился со знакомым врачом, чтобы не ждать очереди несколько недель, когда оперировать будет уже поздно.

С тех пор всё семейство Ибрагимовых оказывает нам поддержку, а мы с Рустамом считаемся названными братьями. Надо будет повидаться с ним как можно скорее. Настоящая дружба не ржавеет от пары-тройки лет разлуки.

Настоящая любовь, кстати, тоже. Я уверился в этом один раз, когда встретил Ангелину в шестнадцать, убедился и теперь, спустя ещё шесть лет. Когда был подростком, я мог только догадываться, как сложится наша с ней жизнь, но одно знал наверняка: здесь и сейчас я должен использовать отпущенное нам время по максимуму. Наши вечерние провожалки были моей наградой, а когда стал подвозить её на скутере и она доверчиво прижималась к моей спине, такая тёплая и родная, я чувствовал себя самым счастливым.

Но этого было мало. Я всё ещё оставался подростком, которому она не могла бы доверить себя. Стать самостоятельным, самодостаточным, чтобы быть ей опорой, а не ношей и камнем на шее… вот к чему я стремился. Чтобы она выбросила из головы все глупости о нашей разнице в возрасте, чтобы забыла об условностях и видела во мне мужчину, а не мальчишку. Того, кто сможет её поддержать, вытащить из пропасти, защитить. Силой ли, деньгами ли и связями, не суть важно, но рядом со мной Лина должна чувствовать себя в безопасности.

Именно с такими мыслями я уезжал, с ними же и вернулся. Я удовлетворён тем мужчиной, в которого превратился, но в то же время понимаю, что мне ещё многое предстоит сделать, это лишь начало пути. Осталось только вернуть в жизнь радость и краски, которыми была Ангелина. Да, постепенно я научился стойко переносить её отсутствие, но лишь потому, что знал и верил: совсем скоро мы снова встретимся, и уж тогда я не выпущу Лину из своих рук, не дам упорхнуть и снова забрать мою душу с собой!

Ещё раз глянув на её окна и вынудив себя завести мотор, нехотя отъехал от подъезда и набрал номер Рустама.

— Рад, что ты вернулся, брат, — его голос был именно тем, что мне сейчас нужно. — Когда увидимся?