Выдыхая наши ссоры - Сабина Рейн Страница 42

Постояв минут десять в одной из пробок, мы вновь продолжили движение. Когда мы начали приближаться к дому, я глубоко вздохнул и потрепал Дину за плечо. Она открыла глаза и вышла из машины.

Поставив машину в гараже, я отправился в дом. Сразу с порога, я услышал крики. Лена кричала на Дину, а Дина на неё, стараясь что-то объяснить.

- Ты! - показала она на меня и, подойдя, схватила за воротник, - оба наказаны, - последнее слово, она чуть ли не прошипела.

- Что? - повысил я голос. Это уже слишком. Она не имеет права меня наказывать. Никто не имеет права. Я не маленький мальчик.

- Ты слышал, что я сказала, - сейчас было точно не до подколов, я не хочу выражать своё недовольство, потому что она, чёрт возьми, беременна.

- Ты мне никто, чтобы наказывать меня, - прошипел я, прежде чем подумать. У Дины, которая стояла позади матери, распахнулись от удивление глаза, а Лена встала в ступоре, её руки начали трястись, и я почувствовал укол вины. Мне не стоило этого говорить.

- Лена, - начал я, но она остановила меня, дрожащим голосом.

- Ничего не говори, ты прав - я никто тебе. Я здесь всем никто, - она заплакала и я подойдя, обнял её.

- Прости, я не хотел тебе такое говорить, прошу, извини, - рыдания стали сильнее и я посмотрел на Дину. Её гримаса показывала сожаления и я мысленно себя избил.

Неожиданно, Лена начала падать в моих руках и я быстро подхватил её.

- Стоять, - сказал я и подняв её на руки, не обращая внимание, насколько она тяжёлая женщина, посадил на диван, - принеси воды, - сказал я Дине и та, с нескрываемым испугом, побежала на кухню.

Брызгая её водой, я понял, что это бессмысленно и она вряд ли так очнется. Пришлось вызвать скорую. Из-за чего она нас наказала? Узнала, что мы не были в школе? Я виню себя за свои слова. Ведь это я виноват, что она потеряла сознание.

«Под её сердцем ещё одна жизнь, чем ты думал, идиот?»

Скорая помощь, на удивление, приехала очень быстро. Звонить Альберту не было времени, так как мы то и дело, что бегали за водой. Лена почти проснулась, когда доктор сказал:

- Нам надо забрать вашу маму, - он покачал головой. Всё куда хуже, чем просто обморок, и всё по моей вине.

Дина

Спустя неделю, наш дом погрузился в мрак. Мама потеряла своего малыша и после того, как её выписали, почти не выходит из своей комнаты. Альберт ни с кем не разговаривает, только тогда, когда мама была в больнице и мы с ним разговаривали, он сказал, что слегка поссорился с ней в тот день. Ни у кого на лице не было эмоций, Лео начал часто пользоваться ингалятором и один раз, использовал таблетки. Мы с ним разговаривали за это время меньше, чем хотелось бы. Спим в своих комнатах. Он думает, что это его вина, и я частенько замечаю, как парень до сильного покраснения бьет грушу в спортивном зале. Мне пришлось вернуться к Исайю, потому что я не знала куда девать свои эмоции. Ник старается всячески помочь нам, поддержать, он часто приходит к Лео, которому намного хуже чем мне. Я всеми силами пыталась чаще проводить время с мамой, но мне не удавалось истребить ее утрату, сказать, что не все потеряно. Я часто слышу всхлипы в их с Альбертом спальне. Сам мужчина начал работать в ночную смену и продолжит это делать в течении следующей недели. Это сложно, пережить такое. Все идет кувырком. Я все еще шокирована, что осталась без будущего брата или сестры. Теперь я по-настоящему осознала, что такое боль, хоть и думала, что сильнее той подростковой, больше не существует. Глупо и по-детски. Рита вернулась с мамой в Краснодар, а с Лерой я почти не общалась.

Сейчас я сижу на скамье и жду, когда вернется тренер. С ним я тоже мало разговариваю, а свой неожиданный приход объяснила тем, что мне захотелось поскорее отучить все приемы. Не всем обязательно знать о том, что случилось в моей семье. Я приезжаю либо на такси, либо с Ником, так как Лео не в состоянии водить. Кажется, в доме стараются держаться только я и отчим, хоть мне и не раз доводилось видеть, как Альберт выпивает и уходит в комнату для гостей. Я не знаю станет ли наша жизнь прежней и улыбнется ли когда-нибудь мама. Мне очень страшно от мысли, что больше нашей семье не познать счастье, что каждый теперь будет сам по себе. Мы даже перестали делать домашние дела, готовить, например. О какой еде может идти речь, когда произошло такое горе? Лишь иногда, мне удается заставить членов семьи съесть хоть что-нибудь. Мама не ест уже второй день, сегодня мне придется вновь давить на жалость так же, как и с остальными. Я не хочу, чтобы они забыли, что есть люди, которые любят и дорожать ими. Мне очень хочется вернуть родных.

После очередной тренировки, я выхожу на улицу и не спешу звонить другу, чтобы он забрал меня. Прогуливаясь по улицам, мне доводилось видеть, как мимо меня прошла огромная семья, громко смеясь. Словно весь мир против меня. Слеза покатилась по моей щеке, возможно, через годик, я бы точно так же держала за руку своего маленького родненького человечка. Играла бы с ним в прятки, пела бы для него по вечерам, поцеловала бы в лоб. Теперь я полностью заревела и села на скамейку не обращая внимания на то, что она холодная. Мимо меня проходило не мало людей, но никто не спросил в порядке ли я. Все бросали лишь косые взгляды. Какой же «добрый» однако народ. Прошел час и, кажется, я перестала чувствовать свое тело. Все моё лицо было обветренным и слезы превратились в лед. Этот мир несправедлив.

Позвонив Нику, он сказал, что при всем своем желании не сможет приехать, а чтобы вызвать такси, мне не хватало карманных денег. Смешно. Ирония. Все против меня, против нас. Поймав машину, за рулем которой была женщина, я попала домой только к началу десятого. Тренировка проходила с шести до восьми. Мне бы хотелось, чтобы меня встретила мама, ругая или наоборот, рассказывая что-либо с воодушевлением, но ни того, ни другого не случилось. Никто не заметил моего присутствия так же, как и отсутствия. Даже Лео. Я зашла к нему в комнату, прикрыв за собой дверь. Он спал, обняв собаку. Его ресницы были слипшиеся, будто после слез. Ком в горле заставил покинуть его личное пространство.

Зайдя уже в свою комнату, я взяла Гошу на руки и спустилась вниз, чтобы посмотреть, есть ли у зверей еда и вода, потому что кроме меня, никто этим не занимался. Чашки были пустые и, как только я наложила в них корм, Енот начал с охотой его поедать. Они весь день были голодные. Я ели держалась, никто и понять не мог, как я устала за эту неделю. Все навалилось на меня одну. Мне приходилось отвечать одноклассникам на вопрос «Что с твоим братом?» Я врала, нагло и в глаза. Оценки Лео снизились до самого худшего и только лишь то, что я делала домашнюю работу за двоих, помогало ему не упасть вовсе. Он безразлично относился к Стасу, но тот знал правду, поэтому принимал всё это понимающе. Он помогал иногда забывать то, что случилось, проводя со мной некоторое время.

Это было страшно. Мне кажется, я теряю маму. Не хочу, чтобы она ушла (только в себя), как и отец. Я боюсь остаться одна без моральной поддержки. Она не должна забыть про меня, это просто немыслимо. Повертев в руках чашку, я кинула ее в стену, думая, что на звук сбегутся родные, но этого не случилось. Убрав осколки, я извинилась перед Гошей, который испугался моей смены настроения и, успокоив его, увидела, как он перестал пищать и вновь вернулся к своему ужину. Зато на звук прибежал Рич и, увидев еду, забыл, что вместо меня, это мог быть и вор. Если бы нас обокрали, кто-нибудь заметил бы?