Монтана. Наследие Греха - Виолетта Роман Страница 42

Вырвал руку из его хватки, посмотрел на него с презрением.

— Ты трусливое чмо. С ней все в порядке будет! А ты живи и помни, как когда-то, из-за своей трусости и никчемности, потерял самую лучшее, что у тебя могло быть. И моли бога, чтобы до отца не дошло. Его месть будет страшной. Он камня на камне не оставит от города. И тебе кишки выпустит, и отцу твоему. А потом намотает их вокруг вашего дома и сожжет, к чертям.

Я вышел из клуба, чувствуя, что еще вот-вот, и взорвусь. Такое ощущение, словно воздуха в легких не хватает, и как бы ни старался вдохнуть, не выходило. Твари! Еб*ные мрази! Отца они, бл*дь, хотят, ага. Сейчас прям. Да я сдохну лучше, чем позволю пострадать еще кому-то из своей семьи.

Вытянул телефон и набрал номер. Я знаю, что делать. И знаю, какому именно дьяволу продавать душу. Ведь и договор уже готов.

***

У меня складывалось впечатление, будто Марк боялся меня. Не помню, что делал этот вечер. Как в забытье. В себя пришёл немного, только когда узнал, что Нике стало лучше. Ее прооперировали, говорят, идет на поправку.

— Еще? — он наполнил бокал. Я кивнул. Несмотря на выпитое, голова была тяжелой.

— Араб не звонил?

Меня злило его любопытство.

— Если бы позвонил, ты бы узнал.

Он кивнул.

— Твои ориентировки по всему городу, — вытянул из кармана сложенный вчетверо листок и протянул его мне.

Помимо текста, там была моя фотография, сделанная недавно. Это мы с Соней на даче у Марка. Морковки не было — меня обрезали аккуратно. Вернул ему листок.

— Умница, папина дочка, — усмехнулся, думая о том, как быстро Соня сориентировалась и нашла, чем помочь отцу. Теперь я для нее — ублюдок и преступник.

Я запрещал себе думать о ней. Я больше не имел на это права. Да и не имел никогда. Случай с Никой просто взял и перечеркнул все. Я не хотел выбирать этот путь, но я заблуждался, думая, что смогу жить иначе, по-другому. Нет. Фамилия Греховцевых дает не только силу, она возлагает на тебя огромную ответственность и необходимость бороться. Каждый чертов день. Бороться за себя и за родных. Соне не нужен такой парень. Ей не нужно всего этого дерьма. Она достойна спокойной жизни и парня скрипача, который сможет дать ей счастье. Я могу дать только смерть.

***

— Отец ждет тебя, — Араб выглядел подавленно. В его глазах читались страх и вина. Мне было пох*й на его мысли и состояние. Мне нужно было найти тех ублюдков и получить возможность расквитаться с ними.

Тагир сидел за столом. Увидев меня, сделал знак присаживаться.

— Я нашел их. Три наемника, из своры Островского. С ними проблем не будет, мои люди сейчас в пути. К концу нашего разговора они будут здесь ждать тебя. С самим Островским и с его напарником — сложней. При всем желании так быстро это выполнить я не смогу. Ты же понимаешь, что война мне нужна, именно по этой причине возникла моя просьба к тебе.

— Я понимаю. Готов на малое. С теми найду способ разобраться.

Тагир кивнул. Его взгляд был тяжелым.

— Но ты должен понимать, что мою просьбу придётся выполнить. Со своей стороны обещаю, что условия нахождения за решеткой для тебя будут комфортными.

Мне надоел его треп.

— Я понял тебя, буду ждать на улице.

Поднялся и вышел во двор. Заметил стоящего у ворот Араба. Его руки немного подрагивали. Он протянул мне сигарету, а я взял ее и затянулся горьким дымом. Достал ствол из-за пояса. Передернул затвор, проверил магазин. У самого дрожь бежала по телу от понимания того, что сейчас черта будет пройдена. Все, обратного пути больше не будет.

— Я люблю ее, — вдруг раздался тихий голос Араба. Удивлённый, уставился на него. Тот поднял на меня тяжёлый взгляд.

— То ограбление, все из-за Инны. Я никогда не думал, что смогу полюбить так кого-то. Она чистая, нежная. А этот сученыш, — на глазах Араба проступили слезы. Я устроился с ним рядом, прямо на траве.

— Он трахнул ее, изнасиловал. А она забеременела. И не стала делать аборт. Она вышла за него, а я был так зол… я ведь и с ребенком принял бы ее, но она все втайне сделала. Я же на свадьбу их примчался, а она вышла ко мне… Стоит, смотрит и говорит, что не любит… А сама рыдает. Я готов был весь мир сжечь, прям как ты сейчас. И тогда я решил сломать его, обобрать его до нитки, чтобы он ни с чем остался.

Я усмехнулся. Посмотрел на него задумчиво.

— Ты оставил ни с чем всех нас… и себя — в первую очередь.

Араб ухмыльнулся.

— То же самое собираешься сделать и ты.

— Это другое. Я не собираюсь никого подставлять и разорять. Я уничтожу их своим руками, Араб. Хочешь правду? Ты просто маленький, избалованный мальчик, которого не научили нести ответственность за свои поступки.

Он злился. Но не в его положении было перечить мне.

— Ты не должен делать это… садиться за меня, — произнес Араб, посмотрев на меня виновато.

— Не должен. Но сяду. Иначе твой отец не поможет мне.

Я поднялся, направился к дороге. Видел, как к нам подъезжал черный внедорожник. Почувствовал, как по венам пронесся адреналин.

— Я вытащу тебя! Слышишь? — крикнул Араб. — Год — максимум. Я вытащу тебя на свободу, а потом мы замутим общее дело, Монтана. В моем лице ты приобрел верного человека.

Посмотрел на него прищуренно.

Ты свою свободу сбереги, — ухмыльнулся горько.

Машина остановилась возле меня. Из салона выгрузилось четверо бойцов. Выбросил сигарету, растирая кулаки. Каждый нерв был в полной боевой готовности.

— На месте, — кивнул мне старший. Открыл багажник. В нем лежало два связанных ублюдка.

— Тут двое, и в той тачке два, — человек Тагира кивнул на стоящий сзади кроссовер.

Я посмотрел на мразей. К горлу подкатила тошнота, но я сглотнул ее. Каждый нерв вибрировал. Я вдруг понял, что ствол мне не понадобится. Эти суки будут подыхать долго и мучительно. Раскрыл нож-бабочку.

— Ну-ка, попрощайтесь со своим богатством, ублюдки. Сейчас вы станете обрезанными помойным крысами.

Две недели спустя

— Кто еще был с тобой? — после вопроса последовал удар. Меня откинуло назад. Казалось, что голова, будто арбуз, расколется от удара. Несколько секунд понадобилось, прежде чем я смог снова видеть. Как только чернота спала, он снова поднял меня и усадил на стул.

— Ты, бл*дь, думаешь, что сможешь прикрыть их жопы? — следак действовал с такой ненавистью и жестокостью. Я невольно задался вопросом, а не приплачивают ли им отдельно за особое рвение на допросах?

— Я ведь не дурак, понимаю, что ты всего лишь козел отпущения. Говори, кто был с тобой, иначе инвалидом на зону пойдёшь.