Наконец пришла любовь - Мэри Бэлоу Страница 42

— Случайно, — отозвался он. — Я только что обручился с Кэролайн и стал частью их семьи. Хоть убейте, не могу припомнить, как вышло, что мы с Лорой оказались в стороне от остальных и смогли поговорить наедине в течение нескольких минут. Тернер держал ее на коротком поводке, особенно после избиений, то есть практически всегда. Для посторонних это выглядело как супружеская привязанность. Собственно, вначале я тоже так думал, до того вечера.

Маргарет молча смотрела на него. Она забыла о ночной прохладе, хотя ее била дрожь. Раздался стук копыт, но, должно быть, всадник свернул на другую улицу. Звук становился тише, пока не заглох совсем.

— Однако случилось так, — продолжил он, — что мы оказались в стороне от остальных членов семьи, и она настолько потеряла бдительность, что позволила мне заметить синяк на своем предплечье. Помнится, рукава ее платья были длиннее, чем предписывала мода. Когда я упомянул об этом, она испугалась и повернула голову таким образом, что шелковая косынка на мгновение соскользнула с ее шеи. Она поспешно поправила ее, но я успел разглядеть у нее и на подбородке синяк, побледневший, но вполне отчетливый. Видимо, это и было «недомогание», продержавшее ее дома всю прошлую неделю. За время моего знакомства с Кэролайн таких недомоганий было множество. Считалось, что у Лоры слабое здоровье. Я был настолько шокирован, что не сдержался. Я даже помню свои точные слова. «Тернер бьет вас!» — воскликнул я, и она, бросив взгляд на остальную компанию, находившуюся за пределами слышимости, и изобразив на лице улыбку, торопливо рассказала мне всю правду. Избиения продолжались два года из трех лет ее замужества и становились все более частыми и жестокими.

— Какой ужас! — поразилась Маргарет. Она всегда считала мужчин, избивающих жен, самыми гнусными из смертных. — И вы увезли ее?

— Не сразу, — сказал он. — Было очевидно, что до меня она ни с кем этим не делилась и что она чрезвычайно испугалась собственной откровенности, как только облегчила душу. Она во всем винила себя, главным образом в том, что она плохая жена, неспособная доставить удовольствие мужу. Когда я предложил серьезно поговорить с Тернером насчет нее, она чуть не упала в обморок от ужаса. Несколько недель, последовавших за этим, она избегала меня, пока не наступил вечер накануне моей свадьбы. Она пришла ко мне домой, одна, тайком, что было крайне неприлично и опасно, как вы, наверное, понимаете. Но она была в отчаянии, и ей было не к кому обратиться. Она говорила, что покончит с собой, и я ей поверил. Я по-прежнему верю, что она сделала бы это. А если нет, то рано или поздно Тернер сделал бы это за нее. И я совершил то, что считал единственно возможным. Я увез ее, пообещав, что никогда не расскажу ее историю ни одной живой душе. Сегодня вечером я нарушил это обещание. Возможно, вы никогда не выйдете за меня замуж, Мэгги. Собственно, это было бы только разумно с вашей стороны. Но я надеюсь, что то, что я рассказал вам, останется между нами.

Маргарет вдруг осознала, что она крепко, до боли прикусила нижнюю губу.

— Но люди должны знать, — сказала она. — Они должны знать, что вы не тот негодяй, которым считаетесь.

— Почему же? — возразил он. — Муж властен над жизнью и смертью своей жены, Мэгги. Он имеет право, а некоторые скажут, что и обязанность, исправлять ее и наказывать, как он считает нужным. Никакой другой мужчина, не являющийся ее отцом или братом, не имеет права вмешиваться. Такова позиция и церкви, и государства. Я именно негодяй, которым меня все считают, хотя, возможно, не совсем обычный.

Маргарет глубоко втянула в грудь воздух.

— Почему, — спросила она, — он не преследовал вас?

— Потому что он трус, — ответил он, — как это обычно бывает с тиранами. И возможно, потому что мы очень тщательно скрывались почти пять лет, до ее смерти. Он мог бы увезти ее домой, если бы нашел. И церковь, и закон были бы на его стороне. Я не смог бы ничего сделать, чтобы помешать ему. Он бы убил ее, Мэгги. У меня нет сомнений в этом. Печально, но она сделала это за него. Она не лишила себя жизни в буквальном смысле этого слова, но она отказалась бороться за нее, когда простудилась и заболела. Она просто истаяла. Он убил в ней веру в себя. А когда человек не верит, что в нем есть что-то хорошее, ему незачем жить, он считает себя недостойным даже того малого, что у него осталось. Я не стану извиняться перед мужчиной, который практически убил женщину, чья вина состояла только в моральной и эмоциональной неспособности бороться с жестокостью и несправедливостью.

Вздохнув, Маргарет сделала несколько шагов к нему, пока не подошла вплотную. Он опустил руки, которые держал скрещенными на груди, а она прижалась лбом к его плечу и мгновенно почувствовала тепло. Она действовала интуитивно, не задумываясь о приличиях, ощущая потребность в его человеческом тепле, и уступила этой потребности — как Лора пять лет назад.

— Теперь я понимаю, — сказала она, — почему я не смогла отвергнуть вас, несмотря на все свидетельства и единодушное мнение всех, кого я знала. Бывают моменты, когда следует доверять собственной интуиции. Я не смогла убедить себя, что вы плохой человек.

— Но я плохой человек, — возразил он. — Нет закона, ни человеческого, ни божеского, который оправдал бы то, что я сделал, Мэгги. Жена является собственностью мужа, и он может распоряжаться ею, как найдет нужным.

— Какая чепуха! — воскликнула она, не поднимая головы.

— Как это часто бывает с законами, — усмехнулся он. — Но это единственное, что цементирует общество и предотвращает полный хаос. Остается только надеяться, что мы сможем постепенно изменить законы таким образом, чтобы они отражали истинную мораль и права всех — включая женщин, бедняков и даже животных. Но я не думаю, что это случится скоро, если вообще случится. То, что я сделал, неправильно, Мэгги. Плохо.

— Тогда возблагодарим небеса, — сказала Маргарет, подняв голову, — за несовершенство этого мира. Он гораздо сложнее, чем черно-белая картинка. Какое глубокое наблюдение, не правда ли? Как будто никто не замечал этого раньше.

Впрочем, он еще не все объяснил, вдруг вспомнила она.

— А как же мисс Тернер? — спросила она. — Брошенная накануне свадьбы, она оказалась жертвой унижения и сердечной раны.

— Она была единственной, с кем я поделился тем, что узнал от Лоры, — сказал он, — еще до того, как дал ей обещание никому не рассказывать. Помнится, я опасался, что Кэролайн подверглась такому же обращению со стороны брата. Я был готов вышибить из него душу, окажись это так. Но нет, она не страдала от его нрава, хотя и знала о Лоре, и довольно энергично защищала Тернера. Если бы Лора не доводила его, заявила она, он не стал бы ее наказывать. На следующий день после этого разговора Лора снова занемогла и оставалась вдали от глаз публики более недели, даже дольше, чем обычно. Полагаю, я стал причиной одного из самых жестоких избиений в ее жизни, поговорив с Кэролайн. Так что у Лоры были веские основания просить меня хранить молчание.

— Мисс Тернер рассказала все брату? — уточнила Маргарет, хотя в этом не было необходимости.