Столетнее проклятие - Шэна Эйби Страница 42

— Что ж, тебе повезло.

Маркус не успел ничего ответить, потому что Авалон протянула ему клочок бумаги.

— Не об этой ли записке ты говорил, милорд?

Маркус бросил взгляд на знакомые строчки.

— Да.

Авалон поднесла к глазам листок. Серебристый локон, выскользнув из кое-как заплетенной косы, щекотал ее стройную шею. Глядя, как она читает записку, Маркус думал о том, что эта девушка совершенно не сознает, как она красива.

— Ее доставил какой-то парень из клана Мерфи, — пояснил Маркус, не в силах оторвать глаз от ее локона. — Сказал, что получил ее из другого клана, а те — прямиком из Англии. Вот и все, что мы знаем.

«Авалон де Фаруш в следующем месяце будет выдана замуж за Уорнера де Фаруш, — медленно читала Авалон. — Венчание состоится вечером второго дня новолуния».

Почерк не сказал ей ничего — обычные завитушки и изыски наемного писца. Бумага — веленевая, плотная, дорогая.

Химера в сознании Авалон зевнула, просыпаясь, и показала ей темную комнату с единственной тусклой и чадящей лампой. Писец выводил слово за словом под диктовку закутанной в плащ женщины. Торопливый голос женщины звенел от волнения и страха.

«Абигейл», — подумала Авалон. Записку послала Абигейл. Ни у кого другого не могло быть и желания, и возможности предостеречь Кинкардинов.

— Что ты видишь? — ворвался в ее размышления низкий голос Маркуса.

Он не спросил: «Что ты думаешь?» — явно намекая, что знает о ее способностях. Быть может, он сам может прочесть ее мысли. Авалон приняла бесстрастный вид.

— Ничего, — ответила она. — Самая обычная записка.

— Неужели? А я подумал, что ты знаешь, кто ее послал.

Авалон отдала ему записку.

— Конечно, знаю. И кто послал, и почему. Это же очевидно.

Маркус выжидательно молчал, сцепив перед собой пальцы.

— Леди Абигейл, жена моего кузена Брайса. Только ей было выгодно предотвратить этот брак.

— В самом деле?

— Она сказала, что не хочет войны. — Авалон рассеянно провела рукой по груде бумаг. — Это она за день до венчания предупредила меня о замыслах своего мужа. И намекнула, что хочет, чтобы я как-нибудь сорвала его планы.

— И как же ты должна была это сделать?

— Ну, не знаю. Скажем, встать прилюдно и наотрез отказать Брайсу и Уорнеру. — Авалон покачала головой.

— И ты бы так поступила?

Сидя за столом, Маркус серьезно глядел на нее. Авалон отвернулась, чтобы не видеть, как заблестели его глаза.

— У меня был план получше, — ответила она, не желая вдаваться в подробности, но что-то заставило ее продолжить: — Я хотела притвориться, что согласна на обручение, а сразу после праздника бежать. Тогда я еще не знала, что Брайс задумал не обручить, а сразу обвенчать нас. Я вышла в сад для того, чтобы в одиночестве обдумать, как быть дальше.

— Тогда-то я тебя и нашел.

— Да, — неохотно кивнула Авалон.

— Так что, в сущности, я избавил тебя от алчных замыслов твоего кузена?

— Если ты хочешь сказать, что, похитив меня…

— Спас от беды, из которой ты сама так бы легко не выпуталась.

— Спас?! — возмущенно ахнула Авалон.

— Так что, миледи, сдается мне, это ты у меня в долгу.

Авалон открыла было рот и поняла, что от злости лишилась дара речи.

— Стало быть, я оказал тебе нешуточную услугу, — мягко заключил Маркус.

Авалон развернулась и широкими шагами пошла к двери.

— Спокойной ночи! — со смехом крикнул вслед ей Маркус. — Завтра мы обсудим, как ты вернешь мне свой долг.

Авалон с силой хлопнула дверью.

— Помни, твое запястье должно оставаться прямым. — Авалон склонилась над темноволосой девочкой, провела пальцами по ее руке и выразительно постучала по запястью. — Вот, видишь? Если так сгибать запястье во время удара, его можно повредить.

Девочка, которую звали Инес, послушно выпрямила руку. С виду ей было около тринадцати. То есть она начинала учиться в том возрасте, в котором Авалон уже заканчивала обучение.

У Инес были мягкие карие глаза и очаровательная улыбка. Кроме нее, в разношерстной группе учеников Авалон оказались еще шесть девочек, всего же учеников было двадцать восемь — одни только дети. Впрочем, взрослые, и мужчины и женщины, тоже держались поблизости, с интересом наблюдая за занятиями.

Когда Инес и ее подружки, краснея от робости, явились на первый урок, мальчишки дружно застонали и принялись шепотом гнать их вон. Авалон живо усмирила недовольных, сказав, что, если ей не позволят учить всех желающих, она вообще никого не будет учить.

Мальчишки покосились на нее, затем на девочек, которые испуганно притихли, но все же уходить не спешили.

Авалон подошла к девочкам и с них начала обучение боевой стойке. Понемногу, один за другим присоединились к ним и мальчишки.

Во время этих занятий Авалон то и дело замечала Маркуса — то он наблюдал за ними из окна башни, то в компании своих солдат проходил мимо, а иногда даже останавливался и просто смотрел на Авалон. Лицо его при этом всегда оставалось бесстрастным, словно все происходящее было для него делом самым обычным. Химера, просыпаясь, нашептывала Авалон, что втайне Маркус чрезвычайно доволен. Такое известие должно было бы встревожить ее, но почему-то не встревожило.

Две с лишним недели миновало с того дня, когда Маркус заявил, что она у него в долгу. Целых шестнадцать дней, а он так ни разу и не напомнил ей об этом. О свадьбе он тоже пока не заговаривал. Маркус довольствовался тем, что предоставил Авалон относительную свободу, положившись на ее обещание остаться в замке. Пока.

Дверь ее комнаты теперь не запиралась. Авалон стало легче переносить долгие одинокие ночи, она знала, что в любую минуту может выйти отсюда. Отныне по пятам за ней не следовал стражник. Конечно, обитатели замка по-прежнему не сводили с нее глаз, все время говорили и думали о ней. Авалон все еще оставалась для них чудом, невестой из легенды. И все же за эти две недели она постепенно познакомилась и с замком, и почти со всеми его жителями. Это немного ослабило тот мистический ореол, которым окутала Авалон легенда. И очень хорошо — пускай все видят, что она обычная женщина и ведет себя так, как другие женщины. Во всяком случае, старается вести себя именно так.

Она зашла на кухню, к Теган и ее помощницам, вместе с ними занялась стряпней, сама вымесила тесто под изумленные восклицания кухарок. В конце концов женщины притихли, с невольным одобрением наблюдая за работой Авалон.

Она заходила в сукновальню, смотрела, как трудятся ткачихи, как размеренно и ловко снуют их руки, превращая шерстяные нити в одеяла, туники, тартаны. На полу у материнских ног сидели ребятишки помладше. Авалон и не пыталась попробовать себя в ткацком ремесле, но она искренне похвалила работу ткачих, и женщины растаяли, принялись, не прекращая работы, рассказывать ей о своем житье-бытье.