Гордость и предубеждение Джасмин Филд - Мелисса Натан Страница 42

— Дело в том, — продолжала Шарон Уестфилд, — что мы как раз сейчас находимся в поисках свежего взгляда. Что-то в духе пост-Бриджит Джоунз, постироничное, постмодернистское, постпостфеминистское. Понимаете? Женщины, довольные жизнью и талантливые. Это так ново. И так интересно.

— Да-а-а, — нерешительно протянула Джаз.

— Я бы хотела, чтобы вы написали три пробные колонки по тысяча двести слов каждая. Но помните, наш читатель — это читатель правых взглядов, граничащих где-то с фашизмом, с шовинизмом, с женоненавистничеством и, в общем, тупой. Одним словом — дерьмо. Это публика, которая слушает Джереми Бидла. Постарайтесь помнить об этом, когда будете писать — тогда не придется несколько раз переписывать. Гонорар? Ну, скажем, пять тысяч фунтов.

Джаз онемела.

— Ладно. Пусть будет семь с половиной. Передайте текст по факсу к понедельнику. Тридцать четыре — пятьдесят пять — тридцать три. Для Шарон Уестфилд. Чао.

Джаз положила трубку. В ней бушевали в равной степени как ярость, так и восторг — смесь, которая становилась для нее все более привычной.

— Кто звонил? — спросил Марк. Он был заинтригован, ведь Джаз во время разговора произнесла несколько звуков.

Джаз рассказала.

— Черт! Одним все, другим ничего, — сказал он.

— Ты думаешь, мне стоит за это взяться?

— Ты что, полная идиотка? Даже думать нечего! Колонка в «Дэйли эхо»? Да ты себя на всю оставшуюся жизнь обеспечишь!

— Даже если придется торговать своим добрым именем?

Марк нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего.

У Джаз впереди была еще целая неделя, и она обязательно посоветуется с Джорджией и с Мо. И конечно же, с Джоузи. Но прежде ей надо еще кое-что уладить.

Джасмин сидела на диване в своей комнате. Тихие песнопения монахов, доносившееся из стереосистемы, действовали успокаивающе. Теперь, когда девушка тщательно проанализировала, почему же письмо так ее расстроило, она поняла, что в нем содержалась информация, на которую надо как-то отреагировать. Джасмин решила поговорить с Джорджией. Ей нужен был чей-то совет, совет женщины, у которой крепкие моральные устои и золотое сердце. Она протянула руку к телефону.

— Ты хочешь сказать, что завтра не сможешь посидеть с Беном? — спросила Джорджия.

Из-за всех своих проблем Джаз совершенно забыла об этом. Они с Джорджией теперь каждый четверг по очереди сидели вечером с племянником, чтобы дать возможность Джоузи и Майклу куда-нибудь пойти отдохнуть. Джаз не переставала восхищаться их браком. Джоузи действительно заслуживала награды, даже если ее выдадут на имя Джаз.

— Да нет. Все в порядке. Завтра я посижу с малышом.

— Ясно, — сказала Джорджия разочарованно. — А можно и я приду?

«Бедняжка», — подумала Джаз.

— Конечно, с тобой мне еще и веселей.

— Ты вечером не хочешь поболтать? — с надеждой спросила Джорджия.

— Конечно. Приходи. Я приготовлю пасту.

Увидев Джорджию, Джаз с трудом скрыла тревогу. Старшая сестра выглядела совершенно истощенной, хотя улыбалась все время, даже больше, чем всегда.

— Я отлично себя чувствую, — заверила Джорджия. — У меня просто нет аппетита.

— Вот что, дорогая, сегодня ты съешь все, что я тебе дам на ужин, — заявила Джаз.

— Слушаюсь, мамочка!

Джорджия поклевала немного пасты, но зато съела почти весь салат. Джаз с тревогой наблюдала за ней. Она раньше считала, что Джорджии полезно было бы пожить одной, но теперь у нее возникли сомнения. Сестра увядала прямо на глазах. Джаз дождалась, когда они примутся за кофе и Джорджия сможет воспринимать то, что она ей расскажет.

Ей даже будет полезно отвлечься от своих мыслей и услышать о проблемах других. Неторопливо и в самых общих чертах Джаз рассказала Джорджии о письме Гарри, более детально углубившись в рассказ об Уильяме Уитби. Шок, отразившийся на бледном лице сестры, придал этой истории еще больше достоверности, чем раньше, но Джорджия не проронила ни слова.

— И что мне теперь делать? — спросила наконец Джаз.

— В смысле? — задала Джорджия встречный вопрос. — Хочешь извиниться перед Гарри?

— Нет, — грустно ответила Джаз. — Я имею в виду, что мне делать как журналистке? Ведь Уиллса… Уильяма обожает публика. Все считают, что в жизни он такой же святой, какого изображает в постановке. А я журналистка, и мне известна правда. Джорджия, он алкоголик и бьет женщин. Что, черт подери, мне делать?

Казалось, Джорджия онемела.

— Ну… — начала она.

— Понимаешь, здесь затронуты интересы публики, — прервала ее Джаз. — Должна ли я вывести мерзавца на чистую воду и лицезреть полное крушение его карьеры — хотя лично мне он ничего плохого не сделал, наоборот, всегда со мной был очень мил? Или мне сидеть тихо — пусть все считают Уитби замечательным парнем, а он пусть и дальше избивает беременных женщин?

Джорджия нахмурилась. Джаз, не обращая на нее внимания, продолжала:

— Стоит мне только набрать номер моего коллеги из рубрики «сенсации», и с карьерой Уильяма Уитби будет покончено раз и навсегда. А моя как раз, по скверному совпадению, наоборот — с этого начнется. Что же мне делать? — Джаз начала вышагивать взад и вперед по комнате.

Джорджия немного пришла в себя.

— Ты бы лучше села, — сказала она решительно.

— Позволить этому подонку и дальше избивать женщин?

— Нет. Я этого не говорила. Но ты ведь не знаешь, что происходило между ним и Кэрри наедине, за закрытыми дверьми.

— Ты хочешь сказать, что она сама просила его об этом? — раздраженно спросила Джаз.

— Нет. Я этого не говорила, — повторила Джорджия спокойно. — Я хочу сказать лишь, что, быть может, с другими он себе этого не позволяет. Или, возможно, он уже бросил пить.

— Но ведь моя обязанность как журналиста — рассказать…

— Это не твоя обязанность, — прервала ее Джорджия. — Во-первых, если эта история появится в прессе — какая бы отвратительная она ни была — это принесет Уитби гораздо больше известности, чем он заслуживает. Во-вторых, Гарри сообщил тебе об этом конфиденциально. И в-третьих, это ведь даже тайна не самого Гарри, это тайна его сестры. А такого рода публикация, где будет фигурировать ее имя, навряд ли будет приятна Кэрри.

Это убедило Джаз.

— Ты права, — наконец сказала она. — Это ее просто убьет. Какое я имею право вмешиваться в ее жизнь? — Она опустилась на стул. — Спасибо, Джорджия, — устало произнесла она.

Сестры сидели в угрюмом молчании.

— Безусловно, — тихо сказала Джорджия, — ты всегда можешь показать Уильяму, что тебе известно о его отношениях с Кэрри. Пусть понервничает.