Рапсодия - Джудит Гулд Страница 42

Некоторое время они сидели молча, прихлебывая шампанское. Наконец Миша поставил фужер.

— Вера… я хотел с тобой поговорить… о нашем будущем. Она смотрела на него с непроницаемым выражением, скрывавшим мучительную тревогу, поднимавшуюся изнутри.

— Продолжай.

— Не знаю, как это сказать… Я хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю. Ты мой самый лучший друг. Ты это знаешь?

— Да, знаю. И ты мой лучший друг.

— Вот только… Помнишь наш разговор перед твоим отъездом в Лондон… перед тем как я уехал на гастроли? Я тогда сказал, что не могу точно определить, что я к тебе чувствую.

— Да… Я помню каждую мелочь.

— Ну так вот… — Он взял ее руку. — Ничего не изменилось. Я люблю тебя, Вера… как друга. Но я в тебя не влюблен. Ты меня понимаешь?

— Да.

Только бы он не услышал страх в ее голосе!

— Сам не знаю, что я собираюсь делать. Но только жениться и остепениться я еще не готов. Последние шесть лет я работал как одержимый. Концерт за концертом, практически без перерыва. Сейчас мне, кажется, нужно побыть какое-то время в одиночестве, все обдумать, привести мысли в порядок. Ты меня понимаешь?

— Прекрасно понимаю. Наверное, нам обоим нужно какое-то время побыть в одиночестве, понять, чего мы в действительности хотим от жизни.

— Да. Я только хочу, чтобы ты меня правильно поняла. Я всегда буду любить тебя. Я люблю тебя как… как сестру. Глаза Веры пронзили его ледяным холодом.

— Вот как… — наконец произнесла она. — Могу только надеяться, что с сестрой ты бы не стал трахаться так, как со мной.

В первый момент он едва не поперхнулся. Потом издал какой-то лающий смешок. Она продолжала смотреть на него тем же безжалостным, ледяным взглядом. Постепенно выражение ее лица смягчилось. Вера рассмеялась. Смеялась все громче, веселым, жизнерадостным смехом. Миша присоединился к ней, хохоча во все горло. Они повалились друг на друга, смеясь от души, обнимаясь и целуясь. Внезапно Вера подалась назад, вытирая слезы с глаз.

— Нет, ты просто невероятная девчонка! — Миша взял ее руку. — Ты лучше всех!

— Ну как, не хочешь ли трахнуться разок, напоследок?

Господи, только бы он не заметил отчаяния в ее голосе!..

Миша замер. Этого он и боялся. Это ее только еще больше заведет, вселит несбыточные надежды. Нет, этого нельзя делать. Разрыв так разрыв.

Поколебавшись несколько секунд, он встал.

— Думаю, не стоит, Вера.

— Ну ладно, ладно. Почему такой виноватый вид? Я пошутила. Ей хотелось кричать от отчаяния.

— Я надеюсь, в остальном между нами ничего не изменилось, Вера? Надеюсь, все останется по-прежнему. То есть я хочу сказать, мы ведь можем остаться такими же хорошими друзьями… и все такое.

«А это что означает: с траханьем или без него?» — хотелось ей закричать.

— Я тоже на это надеюсь, Миша. И мне бы очень этого хотелось. Как бы там ни было, ты знаешь, где меня найти, если понадоблюсь.

— Да. А ты знаешь, где найти меня. Она посмотрела на него.

— Почему бы тебе не вернуться вниз? Родители тебя практически не видели.

— А ты?

— Я немного побуду здесь. Выпью еще шампанского. В одиночестве. — Вера погладила его по щеке. — Ты ничего не имеешь против? Хочется немного побыть одной.

— Нет, конечно, я ничего не имею против. Но ты скоро спустишься?

— Да. А теперь давай отправляйся.

Он поднялся, наклонился к ней для поцелуя. Вера отвернулась, подставила щеку. Он запечатлел на ней целомудренный поцелуй.

— Давай-давай, ступай.

Едва за ним закрылась балконная дверь, как из глаз Веры ручьем хлынули слезы. Сердце, казалось, сейчас разорвется на части. Слезы текли без остановки. Никогда никого в жизни она не любила так, как Мишу. С самого первого взгляда. Она не могла этого объяснить. Это не укладывалось ни в какие логические рамки. И тем не менее это так. Как же ей жить без него?.. Ни с кем другим она не будет счастлива.

Однако какой-то голос в мозгу уже нашептывал: не надо сдаваться и не надо делать никаких поспешных шагов. Надо просто ждать и сохранять свою любовь. Он в конце концов разберется в своих чувствах, поймет, что для него существует лишь она одна.

Вера встала, пошла в спальню, вытерла слезы. Потом прошла в ванную, посмотрела на себя в зеркало. Глаза, конечно, сразу же ее выдают, но кое-что можно исправить с помощью косметики.

Через десять минут свершилось чудо. Лицо ее снова выглядело сияющим, безмятежным и совершенным в своей красоте. Она еще раз внимательно осмотрела себя в зеркале. У нее всегда было все, что ей хотелось. И никогда не приходилось для этого палец о палец ударять. Нет, она, конечно, старалась делать приятное родителям, старалась хорошо учиться, теперь вот будет прилагать усилия, чтобы сделать карьеру. И ей придется приложить немало усилий, придется очень постараться — больше, чем когда бы то ни было, — чтобы вернуть Мишу. Нет, брошенную подружку, убитую горем, Вера изображать не станет. И сцен или скандалов тоже не будет. И никогда, никогда больше сама не кинется к нему на шею. Она будет выдержанной, холодной, интеллигентной — будет сама собой. И будет терпеливо ждать, пока он нагуляется и прибежит к ней. Встретит его не кнутом, а пряником. Потому что он ей нужен. Она его хочет. И она его получит.

Вера отвернулась от зеркала, сошла вниз, к гостям, собравшимся в ее честь, очаровывая всех своим безмятежным видом. Ни малейшего намека на то, что сейчас произошло в ее спальне. И никто не заметил разбитого сердца, кровоточащего у нее в груди.

Миша закрыл партитуру — фортепианная соната Бетховена номер один, опус одиннадцатый, знаменитая «Лунная соната». Он трудился за роялем уже шесть часов с небольшим перерывом на ленч, однако сейчас ощущал необыкновенный прилив энергии. Чистый адреналин. Миша отодвинул стул от рояля, встал, потянулся. Вспомнил об утреннем телефонном звонке. Улыбнулся. Все прекрасно укладывается по времени. Он подошел к письменному столу, полистал записную книжку из черной крокодиловой кожи. Что у него намечено на сегодняшний вечер? Последнее время он целыми днями занимался за роялем, разучивал новые вещи, расширял свой репертуар. Вечерами встречался с кем-нибудь. Теперь ему приходилось полагаться на записную книжку, чтобы не перепутать свидания.

Елена сообщила, что приезжает в Нью-Иорк и тут же снова уедет. Так что если он хочет с ней встретиться, то это возможно только сегодня вечером. Днем она позирует для журнала «Вог». Он взглянул на страничку сегодняшнего вечера. «Кристина. Поздний ужин. „Лайф“. Кристина — красавица, с которой он познакомился на балете во время перерыва. „Лайф“ — самый модный дансинг-клуб. Так… что же ему делать?

Кристина — потрясающая красотка, и с ней занятно. А тело у нее такое, что просто просится в кинокамеру, в порнофильм, а не в этот «Вог». Елена совсем другая. Русская, работает фотомоделью, очень высокая, очень худая, очень подвижная. Внешность такая, что при одном взгляде на нее водители замирают за рулем. А уж характер!