Замужем за олигархом - Ирина Лобановская Страница 42

В объятиях мужа она ни на минуту не забывалась, любила, закрыв глаза, неутомимо, но безрадостно. Наталья уклонялась от его поцелуев, крепко сжимая губы и отворачиваясь. А порой вдруг доставала мужа вопросами: «Тебе хорошо? А ты меня сейчас понимаешь? Миша, а ты изменился, когда мы поженились? Ну, в этом самом… А знаешь, я иногда думаю: «И это все? Для всех и у всех одно и то же? Но ведь это так мало для человека…»

Михаил отмалчивался. И тогда Наталья начинала неестественно страстно ласкать его, словно насиловала сама себя…

Несовместимость Каховских слишком быстро оказалась очевидной. Не выгорело… Они жили молча, одновременно далекие и близкие друг другу.

Зато застенчивый Михаил умудрился отлично поладить с матерью и бабушкой Натальи — после свадьбы он переехал к ним жить. Через месяц бабушка называла его не иначе как деточка, а мать целовала в лоб, возвращаясь вечером с работы. Наталья была сначала в замешательстве, а потом стала смеяться.

Хотя порой ей начинало казаться, что они объединились в тройственный союз нарочно, сговорились против нее — но почему, зачем, с какой целью? Ничего объяснять себе Наталья не собиралась и вникать в детали не желала. Оставалось ясным лишь одно: надо готовиться к худшему. Предначертано… Хотя на самом деле с переездом Михаила все изменилось удивительным, почти волшебным образом: жили тише, спокойнее, вечерами никто не кричал и не бранился. Ей повезло с мужем на все сто.

Однако теперь Наталья перехватила инициативу. Именно она начала устраивать скандалы по любому, даже самому незначительному поводу и доводить до слез не только тихую кроткую мать, по даже бабку, недавно перенесшую инфаркт. Они, конечно, пытались с ней спорить и возражать, пробовали просить и успокаивать, но Наталья дерзко набирала и набирала силу, упражняя голосовые связки в крике. На войне как на войне… Нервы уже не просто сдали, а настоятельно требовали привычного раздражения и последующей разрядки, и все в доме напряженно затаивались, со страхом готовясь к возвращению Натальи с работы. Она устроилась пока в школу. Роли переменились.

Разбухая от запоздалой подростковой агрессивности и недоброжелательства к самой себе, Наталья день ото дня становилась все грубее и жестче с домашними, вымещая свои душевные страдания на тех, кто ближе всего и безответнее.

Михаил мучился, понимая, что совершил очередную ошибку. Многого не проси…

Маленькая дочка Натальи, смешная, забавная, в перевязочках, с пухом на затылке, тоже сильно мешала ему. В квартире было очень тесно, а становилось все хуже и неуютнее: пахло пеленками, невероятно докучали детский крик и постоянный пар от кипятившихся бутылочек, сосок и белья. Словно в липкий пластилиновый сон, в тяжелую болезнь с высокой температурой и беспамятством, Михаил проваливался в жуткую черную бездну короткого слова «быт». Ад — тоже очень короткое слово. И жена. А ребенок, кажется, чересчур длинное…

— Будь добра, сними эти елочные украшения! Надоело! Неужели не ясно? — наконец сорвался Михаил, указывая Наталье на ползунки над плитой. — Тебе мало места на балконе и в ванной? А может, мне стоит переехать назад в общежитие? Какой-никакой выход! Всех устроит! Сразу все устаканится!

Наталья молча безропотно отвязала веревку.

И однажды ночью Михаил проснулся с твердым намерением убить жену. Осуществить свое желание он хотел давно, но постоянно что-то не позволяло, мешало. Той ночью таинственное «что-то» вдруг исчезло. Он лежал и всерьез размышлял, как добиться задуманного: слишком много сложностей, могут сразу же заподозрить, но запищала малышка. Наталья встала ее успокоить, а Каховский словно вернулся из небытия, очнулся от тяжелого бреда: что с ним случилось сегодня? Он упрямо пробует попасть в водоворот для особо упертых… Да, он ненавидел Наталью, но за что, за какую вину, почему? И это еще не причина… не повод… Мысли запутались, смешались…

В тот день в состоянии, близком к помешательству, Михаил поехал к Митеньке, мучительно пытаясь выговориться и найти слушателя. Любого, кто подвернется. Пусть даже Каховский немного о нем знает, несмотря на прошедшие годы. Митенька — вещь в себе, государство в государстве. Впрочем, Михаил маловато знал и о других, и о себе в первую очередь. Наши знания всегда призрачны и иллюзорны. Многого не проси… Так легли фишки.

Наталья с плохо скрываемым замешательством и беспокойством наблюдала за резкими, непонятными изменениями в характере мужа. Нет, к дому он, конечно, не прилип и бывал здесь еще реже, чем раньше. Но отношение к жене и дочке из откровенно агрессивного, враждебного вдруг стало равнодушно-вежливым, вполне терпимым. Иногда Наталья даже ловила слабый промельк внезапной доброй улыбки сквозь толстые, маскирующие глаза мужа стекла очков.

Наталья недоумевала, не понимая, радоваться ей или подозревать самое худшее. Изменилась и перестала бояться отчима и маленькая Алина, тоже тонко почувствовавшая совсем иную атмосферу в квартире Каховских.

Однако неясные подозрения продолжали тревожить Наталью. Михаил теперь не просто, как раньше, засиживался у друзей. Он начал исчезать из дома на субботы и воскресенья, на праздники, часто не приходил ночевать… Наталья не тешила себя никакими иллюзиями. Всякая близость с мужем довольно давно, едва начавшись, оборвалась. Никаких разговоров и выяснения отношений Михаил терпеть не мог, и любые попытки его разговорить всегда заканчивались яростным ненавидящим криком. Повторять прежние ошибки не хотелось. Поэтому Наталья потихоньку самоустранилась, замкнулась, осталась наедине с дочкой, только начинающей осмысливать и постигать действительность. Женщине трудно объяснить, даже просто невозможно, что такое друзья для мужчины. Она ни за что не поверит и все равно будет упорно высматривать разлучницу. Хотя Михаил просто пропадал теперь у Митеньки и Денисика да бродил по Москве с Ильей. И наслаждался жизнью.

Мысль о разводе не приходила Наталье в голову. Самым тяжелым в ее положении оказался немудреный и уже не требующий никаких доказательств ответ на безмолвный вопрос Каховского: почему она выбрала именно его: застенчивого, депрессивного коротышку в очках? И почему захотела остаться с ним? Что их связывает? Да, в сущности, ничего…

Жизнь замешана на парадоксах: Наталья когда-то по-настоящему любила Михаила. И даже сейчас, когда стена, выстроенная между ними Мишей, явно не собиралась рушиться по примеру берлинской, Наталья не представляла своей жизни без него. Потому что без Натальи существование Каховского станет невыносимым, невозможным. Ему без нее не выстоять. Застенчивый и робкий от природы Михаил беззащитен и беспомощен. На редкость слаб. И, нуждаясь в доброте и опоре больше, чем другие, с детским упрямством и злобой отвергает Натальину помощь. Когда-нибудь пройдет. Либо не пройдет никогда…

Все равно Наталья не сможет оставить его на произвол судьбы — особы взбалмошной, непутевой и ненадежной. Ее произвол чересчур непредсказуем и часто несправедливо суров. А Наталью потом насмерть замучает совесть. Страдания Михаила станут ее страданиями, его муки превратятся в Натальины… И тогда ей наверняка не устоять. А устоять им обоим необходимо. И вообще она думает прежде всего не о нем, а о себе и о дочке. О семье. Какой-никакой… Нормальный естественный эгоизм.