Семь дней страсти - Виктория Дал Страница 43

Если Николас уберет Ричмонда, вся ситуация может разрешиться. Разумеется, долг семьи останется и перейдет к наследнику.

— Вы считаете, Брэм — наследник Ричмонда? — поинтересовался Ланкастер.

— Возможно, — пожал плечами Камбертсон. — Ричмонд был трижды женат.

— И овдовел.

— Я никогда не слышал о наследнике, — продолжал Камбертсон, не обращая внимания на резкий тон гостя, — но понятно, что он родственник.

— Вы можете разузнать поточнее?

Ланкастеру не хотелось, чтобы судьба Синтии и ее сестры оказалась в руках человека, у которого нет души…

— Знаете, он ведь спрашивал о вас, — опять пожал плечами Камбертсон.

— Кто?

— Брэм.

А вот это уже вызывает беспокойство. У Брэма не было никаких причин интересоваться Кантри-Мэнором.

— И что же он спрашивал?

— Спрашивал, кто вы и почему вернулись.

— И что вы ему рассказали?

— Я ответил, что вы виконт и можете навещать свое имение в любое время, когда вам захочется. Я посчитал, вы скрываетесь от кредиторов.

— Ну и правильно.

Хорошая причина, чтобы пребывать на этом безлюдном побережье. Намного логичнее, чем компания с мертвой девушкой, которая на самом деле жива.

— Итак, — отчим Синтии так громко прочищал горло, что Ланкастер вздрогнул от удивления, — вы сказали ей?

— Я не понял, простите.

— Вы передали привидению мои слова?

Ланкастер видел, как он нервно потирает руки. Ему смешно было отвечать на этот вопрос, но Камбертсон был настроен серьезно.

— В полночь в темной комнате я прокричал ваши слова, но не могу утверждать, было там в этот момент привидение или нет.

— Оно не ответило вам?

— Я почувствовал странное тепло во всем теле.

— Правда? — удивленно поднял брови Камбертсон. — Доброжелательное отношение?

— Точно.

— Это хороший знак, — печально кивнул Камбертсон. — Может, она успокоится, если узнает, что я не сержусь на нее.

Устав дурачить Камбертсона, Ланкастер сдвинулся на край стула.

— Не знаете, Брэм все еще здесь?

— Он сказал, что намерен объяснить мою позицию Ричмонду, поэтому, думаю, он отправился домой.

— Напишите мне записку, если он появится опять. Я сам зайду. — У двери виконт остановился и посмотрел па старого лакея. — С ним все в порядке? Какой-то бледный у него вид.

Камбертсон хмыкнул и махнул в сторону лакея рукой. Поэтому Ник понадеялся, что старик спит, но не печным сном.

Завернув за угол коридора, Ланкастер остановился и повернулся к закрытой двери небольшой столовой, примыкавшей к кухне. Он толкнул дверь ладонью, и она распахнулась, открыв ему яркий квадрат портрета Синтии. Емуказалось, что теперь, когда он знает, кто его автор, портрет будет смотреться по-другому, но он показался ему еще прекраснее. На этот раз, глядя на упрямый подбородок и раскосые глаза, он почувствовал приятное спокойствие.

Николас наклонился к портрету, чтобы рассмотреть подпись. Манро. Джеймс Манро.

Подонок он, этот Манро. Но как художник, он сумел уловить эфемерное мерцание красоты Синтии. Ее блестящие глаза. И еще нечто, что определялось не красивой фигурой, а духом. Она была упрямой, по одновременно излучала покой.

Глядя на портрет, Ланкастер словно почувствовал какой-то щелчок внутри. Он женится на ней, к чертям семью и состояние. Он найдет способ сделать это.

Брэм уехал, пусть на время, значит, завтра они смогут весь день заниматься поисками клада. Они найдут эти проклятые сокровища, или он умрет в их поисках. И если там действительно клад… Черт, золото, которое поможет купить свободу Синтии, купит и его свободу.

— Подлец, — прорычала Синтия, когда Ник триумфальным жестом поднял бокал с вином. — Животное.

— Бедняжка, — ухмыльнулся он в ответ с притворным сочувствием. — Обманутая опытным джентльменом.

Миссис Пелл качала головой и постукивала рукой по столу.

— Вы двое ведете себя так, словно играете на деньги вместо бобов. — Она бросила одну карту Нику, потом положила руку на стол ладонью кверху. — Хорошо, что это не так, иначе вы оба разорились бы. Так-то вот.

Синтия с Ником успели заметить, как последние несколько высушенных бобов переместились в кучку миссис Пелл.

— Проклятие, — пробормотал Ник и тут же получил замечание от миссис Пелл.

— Послушайте, милорд. Можно подумать, что вам никогда не доводилось находиться в обществе приличной молодой женщины. Я отправляюсь спать.

Она развязала фартук и повесила его на спинку стула.

— Старая я стала, чтобы сидеть позже десяти часов. Спокойной ночи.

Когда за ней закрылась дверь, Ник вопросительно поднял брови:

— Приличная молодая женщина?

Синтия вспыхнула, заметив блеск в его глазах и тихо засмеялась:

— Ты все-таки подлец.

— Я счастливый подлец.

Он сказал «счастливый». Синтия улыбнулась, глядя на свои оставшиеся карты, и бросила их на стол. Она тоже была счастлива.

Ею овладело беспокойство, пока Ника не было дома. Он уехал серьезным и хмурым, но когда вернулся, был все тем же очаровательным другом, каким она знала его много лет назад. Не изысканным и безупречным, а непринужденным. Счастливым.

— Нам завтра снова рано вставать, — сказал Ник, и сердце Синтии взволнованно заколотилось в груди в предчувствии наступающей ночи.

Мощная волна страсти захлестнула ее, вызвав напряжение во всем теле.

— Тогда лучше лечь спать, — пробормотала Синтия, украдкой поглядывая на него сквозь ресницы.

Улыбка Ника смягчилась, он потянулся через стол и взял ее за руку.

— Мы больше не можем делать это, любовь моя.

«Любовь моя…» Как будто она по-настоящему была его любовью, подумала Синтия. Это все, что она слышала в это мгновение. Она выпрямилась и вырвала руку, изображая стеснение.

— Что мы не можем больше делать?

— То, чем мы занимались раньше. Я не могу так…

— А как можешь? — Синтия прищурилась и наклонилась к нему ближе.

— Син… — Его беспомощный вид выражал искренние извинения.

— Прости, Ник, но ты… Ты познакомил меня с восторгом слияния двух тел и теперь не можешь отказываться.

— Я не собирался ни с чем тебя знакомить!

— Но познакомил, ничего не поделаешь. Может быть, еще бокал вина?

Ник скрестил руки на груди.