Опасный виконт - Миранда Невилл Страница 43

— Диана? — позвал Блейк.

— Я говорила вам, что она не выйдет в такую погоду, — донесся из глубины дома голос Минервы. — Диана ненавидит холод. Давайте поищем в библиотеке.

— Вот вы где, — сказал Блейк. — Я держал пари с вашей сестрой, что найду вас на улице.

Себастьян опустил руку, и они повернулись к свету.

— Пари? — спросил Себастьян. — И какова же ставка?

— Я никогда не спорю на деньги, — заявила Минерва, выйдя на крыльцо. — Во всяком случае, не по такому дурацкому поводу.

— Мин, у тебя от холода зубы стучат, — сказала Диана. — Ты же раздета. Блейк, пожалуйста, уведите ее в дом. Мы с вашим кузеном идем сразу за вами.

Блейк посмотрел на Минерву так, словно хотел послать ее в преисподнюю, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы произнести это вслух.

— Пойдемте, мисс Монтроуз, — сказал он, не решаясь проигнорировать прямую просьбу. — Вы невыносимое создание. Вернемся в дом.

Момент прошел. Появление Блейка заставило Себастьяна забыть о прощении. Оно разбудило в нем гнев, напоминая — в тысячный раз — ту минуту в библиотеке, когда он узнал о пари между Блейком и Дианой, которые надсмеялись над его чувствами. Блейка ему хотелось убить, а Диане доставить такую же боль, какую когда-то испытал он сам.

— Он сейчас вернется. У нас всего минута. — Дйана нагнула его голову и прошептала на ухо: — Ты знаешь, где моя комната?

— Ты упаковывала мои розовые чулки?

— Зачем? — спросила Шанталь, ловкими движениями расправляя вечернее платье Дианы. — Они не подходят к платью, которое вы собираетесь надеть завтра.

Шанталь решила, что Диане следует носить зеленый шелк. Все-таки хорошо иметь служанку, которая что-то за тебя решает.

— Где они?

Шанталь повернулась к хозяйке:

— Меня раздражает беспорядок в вещах.

— Это мои любимые. Я просто хочу удостовериться, что ты их упаковала.

Француженка взяла зеленое шелковое платье и предметы нижнего белья, чтобы отнести их в стирку и глажку. От дверей она проницательно посмотрела на хозяйку, и Диана испугалась, что служанка догадывается о том, что должно произойти. Шанталь проработала модисткой более десяти лет, большинство из них в Париже, тем не менее она не знала, как плетут любовные интриги. Все же Диана старалась не нарушать порядок в большом комоде, пока искала чулки и пару подходящих кружевных подвязок.

Спустя несколько минут она с удовольствием рассматривала себя в высоком зеркале. На ней было свободное платье, самое роскошное в ее гардеробе, из атласа цвета слоновой кости, украшенное шелковой вышивкой и бельгийскими кружевами. Из-под края ночной сорочки из самого тонкого льна виднелись розовые ступни. Сорочка была так легко завязана на шее, что могла соскользнуть с плеч от малейшего дуновения ветра.

Возможно, не самый подходящий наряд для принятия предложения о замужестве. Ее первый муж, как и следовало, сначала поговорил с ее отцом. Потом она надела свой лучший дневной наряд, плохо сидевшее платье, сшитое портным из Мэндевилл-Уоллоп, и скромно приняла предложение стать восемнадцатилетней невестой сорокапятилетнего баронета. За те пять минут, что они провели с ним наедине в гостиной снятого Монтроузами дома в Лондоне, Тобиас отметил их помолвку лишь целомудренным поцелуем руки и сдержанным выражением почтения.

В спальне Диана, к своему удивлению и удовольствию, обнаружила, что он куда как раскован. И поэтому сейчас она решила по возможности сократить отрезок времени от предложения до постели. Теперь она была опытной вдовой, а не невинной девушкой, и могла позволить себе быть несколько нескромной. И поскольку знала, что Себастьян не имел опыта общения с женщинами, она сама будет проявлять инициативу, — эта идея тревожила и возбуждала ее.

Это было невероятно, что она пригласила его к себе. Да, он представлял себе, как соблазняет Диану, но никогда не думал, что сможет это сделать на самом деле. Ему казалось, что он несется по дороге во весь опор и вот-вот потеряет способность управлять лошадью. Настал момент, после которого нельзя уже будет повернуть назад. Он понимал, что нужно отступить, но это значило, что он больше не увидит Диану.

Борясь с угрызениями совести, Себастьян крался вдоль коридора, считая двери, и его сердце билось так громко, что стук мог поднять мертвого. Без особого интереса Себастьян в свое время слушал байки о «приключениях» в загородных домах. А теперь это случилось с ним — развлечение, и без всякого риска. При свете свечи все двери выглядели одинаково. Если ошибешься, можно потревожить Минерву или Тарквина, а хуже всего Блейкни. Он повернул ручку пятой по счету двери с левой стороны, уже готовый принести извинения, если в комнате окажется юная девушка или мужчина. Как только дверь, скрипнув, приоткрылась, он сразу успокоился. Этот запах он бы узнал всегда.

— Себастьян?

Ее негромкий голос обещал невообразимое наслаждение.

Нет, не невообразимое. Никогда не испытанное, но точно воображавшееся.

Комнату освещали только пламя камина и свечи на столике у стены. Достаточно, чтобы видеть её, сидящую на диване рядом с камином. Длинные темные волосы, рассыпанные по белым плечам, он видел не раз, но вдруг его взгляд скользнул ниже, и он сразу почувствовал напряжение в паху. Он был возбужден, еще переступая порог, но эти изящно скрещенные щиколотки в розовом довели его желание до края.

— Вы надели розовые чулки, — прохрипел он.

Она улыбнулась, но он мог бы поклясться, что она нервничает.

— Специально для вас. Я была в них, когда мы познакомились.

— Мы познакомились в библиотеке.

— Не совсем так. Для меня знакомство состоялось в конюшне — когда вы поправляли мне стремя. Помните?

Как будто он мог забыть этот момент, изменивший всю его жизнь. Неужели уже тогда действовало пари, которое она заключила с Блейкни? Когда она показала ему свою ногу, неужели это было сделано намеренно?

Два страстных желания — наказать ее и овладеть ею — слились в одно. Остатки угрызений совести, тлевшие где-то в глубине мозга, исчезли. Он достиг точки, откуда не было возврата. Прав он или не прав, но он должен овладеть ею.

Он стоял посредине комнаты и смотрел на нее, упиваясь шелком и кружевами, блестящими застежками, алыми губами, которые обещал и все, чего он болезненно ждал от женщины и чему так яростно сопротивлялся. Кульминация достигла высшей точки, и недавно обретенная им способность вести непринужденную беседу вдруг исчезла.

— Присаживайтесь.

Это приглашение было бы к месту утром в гостиной. Но сейчас была полночь в ее спальне.

Он миновал расположенное рядом кресло и опустился на диван рядом с Дианой. Между ними была всего пара дюймов. Она чуть передвинулась, и ее свободное платье распахнулось шире. Под ним виднелась нижняя сорочка, белая и такая тонкая, что казалась почти прозрачной. Он мог видеть светло-розовую кожу там, где кончались чулки, и что-то темное между ногами. У Себастьяна перехватило дыхание, но он поднял глаза и посмотрел ей в лицо.