Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры - Ольга Эрлер Страница 43

Таис насторожилась, услышав об обряде посвящения. Она вспомнила свое посвящение — первую ступень, которую она прошла в храме Исиды в Афинах несколько лет назад.

«Только сильные и добрые находят бессмертие», — сказала ей тогда Исида, сидевшая под покрывалом с книгой в руке. Неделя поста, молчания и священных омовений привела к просветлению мысли и обострению всех ощущений. Пришло чувство, что покровы, скрывающие тайны жизни, вот-вот приоткроются, исчезнут, и прояснится смысл всего сущего.

«Не бойся жить среди зла, но стремись превратить его в добро».

«Для рожденного неизбежна смерть, но для умершего неизбежно рождение, поэтому не печалься о неизбежном».

«Истину дать нельзя, ее надо найти внутри себя».

«Окончательная истина останется нераскрытой, и постигнуть ее можно лишь по ту сторону смерти».

«Душа — дочь небес, но может погибнуть, если потеряет воспоминание о своем рождении, надо иметь желание подняться».

Все эти мысли и многие другие, теперь забытые, тогда показались Таис простыми и ясными. Она пребывала в каком-то особом состоянии, когда казалось, что озарение наступит вот-вот. Она уже видела распускающуюся розу, цветок Исиды, и ее саму, с папирусом-книгой ее жизни, где записано ее прошлое и будущее, слышала голос богини: придет время, и я приду к тебе с этой книгой.

…Придет время… Оно пришло, и гораздо раньше, чем хотелось. Какой короткой оказалась их земная жизнь…

Какие испытания пришлось пройти Александру, в какие тайны мира был он посвящен, что узнал он о себе, о вечности? Испытал ли он озарение, которое не удалось испытать ей, но свет и тепло которого она почувствовала где-то рядом? Наверняка… Царь ничего не рассказывал, это ведь страшная тайна — тайное здание, дающее власть и силу над непосвященным миром. Но Таис навсегда запомнила момент, когда 20 телохранителей вынесли его к народу. Жрецы с торжественными лицами на золотых подушках несли царские знаки: скипетр с головой овна, меч, лук, булаву, бедую тиару. По лицу царя Таис поняла, что его вечная жажда проникнуть в тайны вещей была в тот момент утолена. Казалось, его глаза увидели жизнь миров, и их свет излучал божественный разум. Даже сейчас, когда Таис вспоминала этот момент, на ее глазах, как и тогда, выступили слезы восторга.

Наконец!!! Наконец он вернулся из своего паломничества!

От Птолемея Таис узнала все, что можно было узнать, ибо Александр не позвал ее сразу, а ждать она просто не могла.

Бог подтвердил, что Александр — его сын!!! Жрецы сразу приветствовали Александра: «о пайдиос» — сын бога, Зевса, это слышали все. Потом свита осталась во дворе, а Александр один прошел в святая святых; всем было видно движение барки с символом бога, которую держали жрецы на плечах, но вопросов слышно не было. По качанию барки толковались ответы божества. После Александр рассказал им кое-что, например: бог подтвердил, что все убийцы Филиппа уничтожены, и отец отомщен сполна. Это успокоило его. Причем, когда он сказал: «убийцы моего отца», жрецы приказали ему не кощунствовать, ибо его отец — бог, и подтверждением тому будет грандиозный успех его деяний. «Ты до сих пор был непобедим и останешься непобедимым всегда».

Это известие произвело большое впечатление на армию. Александр повторил поход своих предков Геракла и Персея, признан Зевсовым сыном, и ему обещано исполнение всех желаний. С таким царем теперь нечего бояться. Ни Дария с его несметной армией, ни кого-то другого, кто осмелится встать на его пути, — Зевс хранит Александра и его народ!

То, что Александр наделен богами больше, чем рядовой смертный, чувствовалось уже всегда. Еще учитель Александра Аристотель указывал ему на его огромные возможности, внушая, что человек, выдающийся добродетелью и политической мощью, прилагающий свою власть на благо людей, подобен богу среди людей. Македонцы гордились, что именно им достался такой необыкновенный царь. Нет ничего удивительного в том, считали они, что Зевс снизошел до Олимпиады. Он делал это не раз с разными смертными женщинами, а Олимпиада была красивой женщиной, нисколько не хуже, чем Семела — мать Диониса, Алкмена — мать Геракла, или Леда, родившая Зевсу Полидевка и Елену. Может, это была шутка, но в каждой шутке есть доля правды. И именно на эту долю рассчитывал Александр.

Александр не пришел к Таис и не позвал ее к себе ни в день своего возвращения, ни на следующий. Таис не знала, что ей думать: беспокойство и сомнения мучили ее. Царя не было дома, и Таис поспешила к Гефестиону. Тот поговорил с ней приветливо, но уклончиво, и ей показалось, что он скрывает что-то. На ее прямой вопрос, что с Александром, где он, Гефестион неопределенно ответил, что царь хотел побыть один.

— Но как же можно оставить человека одного, если он дошел до того, что ему хочется быть в одиночестве?!

Если мужчине надо обдумать что-то очень важное, он делает это без свидетелей, ни с кем не советуясь и не делясь. (В отличие от женщины, которой надо посвятить в свои проблемы если не весь свет, то по крайней мере лучших подружек.) Так считал и Гефестион, но он уважил женскую логику Таис и ее беспокойство.

— Он ускакал в пустыню через южные ворота.

…Издали увидела Таис скучающего коня Александра, потом его самого, лежащего на песке. Он был настолько углублен в себя, что даже не сразу услышал ее приближение. Когда он обернулся, и Таис увидела его отрешенное лицо, она испугалась — мрачная дума покрывала его потухшие глаза.

— Александр, — Таис бросилась к нему. — Что случилось, любимый?

— Ничего, я просто пытаюсь пережить этот день, — бесцветным голосом произнес он.

— А что сегодня за день такой?

— День усталости, бессилия, бывают иногда такие дни, когда… я… как будто должен умереть, чтобы потом возродиться…

— Это так, будто уходишь на дно, все глубже, чтоб потом оттолкнуться от него ногами и всплыть на поверхность?

Александр слабо улыбнулся, в его глазах мелькнула первая искорка жизни.

— Твои волосы сливаются с песком, — невпопад заметила Таис.

— А твои глаза сливаются с небом, — он остановил на ней свой взгляд, — уходишь на дно… как люди умеют описывать свои странные состояния. Я должен умереть совсем, все должно выйти из меня, все силы. Как кувшин из-под прокисшего молока надо вымыть перед тем, как туда вольют свежее, так и я должен опустошиться и очиститься. Но жизнь непременно появится непонятно откуда. Надо только иметь терпение…

— Имей терпение! В каждый момент может все измениться. Иногда даже не надо ждать следующего дня, — зашептала Таис.

— В моей жизни все решено. А как бы я хотел быть творцом себя и единовластным хозяином своей жизни. Я не хочу никаких вмешательств извне.

— Это так и есть, поверь мне. Узнав тебя, я поняла, что тебе ничего не упало в руки с неба. Все, чего ты достиг, ты достиг своим трудом, потом и кровью. И то, какой ты есть — плод твоего труда. У тебя есть великие цели, мечты, и ты претворяешь их упрямо и мужественно, как никто другой. Никто — ни боги, ни судьба — ничего не дарят тебе незаслуженно. Так я думаю, — Таис разгорячилась и не замечала, что говорит совсем не по теме. — Все эти разговоры, что ты — любимец богов и баловень судьбы — простое желание завистников приуменьшить твои заслуги.