Милая пленница - Кристина Скай Страница 43

— Ты всегда так груба?

— А вы всегда так боитесь правды? — поинтересовалась она. — Да, вообще-то я давно заметила: мужчины не любят прямоты. И это стоило мне многих поклонников в Индии, но я была только рада от них избавиться. Их интересовало лишь мое… — Внезапно она умолкла и раздраженно скривила губы. — Чтоб им пусто было!

— Так что же их интересовало, дорогая? Твое изумительное тело? Твоя пылкость? — Хоуксворт не мог отвести глаз от ее прелестного лица. И, сам того не сознавая, крепче сжал пальцами ее руку. — Если не это, то они просто дураки! — пробормотал он низким, хрипловатым голосом.

В его глазах безумно плясали серебряные огоньки… Александра, видя их, гадала, в самом ли деле она выпила слишком много. Сердце ее билось сильно и неровно, но она подумала об этом с непонятной ей самой отстраненностью.

— Не глупее вас! — возразила она и вдруг забыла, о чем, собственно, они говорили.

— Возможно, я и дурак. — Его пальцы неожиданно ослабели; он мягко подтолкнул Александру к двери. — Идем, я же собирался тебе кое-что показать.

— Еще какие-нибудь непристойные картинки? Спасибо, не хочется.

Хоук окинул ее серьезным взглядом.

— Ты увидишь красоту… красоту, почти равную твоей собственной.

— Я вам не верю, ваша светлость.

— Хоук, — прошептал он. — Зови меня Хоуком.

— Очень подходящее имя для такого, как вы… короткое и жесткое. Хищник.

Александра заметила, что темная прядь волос снова упала на его лоб. И что-то было в исходящем от него запахе… Александра нахмурилась, пытаясь сосредоточиться. Что это такое? Пряное мыло и старая кожа. Свежий запах сена. Смутная сладость вина. Александра бессознательно вздохнула поглубже, наполняя легкие этим необычным ароматом…

— Ну так что же, мисс Мэйфилд? Похоже, ты боишься, что под воздействием спиртного вырвутся наружу твои истинные чувства?

— А вам бы понравилось, если бы я разорвала вас в клочья?

Он усмехнулся.

— Сварливая баба!

— Куда вы меня тащите? — резко спросила Александра, встревоженная интимностью его тона. Он вел ее по длинному узкому коридору в ту часть дома, где она еще ни разу не бывала.

— Сама увидишь!

Хоук толчком распахнул дверь и увлек девушку в темный двор. Она ничего не видела вокруг. Потом в темноте скрипнула дверь, и на Александру хлынула волна теплого, влажного воздуха, насыщенного ароматом цветов.

А через мгновение у нее захватило дух… Она увидела высокий стеклянный свод, освещенный сотнями свечей. Вокруг все было зеленым — это была безумная путаница, буйство деревьев, кустов, цветов…

— Оранжерея, — пояснил Хоук. — Мы здесь выращиваем овощи, цветы, деревья, так что почти круглый год у меня есть свежая зелень. И ландыши для твоей ванны тоже выросли здесь. — И он провел девушку вдоль длинного ряда деревьев к большой скамье, уставленной кадками с ландышами.

— Какая прелесть! — воскликнула Александра, наклоняясь к цветам и вдыхая их аромат. Но внезапно у нее закружилась голова. А когда она выпрямилась, Хоук стоял совсем рядом, и его взгляд, казалось, проникал сквозь ее шелковое платье… Александра медленно, как во сне, повернулась. Свечи начали качаться и множиться, сотни превратились в тысячи… у девушки пересохло в горле.

— Что… что вы делаете?..

— То, что мне весь вечер хотелось сделать, — ответил Хоук низким, настойчивым шепотом. Он очень осторожно положил ладони на ее пылающие щеки и большими пальцами погладил нежную кожу.

Александра искренне хотела сопротивляться… она даже сжала руки в кулачки и подняла их к груди Хоука… Но почему-то они перестали ее слушаться, почему-то все плыло перед ее глазами и в голове тоже. Она как бы раздвоилась и стала двумя женщинами: одна была гордой и отстраненной, а другая тянулась к губам герцога, страстно желая ощутить их прикосновение…

С бесконечной нежностью Хоук привлек ее к себе, прижал к мускулистому телу, давая девушке почувствовать свое возбуждение.

— Боже, как я хочу тебя! — проговорил он, осторожно проводя пальцем по ее дрожащим губам. — Мне не забыть вкуса этих губ. Мне не забыть теплой тяжести твоей груди в моих ладонях…

Глаза Хоука сверкали, когда он наклонился и поцеловал Александру, не скрывая ни своей силы, ни своего еле сдерживаемого желания.

«Он подлец! — предостерегал Александру неясно слышимый голос. — Ударь его!» Но Александра не обратила на это внимания. Все ее существо сосредоточилось на ласкающем бархате губ Хоука… он дразнил ее языком, пока она не застонала тихонько.

Но тут мир резко повернулся вокруг своей оси, и Александра упала бы, если бы Хоук не поддержал ее твердой рукой.

— Ты постоянно твердишь о своей честности, — сказал он. — Так признайся же честно, что ты сейчас чувствуешь?

Огромные глаза Александры светились, отражая пламя свечей. А когда она заговорила, ее голос прозвучал едва слышно.

— Похоже, я и вправду пьяна. — Она облизнула пересохшие губы и тут же увидела, как вспыхнули его глаза от невольной соблазнительности ее жеста. — Ну, может быть, не то чтобы пьяна… Боюсь, я слишком мало ела за обедом. Наверное, если бы я…

Хоук медленно провел пальцем по ее пухлой нижней губе, наслаждаясь ее изгибом.

— Только скажи, и я заставлю тебя забыть о голоде.

Вокруг плясали и кружили свечи, густые ароматы наполняли легкие Александры… Взволнованная, ослабевшая, томная, она закрыла глаза.

— А если я не скажу? — неуверенно поинтересовалась она, боясь и его ответа, и самой себя.

— Ты ведь уже говорила, что я подлец. А подлец не станет колебаться, если ему хочется погрузиться в сладостные глубины.

У Александры перехватило дыхание. И она сама не заметила, как ее руки скользнули к шее Хоука и запутались в темных густых волосах, падающих на воротник.

И через мгновение она уже была в его сокрушающих объятиях. Хоук выругался, споткнувшись обо что-то, и губы Александры изогнулись в чувственной улыбке — ее радовало его безрассудное желание, она прекрасно понимала, что сама вызвала его…

Знойная, душная ночь, насыщенная роскошными запахами цветов и зелени, стояла вокруг… а герцог нес Александру в дальний конец оранжереи. Сквозь стеклянную стену она мельком увидела серебряный полумесяц, повисший над самым горизонтом, а потом заметила плетеное кресло, окруженное апельсиновыми деревьями в кадках…

Хоук осторожно опустил девушку на мягкие подушки и встал перед ней на колени; глаза его, отражая лунный свет, сверкали серебром.

Девушка чуть прищурилась; у нее кружилась голова. Она чувствовала проникающую откуда-то прохладную струйку воздуха, ощущала теплое дыхание Хоука на своей груди…

— И об этом тоже я думал весь вечер, — пробормотал Хоук, зубами отрывая кружевную полоску, прикрывавшую глубокий вырез платья. Ее пышная грудь, посеребренная луной, вздымалась и опадала…