Семь солнечных дней - Крис Манби Страница 43

Мальчишка повернулся к матери и прошептал что-то ей на ухо, отчего все турки в автобусе засмеялись. Видимо, он хотел сказать по секрету, да не получилось. Речел повернулась к Яслин. Яслин попыталась улыбнуться в ответ. Но ей было вовсе не смешно. И не потому, что она не знала турецкого. Просто Яслин не понимала, с чего это нужно потешаться над каждой глупостью, которую произносят маленькие дети.

Мальчонка снова посмотрел на нее и улыбнулся. Яслин уставилась на прореху, где раньше были его передние зубы. Взглянула на толстые ручонки на коленях, которыми он лапал ее ноги, чтобы устроиться поудобнее. Он использовал ее колени как предмет мебели, в ярости подумала Яслин. Этот ребенок явно не понимал, что во взрослом мире существуют какие-то невидимые преграды. Считал, что взрослые – не более чем помощники в его пути по миру.

– Какой милый малыш, – умилялся кто-то с заднего сиденья.

Яслин сразу же вспомнила осу-убийцу, которая откладывает яйца в гусеницах. И когда наступает нужный момент, личинки проедают несчастное существо, чтобы выбраться на свет божий.

Яслин наперебой твердили, что из нее получится замечательная мать. Она такая забавная, говорили друзья. Творческая, интересная натура. Она могла бы воспитать в ребенке свободный дух и настоящую индивидуальность. Да что там, ей под силу вырастить пятерых! Но они не понимали, что Яслин так весела и беззаботна, потому что у нее нет обязательств. Ей не о ком волноваться, кроме себя самой. Лишившись ночного сна, денег на туфли и талии, она уже не будет такой забавной.

Яслин решила никогда не становиться клушей. Пока ее подружки умилялись младенческими комбинезончиками в детском отделе «Харви Николс», Яслин надумала написать письмо менеджерам универмага: мол, отдел модной одежды для малышей рядом с бутиком соблазнительного белья внушает ей отвращение к сексу. Похоже, гормон, позволявший увидеть что-то прекрасное в орущих багровых червячках, которых выдавали за новорожденных младенцев, у Яслин напрочь отсутствовал.

Но дети просто преследовали Яслин – подобно кошкам и собакам, бегущим навстречу тому человеку, который до смерти их боится. Она потерла колено, которого всего минуту назад коснулась липкая рука мальчишки. Он перемазал ее какой-то вязкой дрянью. Ее так и тянуло достать из сумки дезинфицирующие салфетки. Проклятье, если даже от липкого отпечатка на коленях ее воротит, она уж точно не готова видеть какашки, рвоту и отрыжку на своих нарядах от модельеров. Нет уж, спасибочки.

Малявка затянул песню. Его родители были в восторге. Старик на заднем сиденье принялся хлопать в ладоши, и вскоре его примеру последовал весь автобус, даже Речел. Яслин тоже сложила ладони. Как же, ведь если ребенок поет, все должны радоваться. Все равно что присутствовать на выступлении Сталина.

Этой песне не было конца. И у нее не было мелодии. Только Яслин казалось, что она закончилась, как пацан заводил новый куплет. Когда водитель резко завернул за угол и въехал в автобусный парк Бодрума, мальчуган все еще пел. Лишь при виде старика, который снова рухнул с ведра, дьяволенок заткнулся и зашелся хохотом.

– Чудесный ребенок, – сказала Речел, когда они вышли из автобуса.

– Угу, – вяло кивнула Яслин. – Куда пойдем?

Они добрались до конца автобусного парка, где с десяток туристов задавались тем же вопросом. Утренний дождь превратил дорогу в вереницу стремительных ручейков. «Недостаток дренажной системы», – подумала Яслин. Пока они мялись на тротуаре, раздумывая, в какой стороне гавань, двое парней на мотоцикле срезали угол слишком близко к обочине и забрызгали ноги девушек мутно-коричневой водой.

– Козлы! – закричала Речел.

– Идиоты! – добавила Яслин и показала удаляющемуся мотоциклу неприличный жест. – Дебилы несчастные. – Отступив шаг назад, она принялась отряхивать ноги. – В этой луже небось полно паразитов. Еще не хватало расстройства желудка, мне и так хреново! И брюки испорчены. Мало того, что тот щенок в автобусе испоганил их своими грязными лапами!

Укороченные белые брючки были покрыты коричневыми пятнами.

– Отстирается, – успокоила Речел.

– Нет, не отстирается. Вонючие турки.

Речел обомлела.

– Да это, наверное, были туристы, такие же, как мы, – рассудительно произнесла она.

– Ну и что, мои брюки все равно испорчены.

Яслин изучала пятна.

– Отстираются. Что это за материал?

– Они не отстираются, черт тебя дери, – огрызнулась Яслин. – Придется сдавать эти вонючие брюки в химчистку, но пока мы вернемся в Англию, будет уже поздно. Пятна останутся навсегда.

Яслин резко выпрямилась. Она так сильно стиснула зубы, что проступили вены на шее.

– Яслин, ты в порядке? – робко спросила Речел.

– Да.

– Ты уверена?

– Уверена, – рявкнула Яслин. – Давай искать эти долбанные магазины.

На светофоре зажегся зеленый свет. Движение почти прекратилось. Яслин рванула через дорогу в совершенно неверном направлении.

О боже. Оказалось, что наводнение в автобусном парке – по бодрумским меркам – сущие пустяки. Добравшись до гавани, девушки обнаружили, что переполненная канализация вышла из берегов, и очаровательная рыночная площадь покрылась тонким слоем жидкого дерьма.

По такой почве нежелательно ходить в тряпичных босоножках.

Речел давно не видела Яслин в таком дурном настроении. Когда Яслин сердилась, это было ни с чем не сравнимое зрелище. В лучшем случае, тучи на ее лице укрыли бы солнце. В худшем – остановилось бы автомобильное движение. Любой водитель, взглянувший на нее, обратился бы в камень.

– Где-то здесь должен быть огромный рынок, – ободряюще произнесла Речел. – Куча хороших ювелирных магазинов.

– Сомневаюсь, – процедила Яслин.

– Можем пойти посмотреть замок, если хочешь. Если я не ошибаюсь, он сохранился со времен крестовых походов.

– Речел, мы знакомы пятнадцать лет. За это время я хоть раз интересовалась какими-то долбанными замками?

– Я только пытаюсь скрасить неудачный день, – напряженно проговорила Речел.

– Обратный автобус точно только через час?

– Ну, можем взять такси. Меня теперь в турецкий автобус силком не затащишь. Хотя помнишь, какой очаровательный мальчик с нами ехал!

– Может, хватит сюсюкать из-за этого ублюдка?

– Что?!

– Хватит сюсюкать!

– Я не сюсюкаю.

– Неправда. «Какой милый ребеночек!» – передразнила Яслин. – Брось, Речел, никакой он не милый. Башка как раздавленный грейпфрут. И он выпендривался. Меня он просто достал.

– Яслин. Как можно быть такой злюкой? Это же маленький ребенок, только и всего. В таком возрасте дети не понимают, что значит выпендриваться. Он просто хотел нас развлечь. Мои племянники, Джейк и Гарри…