Любовь и другие иностранные слова - Эрин Маккэн Страница 43

Мы дошли до угла.

– Простите. О чем мы говорили?

– Я спросил, какие тут зимы.

– Серость и слякоть.

Мы переходим дорогу.

– У тебя точно ничего не случилось? У тебя расстроенный вид.

– Просто задумалась.

– О чем? – Его широкая улыбка кажется почти игривой. Хуже этого вопроса может быть только «Сколько тебе лет», но мой возраст он и так знает. – Поделись мыслями.

Вздох. Разочарованный вздох. Неописуемо разочарованный вздох.

– Кхм, ну, на самом деле я думаю о проекте по языковой вариативности.

– Я могу чем-то помочь?

– Нет, спасибо. Просто пишу его в уме.

– Я таким обычно занимаюсь во время бега. И именно поэтому мне больше нравится бегать с кем-нибудь. Можно обменяться мыслями.

– Ха, – отвечаю я и позже пишу в своем новом дневнике:

Понедельник, 6 октября

А мне не нужен партнер по бегу. Мне всегда казалось, что парочки, которые вместе бегают, скоро и одеваться начнут одинаково.

К пятнице я понимаю, что не использую дневник по назначению. Папа попросил меня писать что-нибудь подлинное, и смотрите, что вместо этого получается у меня:

Вторник, 7 октября

Сегодня по пути в Кэп Стью пукнул, а я нет. И он не смутился, а мне за него было неловко. Нам обоим нужно разобраться с личными границами.

Среда, 8 октября

Сходила со Стью и Итаном в Фэйр-Граундс. Никто не пукал.

Четверг, 9 октября

Сходила к окулисту. Линзы будут готовы на следующей неделе. Два комплекта (спасибо, Кейт!). Жду не дождусь, когда смогу отдать должное ее вдумчивому подходу к выбору подарка.

Пятница, 10 октября

[пропуск]

Я вслух говорю дневнику: «Сегодня мне нечего писать». Все-таки я перед ним отвечаю, поэтому лучше предупредить сразу.

Но на самом деле темы у меня есть, и мы с дневником оба это знаем. И, готова поклясться, именно это меня и добивает: я знаю, для чего нужен блокнот, и знаю, что подвожу и себя, и папу.

Отлично, у меня двойка за Дневниководство для начинающих.

Позже тем вечером я с некоторой торжественностью располагаюсь за столом, открываю блокнот, пишу «Дорогой Итан» и останавливаюсь. Я вспоминаю каждую нашу встречу, каждую улыбку, каждую прогулку, каждое слово, сказанное друг другу с того момента, как глаза наши встретились впервые.

Дорогой Итан!

Вы верите в любовь с первого взгляда? Я не верила, пока не встретила вас, но потом прочла несколько статей о том, что это вполне научный феномен. Или просто существующее явление, а не научный феномен. Я не знакома со статистикой, но могу сказать вам, что, насколько мне известно, из всех моих знакомых такое случилось только со мной. Я думаю – я полагаю – я почти наверняка знаю, что это случилось, когда я впервые увидела вас. Что-то случилось. Что-то необычное, волнующее и восхитительное, и чем больше я вас узнаю, тем более странным, волнующим и восхитительным это становится, потому что у нас столько общего, мы так связаны нашей похожестью. Вы и сами говорили о сходстве между нами, когда мы впервые шли в Фэйр-Граундс. О том, как мы понимаем друг друга, как говорим на одном языке (то есть последнее сказала я. Или хотела. Во всяком случае, подумала). Вы сказали, что понимаете, какая я и что такое понимание встречается нечасто. Вы правы: противоположности не притягиваются.

– Что пишешь?

Я подпрыгиваю и резко оборачиваюсь в кресле: Кейт.

– Ты вообще когда-нибудь стучишься?

– Что это у тебя? Признание в любвиииии?

– Заткнись! В прямом смысле слова, заткнись!

– Я угадала! Можно поглядеть?

– Уходи. – Она тянется к моему дневнику, и я хлопаю ее по руке, а потом быстро пихаю тетрадь в ящик стола.

– Прости. Прости, Джози, я же только пошутить хотела.

– Не смешно. И это не любовное послание. Я просто… писала, как прошел день.

– Ладно, ладно. – Она прыгает на кровать.

– Тебе что-то нужно?

– Ого, да ты не в духе.

– Кейт, ну правда, что тебе нужно? Я тут немножко занята.

– А чего это ты не на футболе? – Сегодня вечером у нас в школе матч.

– Живот болит, – вру я.

– А, тогда понятно, почему у тебя плохое настроение.

– Это из-за тебя оно плохое.

– Боже, да остынь ты. Я ухожу. Просто мама сказала, что ты дома, я и подумала, может, ты захочешь посмотреть кино со мной и Джоффом.

– О, что-нибудь о клещах? Клещ страны Оз? Клещтаник?

Кейт поднимается.

– Клещ и предубеждение.

Она уже вышла из комнаты и подошла к лестнице.

– А, знаю, знаю! – кричу я ей вслед. – Гарри Поттер и Клещ-Полукровка!

Я закрываю дверь, возвращаюсь к столу и дописываю свое послание:

Когда-нибудь я отважусь и скажу вам все это лично. А пока я предаюсь безмолвным и счастливым размышлениям о вас и могу сейчас сказать, что, может, люблю вас. Или смогу полюбить когда-нибудь.

С любовью – когда-нибудь,

Джози.

Позже я засыпаю, довольная тем, что наконец употребила дневник по назначению. Жалко, что у меня нет красной ручки. Поставила бы себе «пять» за сегодняшнюю запись.

Утром мы собираемся у Миллисент: это крошечный салон свадебной моды, где посетителей принимают только по записи. В гостиной в кремовых тонах нам предлагают круассаны, апельсиновый сок, чай и кофе, а потом мы идем в примерочную (тоже в кремовых тонах), где нас начинают переделывать.

Миллисент – это миссис Миллисент ДеГраф, французская эмигрантка с приятным акцентом, увядшим от солнца лицом, волосами цвета соломы, умело зачесанными назад ото лба и рассыпанными по плечам. Сейчас она замужем в третий раз и утром с удовольствием рассказала нам, что первый ее муж был мальчишкой, второй – ошибкой, а третий – любовью всей ее жизни.

– Pourquoi? – спрашиваю я. – Почему?

– Mon coeur. Il est à mon coeur. Sans lui, une partie de moi est allée. Мое сердце. Он в моем сердце. Без него часть меня исчезла.

– Джози. – Мэдисон Орр произносит мое имя так ласково, словно обращается к щеночку. Она поворачивается к маме и Мэгги (они стоят прямо рядом со мной) и говорит: