А там живут ласточки - Ольга Жван Страница 43

– Да, начинаю. Ты же понимаешь, что это – твоя личная реакция, не имеющая никакого отношения к ситуации. Это – твое ощущение. Если бы ты меня спрашивал обо мне, я бы считала, что тебе интересно узнать меня получше, и мне это было бы приятно.

Егор сидел, надувшись, он привык считать себя самым умным, и ему очень сильно не нравилось, когда девушка разговаривала с ним таким поучающим, как ему казалось, тоном. На самом деле Лиза старалась лишь спокойно объяснить свою позицию и уточнить ее. Внезапно девушке стало скучно. Узнать, что все, что мужчина может о себе сказать – это умный и красивый, причем в обратной последовательности, это, как минимум разочаровывает. Так мог сказать о себе маленький ребенок.

Стараясь не выдавать своих мыслей потухшим взглядом, девушка встала с дивана и отправилась к столу, где уже давно стояла чашка с остывающим кофе. И в самом деле, лучше бы они сейчас просто смотрели фильм…

* * *

За чашкой чая в редакции обсуждались совершенно разные темы, хотя, в основном, конечно, это были личные отношения. Молодые талантливые журналистки, отличающиеся точностью суждений и меткостью реплик, не давали расслабиться ни себе, ни читателям, ни друг другу.

Слушая Надю, которая рассказывала о том, насколько она оказалась неготовой к семейной жизни, Лиза думала о своей ситуации, в которой краеугольным камнем стало понятие «взаимопонимание», от которого ее, кажется, уже начинало подташнивать, настолько часто его произносил Егор. В тему вдруг вспомнилось выражение, прочитанное когда-то в интернете: «Женщина – это книга, написанная для мужчины. Если не понял, значит, не для тебя написана…». Лиза хмыкнула.

Надя посмотрела на подругу с удивлением, ведь в данный момент она делилась не сильно приятными для нее моментами своей биографии и подобная реакция была неуместной. Лизе стало немного неудобно, и она спрятала лицо за чашкой кофе, потому что смеяться, собственно, было не над чем.

– Ну что скажешь? – спросила Надежда Лизу по пути из кафе.

– О чем? – тут же насторожилась Лиза.

– Что у тебя происходит? Предсвадебный мандраж?

Лиза задумчиво посмотрела на свое кольцо на пальце. Мандраж был однозначно, но связан он был скорее с сомнением в правильности решения, а не с волнением и предвкушением. Проще говоря, Лиза сомневалась. Стоило ли обсуждать это в узком девичьем кругу? Видимо, она оказалась не настолько искренней, насколько привыкла о себе думать.

– Да нет. Вроде бы все спокойно, – улыбнулась девушка и перевела тему на удачный фасон платья, выставленного в витрине одного из магазинов, – зайдем, померяем?

– Давай, – ответила Надя, которая отличалась тактом лишь в некоторые моменты времени, и Лиза догадывалась, что хватит ее ненадолго.

* * *

Бесконечные дожди навевали уныние. Вдохновение, как будто, решило уволить Лизу или уволиться само.

– Журналист без вдохновения – жалкое зрелище, – грустным монотонным тоном сказала Лиза, вяло ковыряя палочками рис в тарелке. Недалеко стоял любимый салат девушки с морскими водорослями, удивляя непривычно ярким зеленым цветом, по краям тарелки с рисом аккуратно лежали кусочки сочного угря в сладком соусе. Но любимый набор блюд, почему-то, сегодня ее не радовал.

Вера сидела напротив и внимательно смотрела на сестру. Она давно уже не видела Лизу такой подавленной и рассеянной. Внезапно вспомнив, что для творческого человека перепады настроения – вполне обычное явление, не привыкшая всерьез беспокоиться о чем-то, кроме своей собственной жизни, Вера решила сменить тему и рассказать о своих делах. Ожидающая подобного поведения Лиза, устало вздохнула. Сейчас она не получила главного, в чем нуждалась – молчаливого слушателя. Ей редко хотелось поделиться сокровенным, в разговоре она сама пришла бы к причине такого своего состояния. Но, видимо, невнимание Веры, в этот раз, смогло ее вовремя остановить. Девушка не была уверена в том, что сама хочет знать причины своей апатии. Пытаясь вникнуть в тонкости общения Веры с сотрудницами, Лиза немного отвлеклась. Однако понимая, что без помощи алкогольного мохито, долго не продержится, она заказала сразу три. Вера неодобрительно посмотрела на сестру, но решила, видимо, не отвлекаться от темы, на которую могла рассуждать часами.

Дальше разговор перешел на Марину и других общих знакомых. Моменты из их жизней уже были для Лизы более интересными, что позволило ей немного отвлечься от грустных мыслей и вникнуть в суть обсуждаемого.

Вера недолюбливала Марину, считая, что она использует ее сестру, сама же Лиза считала такое определение несколько наивным, поскольку все мы так или иначе друг друга используем. Если, поговорив с человеком, чувствуешь удовольствие, радость или облегчение, то значит, ты использовал человека для получения подобного комфортного состояния. И хорошо, если это удовольствие и польза взаимны. В любом случае, именно Марина давала Лизе то внимание, которого Лиза не получала от сестры, поэтому ее легкие перегибы были вполне адекватной ценой за это.

Сейчас, слушая мнение Веры о Марине, Лиза была крайне не согласна с сестрой, потому что, увидев подругу с ребенком, она впервые за весь долгий период их общения увидела одухотворенное состояние молодой мамы. Казалось, именно с появлением ребенка, жизнь Марины приобрела, наконец, некий важный и таинственный смысл. Может быть, тем для разговоров стало меньше, потому что для подруг вдруг стали актуальными совершенно разные сферы жизни, но само материнство подействовало на подругу благотворно, Лиза была в этом абсолютно уверена, о чем и сообщила сестре.

– Ты, как всегда, к ней относишься лучше, чем она к тебе. Я вообще не понимаю, о чем и зачем ты с ней общаешься, что у вас с ней общего?! – сварливый привычный тон Веры, когда она говорила о Марине, на этот раз разозлил Лизу. Продолжать разговор ей не хотелось, потому что девушка вдруг поняла, что устала от категоричности в суждениях сестры, от того, что она считала себя вправе судить и давать советы, о которых никто не спрашивал, определять, насколько важны, а, точнее, не важны чужие жизни. Удивленная такой своей резкой реакцией на, в общем, стандартное поведение сестры, Лиза поспешила закончить обед и, сославшись на необходимость зайти за документами в издательство, выскочила под холодные капли дождя, стараясь как можно быстрее остудить свой разум.

* * *

Вернувшись домой, мокрая и продрогшая до костей Лиза решила прекратить свое тягостное состояние и, достав конспект с курсов по НЛП, старательно следуя инструкции, сделала несколько небольших техник.

Состояние значительно улучшилось и, стоя под горячим душем, девушка даже стала тихонько напевать детскую песенку. Впрочем, помнила она всего лишь несколько строк, поэтому кусок текста «День добрый, день добрый, день добрый, день добрый, леса и поля… День добрый, день добрый, мы рады вернуться в родные края…» звучал по кругу много раз. Лиза засмеялась. Мысль о том, что слова детской песенки о прилетевших птичках, в точности соответствуют вдруг повысившемуся настроению, почему то ее развеселили еще сильнее.