Слово джентльмена - Сюзанна Энок Страница 44

– Ты принес мне лимонад со льдом, Тристан? – спросила она.

– Да, дорогая! – откликнулся Тристан и, положив ладонь на локоть Роберта, шепнул ему на ухо: – Подожди в моем кабинете!

Первым желанием Роберта было уйти и спрятаться где-нибудь в уединенном тихом уголке, чтобы не выслушивать того, что собирался сказать ему старший брат, однако он все же сумел перебороть себя.

Пока Эдвард подробно рассказывал Доукинсу о лодочных гонках на Темзе, Брэдшоу и Эндрю коротали время в холле. У обоих было мрачное, даже злое выражение на лицах. Никто из них ни разу не взглянул на Роберта, он же, превозмогая боль в колене, постоял некоторое время в гостиной и нехотя направился в кабинет Тристана.

Старший брат вошел туда несколькими секундами позже. Роберт слышал, как захлопнулась дверь, но даже не повернул головы.

– Садись, – услышал он голос Тристана за спиной.

– Спасибо, не хочу!

– Ну хорошо. – Виконт вздохнул. – Я только хотел сказать, чтобы ты не выходил из дома сегодня ночью.

– Это еще почему?

– Может быть, ты наконец соблаговолишь посмотреть на меня и не отворачиваться хотя бы на время нашего разговора?

Роберт тяжело вздохнул и, повернувшись лицом к брату, стал смотреть через его плечо в окно.

– На протяжении вот уже трех лет ты упорно стараешься заставить меня найти себе занятие, – проговорил он сквозь зубы. – Отчего же сегодня ты протестуешь против моей поездки в Воксхолл?

– Сейчас мне трудно все объяснить, Роберт, и к тому же я крайне не хотел бы портить тебе настроение. Прошу тебя, останься сегодня дома, для моего спокойствия…

– Боюсь, это просто невозможно. – Роберт усмехнулся. – Так что не стесняйся и скажи, что все-таки происходит. Подозреваю, что одним из проявлений всего этого стало оскорбление, нанесенное мне час назад Уолтером Фенгроувом из окна его кареты. Этот, с позволения сказать, джентльмен обозвал меня изменником!

Тристан побледнел.

– Он посмел… Черт побери!

– Можешь не продолжать, я уже и так обо всем догадался. Произошла некая утечка информации из штаба Королевской конной гвардии, и виновным в этом объявили меня.

– Некоторые действительно так думают, но это ведь неправда!

– Я знаю, что это неправда, – нахмурился Роберт. – Вот только почему они так думают?

Тристан принялся нервно ходить по комнате из угла в угол, потом остановился и, посмотрев на Роберта, со злостью выкрикнул:

– Они так думают, потому что какой-то идиот пустил слух, будто ты побывал в тюрьме Шато-Паньон. А всем известно, что в этой тюрьме в живых остается лишь тот, кто согласится на предательство своей страны!

Роберт был настолько потрясен, что даже потерял способность мыслить и лишь неподвижным взглядом смотрел на старшего брата.

Гробовое молчание окутало все вокруг. Так продолжалось не менее минуты. Потом способность думать вернулась к Роберту. Боже! Ведь именно он стал тем идиотом, о котором только что сказал Тристан! Он сам своими рассказами о замке Шато-Паньон дал пищу нелепому мерзкому слуху о своем предательстве, и теперь это убивало его в глазах общества!

– Это смешно! – продолжал Тристан. – И я найду того лжеца, который распустил омерзительный слух, – найду и выбью из него признание, чего бы мне это ни стоило!

– Но я действительно был пленником в тюрьме Шато-Паньон! – оборвал его Роберт, перейдя на шепот.

Неожиданное признание несколько охладило эмоции Тристана, и он также перешел на шепот:

– Да нет же, ты там не был. И не наговаривай на себя! Право, не знаю, зачем ты это делаешь?

– Я соглашусь с твоим утверждением, если ты сумеешь это доказать!

– Роберт!

– Постой! Даже несмотря на то, что я побывал там, как я мог разгласить какие-то секретные документы из штаба Королевской конной гвардии? Уж не говоря о том, что вынести их из штаба у меня не было никакой возможности, ибо там я точно никогда не был! Все это тебе отлично известно, как и то, что глупо подозревать, будто я выдал какую-то государственную тайну – по своему очень невысокому положению в армии знать таковую я тоже не мог!

– Все это так, но все же некто пронюхал о том, что ты бывший пленник Шато-Паньон…

Где-то в глубине души Роберт знал, кто это мог быть. Его предала она… Она сделала это как раз тогда, когда он стал ей доверять и перед ним снова забрезжил свет… А еще она притворялась невинной и заботливой по отношению к нему, даже сбитой с толку, когда чуть ли не все мужчины вокруг начали приклеивать к нему ярлыки предателя и трубить об этом.

Роберт выпрямился и посмотрел в глаза Тристану:

– Извини, но мне надо идти по делу!

– Нет, Роберт! Ты никуда не пойдешь, пока не объяснишь мне все до конца. Каким образом кто-то еще мог узнать эту историю, если ты даже не посвятил в нее свою семью?

Роберт плотно сжал губы, стараясь подавить растущее раздражение.

– Позже! – Сказав это, он оттолкнул Тристана, толчком ноги отворил дверь и выскочил в холл, где все еще оставались Брэдшоу и Эндрю.

Одного взгляда на лицо Роберта было достаточно, чтобы оба отступили на два шага, освобождая проход.

Раненое колено Роберта громко хрустнуло, но он уже давно привык к этой боли…

Когда Люсинда вернулась домой, генерал Баррет лично открыл ей входную дверь.

– Папа! – воскликнула она, глядя в его встревоженные глаза. – Что-то случилось?

– Пройдем ко мне в кабинет!

В кабинете генерал сел за свой рабочий стол. Люсинда хотела сделать то же, но Баррет остановил ее.

– Закрой дверь! – приказал он предельно строгим голосом.

Люсинда повиновалась, после чего присела к столу.

– Все же объясни, что случилось?

– Я просил тебя не выходить сегодня из дома!

– Нет, ничего подобного ты мне не говорил! Ты только просил меня никому не рассказывать о нашем с тобой утреннем разговоре.

– Тогда почему, когда я возвращался домой, на улице меня остановили некие субъекты и начали расспрашивать, правда ли, что Роберт украл из Хорсгардза документы и передал их врагу?

Наверное, Люсинде легче было бы перенести от отца пощечину, чем услышать нечто подобное.

– Что?! – возмущенно воскликнула она. – Кто дал право кому бы то ни было говорить подобные мерзости о Роберте? Он выкрал какие-то бумаги из Хорсгардза? Какая мерзкая чушь!

Генерал грозно посмотрел в глаза дочери:

– Где, ты была сегодня утром?

– У Джорджианы, – ответила Люсинда, взвешивая про себя данное Роберту слово ничего не говорить Баррету об их разговоре и свое бесконечное доверие к отцу.