Зимний зной - Иден Бар Страница 44

Че он несет? Где Вирмантас и где молитвы, какой еще виток?!

—Вы о новом сотрудничестве, или что имеется в виду?— неподдельно заинтересовываюсь.

—Ты самородок, мой мальчик! И поверь, еще станешь звездой номер один в руках настоящих профессионалов. А мне, увы, больше нечего тебе дать. Ты перерос наш скромный лейбл, признаю. Я передаю тебя «Graffit star»…

Тут Юрий Шмильевич выдерживает драматическую паузу. Ненавижу этот театр, но как продюсер он и вправду гениален.

Если не считать того, что мой мозг сейчас просто отказывается, мягко говоря, принимать озвученную действительность.

—Не благодари,— усмехается.

—И в мыслях не было!— дерзко отзываюсь,— меня вполне устраивает и наш скромный лейбл.

Он, похоже, даже на какую-то секунду теряется. Потому что просто замолкает. Не ожидал? Или все уже решил, без меня?!

—Не горячись так, Данил,— в его тоне ощутимо сквозят стальные нотки,— ты должен быть благодарен, а что я слышу вместо этого? Документально, если хочешь знать, ты уже там, в их главном московском офисе! Тебе уже даже к нам заезжать без надобности…

Меня передёргивает. Я перебиваю его:

—Юрий Шмильевич, давайте обсудим это по приезду в Москву!

Мой голос звучит жалко, паника захлестывает меня.

—Да что тут обсуждать, Дань?— произносит недовольно. И я, не ожидавший такого предательства от него, почти теряю всякую надежду,— ты не понимаешь, какой уровень работы тебя ждет?! Не дури. Это ж не сравнить…

—Подождите! То есть, как передаете… Как вещь, по телефону?!

В моей груди давит и жжёт не выраженными чувствами.

Слил как тушку, вместе с брендом! Да, у него есть все права на мое имя, мои песни.

Я батрачил на этого человека за нищенский процент несколько долгих лет, почти без единого выходного. Но не жаловался, и был рад тому, что имел. Потому что знал — эта работа в счет моего будущего.

А теперь он так просто, ни слова не сказав, взял и отдал этот бренд и меня самого, как крепостного, в бессрочное пользование человеку, которого, он знает, я не уважаю.

Тимур Урусов — тупой высокомерный мажор, хотя и хваткий, не спорю. Но конкретно для него я бесталанный выскочка, детдомовец, что он не раз давал мне понять при личных встречах. Не особо церемонясь.

Так что это вообще удивительно, чем я его заинтересовал! Хотя, нет, если вспомнить о его нахальной сестрице.

Выходит, они решили, что я буду безропотно пахать на одного и трахать вторую?!

Но так не будет. Пошлю их всех, и начну, пожалуй, с Вирмантаса.

Не беда, обойдусь без бренда ZIMMA и без старых узнаваемых песен. Я запишу новые, неважно, с новым продюсером или без него!

—Не стоит так со мной разговаривать, Данил. Не ценишь ты добра,— злобно цедит Юрий Шмильевич,— забыл, откуда взялся, без роду и племени?!

Вот тут становится окончательно ясно, что дальнейший разговор с ним не имеет смысла.

—Вам-то что до моего происхождения?— спокойно реагирую.

—Ладно, давай не будем ссориться!— произносит он уже более миролюбиво,— тоже не хочу, знаешь… Ты же мне как сын.

От этой наглой лжи я морщусь. Все-таки очень хорошо, что мне не приходится видеть сейчас его рожу перед собой.

Было бы очень непросто сдержать эмоции.

—Эй, Данька,— весело спрашивает, видимо, расценив мое молчание как смирение и покорность судьбе,— ну ты чего, завис там?

—Юрий Шмильевич, а… мне уже как, в Москве в ваш офис не являться, сразу идти в «Graffit star»?— решаю закосить под дурачка.

Хотя мне убить его хочется.

Слышу, Вирмантас усмехается, продолжая играть в доброго дядю. Только вот актер из него так себе!

Автобус, накренившись, наконец, выбирается из фанатской пробки благодаря подоспевшим ментам, и Тоха просыпается. Почему-то во всех странах бывшего Союза фанаты особенно дикие.

—Ну что ты, Даник, я всегда тебе рад, приходи в любое время,— смеётся. Ага, это если бы у меня было время с той загрузкой, которая планируется в чудном продюсерском центре Тимура. У него даже сестра сутками работает.

Ну, ничего, на один визит время найду.

Я прощаюсь с ним, а перед глазами уже стоит светлый образ Машеньки Громовой. Его юрисконсульта.

Вообще то, в продюсерском центре Вирмантаса не один юрист, но именно ей довелось заняться однажды документальным оформлением наших с ним деловых отношений.

В итоге, помимо контракта, у нас с несвободной Марией случился короткий, но яркий роман. Я никогда не страдал повышенной совестливостью, поэтому Машин муж-импотент ничуть не мешал мне наслаждаться ее обществом, а ей раскрывать в себе новые женские грани.

Спустя какое-то время эти отношения сошли на нет. Маша, умная и красивая женщина, не собиралась расставаться с мужем. В том, что кроме секса, он ее вполне устраивал.

Поэтому я до сих пор в подробностях помню тот день, когда щедрая во всех отношениях Маша сказала мне, что у нее есть для меня прощальный подарок. Совершенно особенный.

Мы валялись в кровати у нее дома. Голые и уставшие, муж в отъезде, одна сигарета на двоих — все по классике.

—Мой львеночек,— сказала она, забирая у меня сигарету,— этот хитрый лис, наш продюсер, обдирает тебя как липку и будет обдирать еще долгие годы! Это факт.

—И?

Я не спорил с ней, я соглашался. И даже отвлекал от болтовни и от сигареты, пока она не сказала главное:

—И мне это показалось несправедливым! Я решила немножечко исправить ситуацию там, где это было возможным.

—Каким образом?

—Дело в том, что при составлении контракта Вирмантас забыл уточнить один пункт. А именно, размер материальной компенсации артисту в том случае, когда продюсер расстается с ним по своей инициативе! По умолчанию, в наших типовых контрактах эта сумма равна размеру стопроцентного гонорара за десять последних концертов, данных артистом, без вычета комиссии продюсеру. Щедро, согласись! Даже очень скромный артист у Юрия Шмильевича на квартирку себе в Москве заработает.

—Соглашусь. Не знал о таком пункте!— искренне заинтересовался я. Задумался, даже сигарета потухла.

—Ты что же, контракт свой не читал?!— посмеялась надо мной Маша.

—Просмотрел,— признался честно,— кажется, было что-то такое. Меня тогда больше интересовал процент от общего гонорара, мои штрафные и все такое. Инициатива Вирмантаса за его же бабки, это же от него зависит!

—Ну, ты правильно мыслишь,— голая девица напротив уже снова настраивалась на шаловливый лад, но я, зафиксировав ее покрепче, заставил закончить свою мысль:

—И что же ты сделала? Конкретно.