Твое прикосновение - Дебра Маллинз Страница 44

Лощеный господин отвернулся и, не сказав ни слова, вылетел из дома. Роган со вздохом сел на стул. Он не хотел платить Петерсону так щедро, но был готов дать и больше, лишь бы избавиться от него. Этот человек был злобным и подлым. Оставить в его распоряжении гнедую означало обречь ее на смерть.

Он находил утешение в том, что Кэролайн похвалила бы его, поскольку Петерсон ушел целым и невредимым, а не хромающим и кровоточащим полутрупом. Он надеялся, что она оценит его самообладание, хотя ему было чертовски трудно сдержаться и не проучить Петерсона. Что он себе думал, этот жалкий негодяй, когда избивал несчастное животное…

Его мысли вдруг оборвались, когда его взгляд упал на какой-то черепок, лежащий у камина.

Наверное, он остался там по недосмотру того, кто последним убирал комнату. Маленький белый осколок, которому не стоило придавать значения. Однако он понял, что это такое. Вчера вечером, когда он затеял драку со своим братом, они разбили несколько фигурок и одну вазу, сражаясь не на жизнь, а, казалось, на смерть. Этот осколок был, очевидно, напоминанием о погроме, который они устроили.

А кто убирал в комнате? Кэролайн? Таллоу? Графтон?

Он никогда прежде не задумывался о том, кто наводит порядок в комнатах. Он никогда не замечал последствий беспорядков, которые они так часто учиняли в доме. Сколько слуг вынуждены были убирать за ними, когда они с отцом и братом выясняли отношения на кулаках?

Роган встал со стула и наклонился, чтобы подобрать черепок. Он выпрямился и внимательно взглянул на него.

Он провел последние полчаса, проклиная Петерсона за его ужасное обращение с животными.

Но был ли он сам намного лучше?

* * *

Кэролайн уже готовилась ко сну, когда раздался тихий стук в дверь. Поплотнее закутавшись в одежду, она сказала:

– Войдите.

Роган отворил дверь. На нем был халат, и выражение его лица поразило ее странной отрешенностью. Он покорно стоял в дверях.

– Можно войти?

– Я только что дала разрешение, – сказала она с улыбкой. Но когда он не ответил на ее шутку, она стала серьезной:

– Роган, что случилось?

Он подошел к ней и взял за руки. Он всматривался в ее лицо так пристально, что она тут же лишилась остатков самообладания.

– Я лишь пришел пожелать тебе спокойной ночи, – сказал он наконец.

Ее губы разомкнулись, и с них слетело тихое «о».

– Ты должна знать: я обдумал наш сегодняшний разговор. Я хочу, чтобы наш брак был успешным, Кэролайн.

– Я тоже, – прошептала она.

– Я хочу стать мужем, достойным такой жены, как ты.

Ее сердце таяло.

– О, Роган…

– А теперь поцелуй меня, чтобы мы могли заснуть с приятными воспоминаниями.

– Да, – сказала она, выжидая, но он не обнял ее. – Я думала, что ты поцелуешь меня на ночь.

– Нет, – с улыбкой ответил он. – Ты меня поцелуешь.

– О, – испуганно вымолвила она. Ее взгляд упал на его губы.

– Хорошо.

– Подойди ближе, любовь моя. Я обещаю, что не сойду с места.

Она подошла к нему, поражаясь тому, что ее вело какое-то неутолимое желание. Он положил ее руку себе на плечо. Другой рукой она коснулась его груди.

– Ты хочешь поцеловать меня? – вкрадчиво спросил он.

– Да, – прошептала она в ответ, зачарованно глядя на его губы.

– Ну же, любовь моя. Пожелай своему мужу доброй ночи и поцелуй его.

Она не нуждалась в особом поощрении. Став на цыпочки, она коснулась его губ. Их поцелуй был страстным и нежным.

Они отстранились друг от друга, и Роган удержал ее в объятиях, когда она неловко оступилась. Он обвил ее талию и крепко прижал к себе; она подняла на него испуганные карие глаза.

– Я не хочу, чтобы ты боялась меня, Кэролайн.

– Я не боюсь, – ответила она, не отрывая взгляда от его манящих уст.

– Хорошо. – Улыбнувшись, он прошептал ей пожелание спокойной ночи и покинул комнату.

Роган с озабоченным видом вышел из здания магистратуры.

В то утро Джеймс Блэк был найден мертвым в своей тюремной камере.

Докет не мог объяснить, как могло произойти подобное. Преступника никто не посещал, поэтому тот факт, что его горло оказалось перерезанным, стал для Докета настоящим шоком.

И это волновало Рогана. Очень сильно волновало.

Он не сомневался, что Альторп имеет к смерти Джеймса Блэка прямое отношение.

Он был рад тому, что связался с Габриэлем Арчером. Его называли Карающим Ангелом. Арчер завоевал безупречную профессиональную репутацию благодаря своему таланту. Он умел решать самые сложные вопросы, касавшиеся весьма деликатных просьб со стороны знати или любого другого человека, который был достаточно богат, чтобы позволить себе услуги лучшего сыщика. С тех пор как он разоблачил врага королевской семьи девять лет назад, к его услугам прибегали всякий раз, когда требовалось соблюдение полной секретности, равно как и молниеносное решение проблемы.

Роган был уверен, что если уж кому-то и под силу раскопать грязные тайны Альторпа, то только Габриэлю Арчеру.

Он напомнил себе о том, что ему обязательно надо будет написать Арчеру о последних событиях, после чего направился на постоялый двор, где оставлял лошадь всякий раз, когда прибывал в деревню. Он замедлил ход, заметив знакомую карету. Экипаж, окруженный тремя всадниками, остановился перед входом в ателье, и из него вышла его жена. Следом за ней выскочила ее горничная.

Кэролайн была одета в красивое платье желтого цвета и соломенную шляпку в тон. Она была похожа на солнечный лучик. Улыбка тронула его губы, когда он с удовольствием подумал о том, что может наблюдать за ней, не замеченный никем. Она выглядела такой крохотной среди превосходивших ее по росту всадников и швейцаров. Даже ее горничная была сантиметров на пять выше нее.

А когда он прижимал ее к себе, то ее голова едва доходила ему до груди.

На мгновение перед ним возникла манящая картина: он держит ее хрупкую фигуру в своих объятиях. Волнения и тревоги, вызванные мыслями об Альторпе, отступили на задний план. Незнакомое ощущение тепла затопило его душу. Ему захотелось подойти к Кэролайн, поговорить с ней, увидеть, как она улыбается. Услышать, как она смеется. Прежде чем он успел сделать хоть шаг, она уже исчезла в помещении ателье, и ее горничная – следом за ней.

У него защемило сердце, и он невольно коснулся рукой груди. Бог ты мой, он, наверное, околдован. Когда она появлялась перед ним, он не мог думать ни о чем, кроме нее. Ему казалось, что он ощущал запах ее духов, хотя он стоял на другой стороне улицы. Он знал, как изогнутся ее губы, когда их тронет улыбка, и каким мягким будет прикосновение ее рук, когда она обнимет его.