Грехи девственницы - Анна Рэндол Страница 44

— Мадлен. — Чьи-то руки обняли ее. — Я знаю, что тебе больно. Но вода совсем не горячая.

Гейбриел.

Значит, она не в Санкт-Петербурге.

Мадлен затихла. Что она успела рассказать?

— Гейбриел? — раздался в ушах Мадлен зычный голос пожилого мужчины. Она попыталась приоткрыть глаза, чтобы посмотреть, кто это обращается к Гейбриелу, словно к маленькому мальчику, но веки отказывались подниматься.

— Все в порядке, Джоунс. Ее руки и ноги понемногу отогреваются, а это довольно болезненный процесс. Моя комната готова?

— Конечно, сэр. Мы постарались как следует протопить ее и приготовили белье. Одежду леди принесли туда же. Вы уверены, что вам не нужна помощь служанки?

— Я позову, если что-нибудь понадобится. Предупредите мою мать о нашем приезде, когда она вернется домой. — Низкий бархатный голос Гейбриела эхом отдавался в голове Мадлен.

В комнате царила тишина, прерываемая лишь плеском воды.

Мадлен знала, что разговаривала во сне и наверняка кричала — об этом свидетельствовало першение в горле, но она понятия не имела, что именно успела рассказать и на каком языке. Гейбриел молчал. А может, она и не успела ничего сказать. Может, только выкрикивала нечто бессмысленное.

Жжение в конечностях прекратилось, уступив место блаженному теплу. Мадлен осторожно пошевелила пальцами, и когда они повиновались ее воле, вздохнула с облегчением. Каким-то чудом ей удалось выжить. Вернее, помогло ей не чудо, а Гейбриел. Борясь с непокорными волнами реки, она знала, что он непременно придет на помощь, если ей удастся продержаться на поверхности хотя бы некоторое время.

— Вода быстро поможет тебе согреться.

Наконец Мадлен смогла открыть глаза. Под водой по обе стороны от нее виднелись ноги, обтянутые серыми бриджами. Дабы убедиться, что она не сошла с ума, Мадлен прижалась спиной к краю ванны, но вместо этого уперлась в грудь Гейбриела.

Ей стоило отстраниться от него. Несмотря на то что Гейбриел с ней не заговаривал, в полузабытьи Мадлен вполне могла рассказать что-то неподобающее. Даже если этого не случилось, она дала себе клятву не сближаться со своим телохранителем. Но соблазн сделать это был слишком велик. Поэтому Мадлен закрыла глаза, сделав вид, что очень слаба, и потерлась щекой о крепкие мышцы плеча Гейбриела.

Она убеждала себя, что ее привлекает новизна ситуации, в которой она оказалась. Клейтон и Йен тоже защищали ее, но при этом обращались с ней как с равноправным членом команды. Если бы они обняли ее хоть раз, им было бы значительно труднее рисковать ее жизнью.

На самом деле ее никто не держал на руках с того самого дня, как отец взял ее на прогулку в парк. Мама плакала, когда они вернулись, но мужчина, с которым оставалась мать на время прогулки, был счастлив.

Отец брал Мадлен в парк и в другие дни. Но однажды оставил ее дома, когда к матери пришел какой-то мужчина. А вскоре отец вообще перестал приходить домой.

По телу Мадлен пробежала дрожь.

Неудивительно, что она никогда не позволяла Клейтону или Йену себя обнимать. Это всегда заставляло ее расчувствоваться до слез, и Мадлен злилась на себя за это.

— Ты мог бы снять с нас одежду. — Голос Мадлен звучал не так уверенно, как она надеялась, но он прервал молчание и прогнал ощущение безопасности, даримое объятиями Гейбриела.

Или по крайней мере должен был прогнать.

Гейбриел медленно втянул носом воздух, и его подбородок на мгновение уткнулся в макушку Мадлен.

— Нам обоим необходимо было как можно скорее согреться. Кроме того, одежду все равно уже не спасти.

Мадлен внимательно рассмотрела блестящую медную ванну, в которой сидели они с Гейбриелом. Вдоль стены тянулась большая железная труба, заканчивающаяся краном с шарообразной ручкой, свисавшим над краем ванны.

— Где мы?

— Дома у моей матери. Сможешь держаться прямо, если я наклоню тебя вперед?

Мадлен кивнула, хотя совсем не ощущала уверенности.

Подхватив Мадлен за локти, Гейбриел посадил ее. Когда же он встал позади нее, по поверхности воды побежала рябь. Мадлен с силой схватилась за края ванны, боясь, что ее накроет с головой. Она выжила, упав в Темзу, и не собиралась тонуть в ванне.

Краем глаза Мадлен наблюдала, как Гейбриел перешагнул через край ванны, стащил с себя жилет и рубашку и бросил их на пол.

Мадлен оказалась права. Раздевался он очень красиво.

Только вот не обладал телом джентльмена, натренированного верховой ездой и занятиями спортом. Это было тело воина. Худощавое и крепкое. Таившаяся в стальных мускулах мощь готова была вырваться на свободу в любое мгновение.

Но смотреть на Гейбриела лишь краем глаза было недостаточно для Мадлен. Она развернулась и теперь наслаждалась зрелищем. Согревшаяся кровь прилила к ее щекам и быстрее заструилась по венам.

Мадлен ужасно захотелось провести пальцем по ложбинке, пробегавшей по груди Гейбриела, делящей на части его плоский живот и скрывающейся за поясом штанов. Однако Мадлен израсходовала небольшой запас сил на поворот головы, поэтому теперь изучала тело Гейбриела, лишь осторожно следя глазами.

Молодой человек обмотал вокруг талии полотенце, а потом стянул с себя бриджи. Поймав на себе взгляд Мадлен, он вопросительно вскинул бровь.

— Мы же решили не обращать внимания на существующее между нами притяжение, помнишь?

Но Мадлен не отвела взгляда. Она не могла этого сделать.

— А разве я позволила себе что-то не то?

— Все написано в твоих глазах. — Гейбриел бросил бриджи на пол.

— Насколько я помню наше соглашение, мы договорились ничего не предпринимать. Но ведь думать-то не запрещается.

Лицо Гейбриела приняло привычное выражение.

Мадлен вздохнула.

— Я едва не утонула и совершенно без сил. Не стоит опасаться за свою добродетель, тебе ничто не угрожает.

— Хорошо, — произнес Гейбриел. Однако от взгляда Мадлен не укрылось выражение жгучего желания, написанное на его лице.

Молодой человек помог Мадлен встать на ноги.

— Подними руки.

Мадлен попыталась сделать то, о чем ее просили, но не смогла оторвать руки от тела даже на дюйм. Она невероятно устала. Вот только отдохнет немного, и все получится. Она знала это. И все же Мадлен охватило сводящее с ума ощущение собственной беспомощности. Шпион, выказавший свою слабость, заканчивал свою жизнь на виселице.

Мадлен упрямо вздернула подбородок.

— А потом будешь обвинять меня в том, что я соблазнила тебя своей наготой?

— Твоя рана кровоточит под повязкой.

Мадлен стоило рассказать Гейбриелу правду. Неужели образ жизни шпионки поглотил ее настолько, что она не в состоянии была сообщить человеку, спасшему ее жизнь, о себе хоть что-то? Неужели ей до конца жизни придется прятаться за язвительными замечаниями? И все же губы Мадлен оставались плотно сжатыми.