Храни меня, любовь - Светлана Полякова Страница 44

Только Вера сейчас могла помочь ей советом. Только она.

— Шерри… Шурка, ты вставать собираешься?

Шерри приоткрыла глаза и тут же снова их закрыла. Губы сами сложились в улыбку. За окном было серо, , по небу медленно плыли набрякшие черные тучи, а в Шеррином сне было солнечно, и было море, и она в этом сне валялась на пляже, подставляя свое лицо солнечным лучам, и рядом был он.

— Шерри, я тебя сейчас водой оболью!

— Сейчас… Не вредничай! Ну, еще несколько минуток, Тонечка! Пожа-а-а-алуйста…

— Какие несколько минуточек? — возмутилась Тоня. — Нас же оштрафуют! Опаздывать нельзя, ты меня слышишь?

Шерри вздохнула. Опаздывать и в самом деле было нельзя. Разве можно опаздывать в реальность, а? Да никак нельзя. Она этого не любит.

Шерри захотелось закрыться подушкой и показать этой реальности язык. А потом продолжать спать, с надеждой снова увидеть море.

— Шурка! — В Тонином голосе зазвучали угрожающие интонации.

Шерри вздохнула.

— Все, — пообещала она. — Сейчас. Открываю глаза. Смиряюсь с серым небом. Одеваюсь и иду на каторгу.

— Вместе идем, — заметила Тоня. — Вместе каторгу легче переносить.

— Это кому как, — заметила Шерри. — Мне от осознания факта, что не я одна страдаю, легче не становится. Я добрый человек. А кофе будет?

Тоня посмотрела на часы.

— Это зависит от тебя, — сказала она. — Если ты сейчас встанешь, то мы успеем. А если проваляешься еще, то придется мчаться на работу сломя голову.

— Встаю, — вздохнула Шерри. — Кофе очень хочется…

Она потянулась всем телом, точно пытаясь оставить в себе хоть чуточку неги и моря и ЕГО улыбки, и резко поднялась на кровати.

— Пойду исследовать свой фингал, — сообщила она. — Пока ты делаешь кофе…

— Нахалка, — возмутилась Тоня. — Почему бы мне как раз не…

— У тебя нет фингала, — сообщила Шерри. — Тебе нечего исследовать. Так что — отправляйся на кухню, женщина без фингала.

Она прошлепала босыми ногами в ванную.

Фингал побледнел, и синий цвет местами уступил место желтому, но Шерри показалось, что дела это не улучшило, а даже наоборот.

— Эхма, — вздохнула она. — Похоже, я нынче потрясу их воображение. Они запомнят меня, завсегдатаи хороших ресторанов, любители высокой кухни… Может, я даже введу в моду фингалы.

Почистив зубы и сделав попытку замазать это безобразие тональным кремом, она немного приободрилась и, когда ее посетила следующая мысль, уже была совершенно готова к жизненным битвам.

— А собственно, что он во мне нашел? — поинтересовалась она у своего отражения. — Я была после долгого и утомительного рабочего дня. Вряд ли и в хорошие времена я выгляжу но вечерам как Катрин Денев. А уж с таким украшением — и вовсе кошмарная тетка.

Она продолжила свои рассуждения уже на кухне, решив, что вдвоем с Тоней они успешнее найдут решение этой задачи.

— Только не надо мне говорить, что он сумел увидеть мою прекрасную душу, — сразу предупредила она Тоню.

— Ты о чем? — удивленно спросила та.

— Я о своем прекрасном принце. Представь, что он зашел в этот идиотский магазин и увидел там тетку с фингалом. Страшную и измочаленную работой и жизнью. Ты бы в такой кошмар на тонких ножках влюбилась?

— Ножки у тебя очень даже симпатичные, — рассудительно заметила Тоня. — И совсем ты не кошмар.

— Еще скажи, что мне фингал к лицу, — усмехнулась Шерри.

— Нет, совсем даже не к лицу… Но — с чего ты взяла, что он уже влюбился?

Шерри нахмурилась. Да, Тоня права. С чего, в самом деле, ей пришла в голову такая нелепая мысль? Потому что ей этого хочется?

— Ну… Он же меня в этот навороченный ресторан пригласил…

— Может, из благодарности? — предположила Тоня. — Ты ведь помогла ему. Может, ему было очень важно порадовать девочку. Может, он в разводе и ему хочется, чтобы редкие встречи с ребенком запоминались ей именно радостью… А тут ты. Откуда он знает, как тебя отблагодарить? Ему показалось, что это тебе будет приятно…

Шерри и сама уже подумала так же, и нельзя сказать, что это новое направление мысли было ей в радость. Она даже приуныла.

— Нельзя так играть с человеческими чувствами, — пробормотала она. — А если я его полюбила на всю жизнь трагической любовию?

— Шерри! — строго сказала Тоня. — Мне кажется, ты слишком быстро трагически влюбляешься! Как девочка-подросток! Ты все-таки уже должна думать немножко.

Ах, как было неприятно расставаться с иллюзиями, как не хотелось… Но — в словах Тони есть истина, Шерри была вынуждена это признать.

Хотя и не хотелось этого признавать совершенно.

— Ага, — невесело согласилась она с Тоней. — Натура пылкая. Надо завязывать эти сериалы смотреть. Буду капал «Рамблер» смотреть. Развивать интеллект и взрослеть потихоньку.

Поэтому она сама посмотрела на часы и подскочила:

— Ох, Тонька, опаздываем! Все! Думать будем потом. Завтра. Когда я посещу места общественного пользования для богатых и знаменитых! Мы опаздываем!

Она стремительно собралась — Тоня за ней едва поспевала, и уже спустя несколько мгновений они мчались по улице к автобусу.

От свежего прохладного воздуха Шерри снова повеселела и даже перестала задаваться вопросом, что он в ней, собственно, нашел. И влюблен ли он в нее вообще.

В конце концов, все еще только начинается. Посмотрим…

— Да вы сошли с ума, — сказал ему режиссер. — Андрей, это сериал. Его смотрят домохозяйки. Вы что, не понимаете этого? Все хотите стать отечественным Кингом?

Он бросил распечатку сценария на стол.

— Я не понимаю этого. Все было нормально сначала… А это? Что это такое?

Палец ткнулся в его строчки, точно пытаясь расплющить их, уничтожить. Ему даже стало так жаль эти свои строчки, точно они были живыми и, убивая их, он на самом деле убьет на потребу этим самым домохозяйкам что-то важное…

— По логике герой должен погибнуть, — упрямо возразил он.

— Госпо-о-о-оди, — простонал режиссер. — По какой такой логике? Да нет у нас в бизнесе другой логики, кроме необходимости нравиться, как же вы этого не понимаете? Не мальчик уже… Логика ему… С логикой будете без штанов сидеть, ага…

Режиссер был его моложе. Намного. Почему-то именно это сейчас бросилось ему в глаза. Раньше он как-то спокойнее относился к чужой молодости. А сейчас… «Он меня моложе и уже знает, что надо делать и как жить, — подумалось ему. — Как понравиться домохозяйкам…»

Почти с ненавистью он смотрел на полное лицо, украшенное самоуверенной значимостью, пытаясь рассмотреть глаза — тщетно… Андрею пришло вдруг в голову, что большинство людей сейчас нарочно надевают очки. Чтобы никто не мог увидеть глаз. Потому что в глазах их уже ничего нет. Никаких чувств. Только… Он рассмеялся. «Стремление понравиться домохозяйкам».